Стивен Кинг - Страна радости
Я взял. Действительно, это был дистанционный пульт для ворот гаража. «Джини». Мой отец пользовался почти таким же.
– Видишь кнопку со стрелкой вверх?
– Да.
– Нажми ее.
Я положил большой палец на кнопку, но не нажал. Внизу ветер был сильным; каким же он окажется наверху, где вид зашибись? «Мы летим!» – крикнул Майк.
– Нажимай, а не то получишь пулю в колено, Джонси.
Я нажал. Двигатель вошел в зацепление с вращающим механизмом, и наша кабинка начала подниматься.
– А теперь выброси его.
– Что?
– Выброси его, а не то получишь пулю в колено и больше никогда не сможешь танцевать тустеп. Считаю до трех. Один…
Я выбросил пульт. Колесо поднималось и поднималось сквозь ветреную ночь. Справа я видел спешившие к берегу волны, белоснежная пена на их гребнях, казалось, фосфоресцировала. Слева темнела спящая суша. Бич-роу пустовала. Ветер выл, сдувал со лба слипшиеся от крови волосы. Кабинку болтало. Лейн подался вперед, потом назад, чтобы еще сильнее ее раскачать… но смотревший мне в бок пистолет не шелохнулся. Красный неон отражался от ствола.
– Это тебе не пенсионерский аттракцион, да, Джонси? – прокричал он.
Как будто я собирался спорить. В эту ночь «Каролинское колесо» превратилось в аттракцион для экстремалов. Когда мы добрались до вершины, жуткий порыв ветра тряхнул нашу кабинку так сильно, что ее едва не сорвало со стальных креплений. Котелок Лейна унесло в ночь.
– Дерьмо! Ладно, найду другой.
Лейн, как мы вылезем из кабинки? Я так и не задал этот вопрос. Боялся услышать, что вылезать нам не понадобится. Если ветер не завалит колесо или не отключится электричество, мы так и будем вращаться до утра, пока не придет Фред. Два мертвеца в лохолифте «Страны радости». Понятно, какая мысль возникла у меня следующей.
Лейн улыбался.
– Хочешь добраться до пистолета, да? По глазам вижу. Помнишь, что сказал Грязный Гарри в том фильме? Сначала задай себе вопрос: уверен ли ты, что тебе повезет?
Теперь мы спускались, и кабинку мотало уже не так яростно. Я решил, что не уверен в собственном везении.
– Скольких ты убил, Лейн?
– Не твое гребаное дело. И поскольку пистолет у меня, вопросы задавать буду я. Как давно ты знаешь? Достаточно давно, верно? По меньшей мере с того дня, как эта сучка показала тебе фотографии. Ты просто тянул время, чтобы калека смог провести день в парке. Твоя ошибка, Джонси. Ошибка лоха.
– Я понял только этой ночью.
– Ох, горят штанишки у нашего лгунишки.
Мы проползли мимо посадочной платформы и снова двинулись вверх. Я подумал: Он, наверное, захочет застрелить меня на самом верху. А потом или застрелится, или выбросит меня из кабинки. А сам спрыгнет на платформу, когда кабинка будет проходить нижнюю точку. Рискнет, понадеется, что не сломает ни ногу, ни ключицу. Я склонялся к сценарию «убийство-самоубийство», но лишь после того, как он полностью утолит свое любопытство.
– Может, я и глуп, но я не лжец. Я смотрел и смотрел на фотографии, видел в них что-то знакомое, но до этой ночи никак не мог понять, что именно. Все дело в шляпе. На снимке ты в сомболке, не в котелке, но она наклонена в одну сторону, когда ты и эта Грей стоите в очереди к «Чашкам-вертушкам», и в другую, когда вы в стрелковом тире. Я просмотрел остальные, где вы на заднем плане, и там то же самое. То в одну сторону, то в другую. Ты делаешь это постоянно. Не отдавая себе отчета.
– И это все? Наклон гребаной бейсболки?
– Нет.
Мы вновь подбирались к верхней точке, но я подумал, что выторговал себе еще один оборот. Он хотел это услышать. Тут полил дождь, сильный как из ведра. По крайней мере он смоет кровь с лица, подумал я. А когда посмотрел на него, заметил, что смывается не только кровь.
– Однажды я увидел тебя без шляпы и подумал, что в твоих волосах появилась седина, белые ниточки. – Я почти кричал, чтобы перекрыть рев ветра и шум дождя. Наклонные струи били в лицо. – Вчера, увидев, как ты вытираешь загривок, подумал, что это грязь. Этой ночью, разобравшись с бейсболкой, я начал думать о ложной татуировке. Эрин заметила, что она расплылась от пота. Уверен, копы это упустили.
Я видел свой автомобиль и грузовик технической службы, которые увеличивались в размерах по мере того, как наша кабинка завершала второй круг. За ними по авеню Радости летело что-то большое – возможно, оторванное ветром брезентовое полотнище.
– Ты вытирал не грязь – краску. Она поплыла, как плыла татуировка. Она плывет и сейчас. У тебя в ней вся шея. И я увидел не белые ниточки, не седину, а твои настоящие светлые волосы.
Он вытер шею, посмотрел на черное пятно на ладони. В тот момент я едва не бросился на него, но он поднял пистолет, и на меня уставился черный глаз. Маленький, но страшный.
– Раньше я был блондином, – сказал он, – но теперь под краской в основном седина. Жизнь мне выпала нервная, Джонси. – И печально улыбнулся, будто какой-то грустной шутке, понятной лишь нам двоим.
Мы вновь поднимались, и у меня мелькнула мысль, что летевшее по мидвею полотнище – большое и прямоугольное – могло быть автомобилем с потушенными фарами. Безумная, конечно, надежда, но я тем не менее надеялся.
Дождь лил как из ведра. Ветер срывал с меня дождевик. Волосы Лейна напоминали подранный флаг. Я надеялся, что сумею удержать его еще один круг. Может, два? Возможно, но маловероятно.
– Как только я решился представить тебя убийцей Линды Грей – а это было нелегко, Лейн, учитывая, что ты сразу принял меня за своего, – бейсболка, солнцезащитные очки и борода перестали быть маскировкой. Я увидел тебя. Тогда ты здесь не работал…
– Сидел за рулем электропогрузчика на складе во Флоренсе. – Он поморщился. – Работа для лохов. Я ее ненавидел.
– Ты работал во Флоренсе, ты познакомился с Линдой Грей во Флоренсе, но ты знал о «Стране радости», которая находилась в Северной Каролине. Может, ты и не карни-от-карни, но обходиться без шоу ты не мог. И когда предложил Линде отправиться в короткую поездку, она согласилась.
– Я был ее тайным бойфрендом. Сказал ей, что без этого нельзя, потому что я гораздо старше. – Он улыбнулся. – Она клюнула. Они все клюют. Молодым так легко задурить голову.
Ты же абсолютный псих, мерзавец, подумал я. Ты полностью слетел с катушек.
– Ты привез ее в Хэвенс-Бэй, вы остановились в мотеле. А потом ты убил ее здесь, в «Стране радости», хотя и знал, что Голливудские девушки бегают по парку со своими фотоаппаратами. Дерзко и нагло. Это добавило остроты ощущений, верно? Конечно, добавило. Ты сделал это среди кроликов…
– Лохов, – перебил он меня. Сильнейший порыв ветра сотряс колесо, но он словно ничего не почувствовал. Конечно, он сидел ближе к фермам, где меньше качало. – Ты знаешь, кто они. Лохи, все до единого. Они ничего не видят. Такое ощущение, что их глаза связаны с прямой кишкой, а не с мозгом. Все проскакивает мимо.
