Кэрри Гринберг - Лунные капли во флаконе
Он никогда не предполагал, что мисс Амелия Черрингтон подарит ему поцелуй до свадьбы. Более того, он даже не был уверен, что ей известно об этом хоть что-то, кроме чопорных и иносказательных описаний из книг. И уж совершенно точно был уверен, что она не ответит на его поцелуй: испугается, убежит, потеряет сознание - чего еще можно ожидать от такой девушки, как Амелия? Пощечину? Едва ли. Однако Амелия ответила на его поцелуй со страстью, какой он вовсе не ожидал. Она шептала, что им не следует, и что это неправильно, но ее губы говорили другое. И Ричард впервые осознал, что будет счастлив провести с этой женщиной всю свою оставшуюся жизнь.
Когда прошла вечность или чуть более, девушка отстранилась, все еще учащенно дыша и поправляя волосы под шляпкой. Ричард не желал выпускать ее руки из своей, а она не желала ее отнимать, стараясь не поднимать взгляда. Но он не мог не заметить яркого румянца на ее щеках и блуждающего взгляда.
- Нам пора идти, - проговорила она, наконец. - Нас уже заждались.
***
Она долго не могла отдышаться после стремительного подъема по лестнице. Затворив за собой дверь спальни, Амелия прислонилась к ней спиной, прижала руку к груди и закрыла глаза. И зачем только было так бежать? Ее бедное сердечко колотилось, как бешеное - как бы ей снова не стало хуже от чрезмерно быстрого движения. Она не должна с такой беспечностью относиться к собственному здоровью!
Вдруг девушка услышала негромкий стук, от которого вздрогнула и едва не подпрыгнула на месте.
- Простите, мисс, - Конни, только что захлопнувшая дверцу платяного шкафа, быстро присела в книксене. - Должно быть, я напугала вас.
- Я едва не лишилась чувств, - отозвалась Амелия. - Что ты здесь делаешь?
- Наводила порядок на полках с постельным бельем, но уже закончила. Вам угодно что-нибудь, мисс Черрингтон?
- Нет, ступай... - Амелия подошла к бюро, и устало опустилась на стул.- Впрочем, подожди, - она зябко повела плечами. - Прежде закрой окно, в комнате слишком свежо. - Она прижала обе ладони ко лбу.
- Наверное, это долгая прогулка утомила вас, - предположила Конни. - Вы уверены, что не хотите переодеться или выпить горячего чая?
В ответ девушка лишь отрицательно покачала головой, проводив служанку недоуменным взглядом.
Когда горничная ушла, Амелия накинула на плечи шаль и без сил опустила голову на руки. Почему так кружится голова? Какие-то неясные сомнения тревожили ее, но она не могла ухватить ни одну из разбегающихся мыслей. Как же она рассеяна! Это все от усталости. Но отчего же она устала?.. Только бы снова не заболеть. Не теперь, когда приехал Ричард Харви, и когда она наконец-то может насладиться его обществом. Весь день прошел, как в тумане - Конни упомянула прогулку, но Амелия едва ли помнила, куда только что ходила. Ее взгляд упал вниз, на мыски собственных ботинок - они были перепачканы грязью, а подол платья весь потемнел и потяжелел от влаги. Можно подумать, что она гуляла не по аккуратным садовым дорожкам, а среди каких-нибудь болот. Она нахмурилась. Пожалуй, ей и впрямь не следовало отсылать горничную - спускаться в таком виде к столу, не переодевшись, просто недопустимо, а в одиночку ей сейчас никак не справиться - у нее просто не достанет сил.
Девушку охватило нарастающее беспокойство. Почему она не помнит почти ничего из целого дня? И отчего чувствует себя такой усталой? Больше всего на свете сейчас ей хотелось прилечь, но на это не было времени - скоро настанет пора спускаться к ужину. Или к обеду? Она выпрямилась и взглянула в окно, пытаясь определить, далеко ли до вечера, однако эта попытка не увенчалась успехом. Нужно позвать Конни. Амелия хотела позвонить, но вместо этого продолжала сидеть за столом, бессильно опустив руки и пытаясь справиться с очередным приступом головокружения. Наконец, предметы перед глазами снова обрели ясность, но вместо того, чтобы потянуться к шелковому шнурку звонка, девушка выдвинула ящик бюро и зачем-то извлекла из него тот роковой дневник из прошлого, который когда-то зашвырнула далеко вглубь.
Она зачарованно наблюдала, как ее пальцы раскрыли потертую обложку, перебрали в спешке втиснутые туда смятые листы, и вдруг резко захлопнули книжечку. Амелия встала, и на нее накатила волна паники от осознания того, что она шагает по комнате, сама того не желая, и не может ничего с этим поделать. Девушка вовсе не собиралась подходить к туалетному столику и брать с него таз, который обычно использовался для умывания! Что происходит? Она попыталась остановиться, но больше не была властна над своими собственными движениями. В ужасе она смотрела на собственные руки, которые поставили таз на пол, ловко нашарили над камином спички, затем скомкали пару страничек, первыми попавшихся под руку, и чиркнули спичкой. Ее взгляд упал в зеркало, и Амелии захотелось закричать при виде этих пронзительных глаз, чей взор обжигал сильнее, чем огонь, уже охвативший бумагу в ее руке. Но вместо того, чтобы испуганно отшатнуться, девушка в отражении только улыбнулась и удовлетворенно кивнула.
Одним движением она швырнула потертую обложку дневника в таз вместе с пригоршней мятых листов, а пылающие странички упали сверху. Амелия - или та, кто владела сейчас ее телом - села на пол рядом с импровизированным костром, наблюдая, как пламя разгорается все ярче и ярче, как языки пламени пожирают бумагу и разъедают кожаную обложку. Страницы желтели на глазах, потрескивая и сворачиваясь в маленькие бесформенные комочки, которые тлели и обращались в пепел, без следа уничтожая оставленные когда-то рукой Элинор Вудворт горькие воспоминания.
Элинор! Это она полностью захватила ее тело и волю. Эта мысль пронзила Амелию, как молния, и она внутренне похолодела, в то же время продолжая так же безмятежно созерцать догорающий дневник. Но как это возможно, чтобы ее тело не подчинялось ей, чтобы эта давно умершая женщина обрела над ней такую власть? Неужели Амелия больше никогда не сможет ходить и говорить сама и навеки останется лишь марионеткой в искусных руках Элинор? Разве она может это допустить?
Но она вынуждена была все также в отчаянии наблюдать, как ее руки высыпают пепел из окна, развеивают его по ветру и ставят таз на привычное место. Амелия попыталась рвануться прочь, но даже на четверть дюйма не сдвинулась с места. Она хотела закричать, но голос по-прежнему не повиновался ей. Паника накрыла ее леденящей волной. Она никогда не освободится! Ей суждено навеки оставаться заключенной в тюрьме собственного тела!
Все перед глазами затянулось серой пеленой, и несколько мгновений девушка балансировала на грани сознания, готовая вот-вот провалиться в небытие. Но это оцепенение длилось недолго: очнувшись, Амелия обнаружила себя лежащей на кровати прямо в одежде. Она пошевелилась и осознала, сама тому не веря, что к ней вновь вернулась властью над телом. Девушка медленно села и поднесла руку к лицу. Та мелко дрожала, будто лист на ветру. Дрожь охватила Амелию целиком, но затем девушка почувствовала, что в ее душе царит не только страх. Он отступал, уступая место чему-то новому.
