Мара Брюер - Фанатка
Элис проснулась в холодном поту.
Глава 21. День Благодарения
Старейший американский праздник – День Благодарения отмечался в семье Кэмпбелл как один из самых важных в году.
Тина приготовила традиционную индейку с клюквенным соусом. Ждали Дельгадо и Элис с её университетской подругой. Фред высматривал в окно «мустанг», чтобы сообщить жене о приезде дочери. Наконец, из-за угла вывернул белый автомобиль, и мистер Фелиз выкрикнул, что девушки едут.
– Моя мама может быть слегка навязчивой, но всё оттого, что она беспокоится обо мне, – предупредила Кэмпбелл подругу.
– Как и все мамы, – ровно ответила японка.
– Что это у тебя, Эмили? – Элис только сейчас заметила небольшой свёрток в руках соседки.
– Так, небольшой подарок – японский цветок. Он расцветает, когда в доме всё хорошо, и вянет от тоски.
– У нас он не зацветёт, мы унылые, – засмеялась Кэмпбелл.
– Не думаю, он не от смеха и веселья цветёт, а там, где все живут в согласии.
– И это не про нас, – девушки поднялись в квартиру Фелиз – Кэмпбелл.
– Привет, детка, – вышел навстречу им Фред. – А ты – Эмили?
– Да, сэр. Очень приятно. Мне Элис много о вас рассказывала, – вежливо ответила Чоу, но ее лицо по-прежнему ничего не выражало.
– А вот нам о тебе ничего не известно! – мистер Фелиз покосился на дочь.
– Папа, не смущай мою подругу, – одёрнула его Элис и обратилась к Чоу: – Идём на кухню к маме.
Девушки отправились во владения миссис Кэмпбелл, Фред – обратно на свой диван.
– Мама, познакомься, это Эмили, моя соседка по общежитию.
– Здравствуй… Эмили, – Тина была шокирована внешним видом японки.
Чоу приложила массу усилий сегодня, чтобы выглядеть, как обычная девушка. На ней не было ничего чёрного, но фиолетовая кофта с пауком из стразов в сочетании с густо обведёнными чёрными глазами делали вид девушки зловещим. Тина чуть не выронила блюдо с индейкой.
– Добрый вечер, миссис Кэмпбелл! – высокий звонкий голосок готки вернул к реальности мать Элис. – Это вам! – Чоу протянула женщине свёрток.
– Мам, это цветок, который расцветает, если в доме царит гармония!
– У моей мамы много таких цветов, и они никогда не вянут, – пропела Эмили.
Их знакомство прервали приехавшие Дельгадо. Милагрос радостно поприветствовала хорошо знакомую ей Эмили Чоу. Марианну заинтересовали украшения японки – необычные серебряные кольца. Дженнифер восхитилась её белой кожей – для женщин семьи Кэмпбелл это было недостижимой мечтой. Хосе Луис отправился в гостиную к Фреду и приземлился рядом со свояком на диван. Миссис Дельгадо предложила сестре помощь в сервировке стола, а девушки направились в комнату Элис.
– Ты до сих пор слушаешь «Ghost»? – спросила Мили, услышав, что из динамиков доносятся аккорды композиции из альбома «Фазы Луны». – Тебе не надоело?
– Нет! – резко ответила Кэмпбелл. – Тебе же не надоедает твоя попса.
– Важно не что слушаешь, а какие это вызывает у тебя эмоции, – звонкий голос Эмили привлёк внимание сестёр. – Вот ты, Эл, что ты чувствуешь, когда слушаешь эти песни?
– Они депрессивны! – высказалась Милагрос.
Элис бросила на неё гневный взгляд, а после повернулась к окну и сказала:
– Мне весело, хочется подпеть, станцевать! Поднимается настроение…
– Видите, девочки, для неё это положительные эмоции. Я, например, часто медитирую под народные японские песни, при этом мне нравятся тяжёлый рок и Майкл Джексон. А вы что слушаете? – обратилась Чоу к сёстрам Дельгадо.
Мили и Мари начали рассказывать о своих любимых исполнителях. Элис наблюдала за Эмили: за время разговора ни один мускул не дрогнул на её лице, но в глазах был интерес. Кэмпбелл сделала ещё одно открытие для себя: её подруга была любопытна. Возможно, даже более любопытна, чем сама Элис, но, в отличие от неё, легко и ненавязчиво задавала вопросы и получала на них ответы.
Тина пригласила к столу. Вся компания расположилась вокруг блюда с индейкой. Каждый из присутствующих по очереди воздал благодарность за самое главное, что, по их мнению, есть в их жизни.
По маленькому телевизору в кухне Кэмпбелл транслировали традиционное помилование индейки президентом. Джордж Буш-младший, держа в руках птицу, широко улыбался в камеру. Фред и Хосе Луис начали обсуждение политики США, но их дебаты прервали жёны, потребовавшие в этот день не поднимать столь скучные для них темы.
Эмили за вечер успела расположить к себе обе семьи. Мужчины сочли её весьма интересной и симпатичной, Хосе Луис до неприличия долго не сводил с девушки глаз, пока Фред, заметивший это, не пнул его под столом коленом. Тина хоть и долго присматривалась, но в итоге, видимо, сочла её общество не опасной для своей единственной дочери. Она завалила девушку вопросами о её семье, о её жизни в Сиэтле, о её увлечениях и, конечно, наличии бойфренда. Чоу догадалась, что лучше не упоминать о Максе, и соврала, что парня у неё нет. Элис благодарно улыбнулась, понимая, что это ложь во спасение её самой.
Дженнифер больше болтала с дочерьми и племянницей, но Элис видела, что она прислушивается к диалогу старшей сестры и японки. Кэмпбелл решила увлечь тётю и младшую кузину рассказом о праздновании Хэллоуина, прошедшем около месяца назад. Ничего не заподозрившая Милагрос подхватила историю, хотя, конечно, она и так не один раз рассказала об этом дома.
Девушки наперебой рассказывали, кто из студентов во что нарядился, какие сценки ставили факультеты. Элис участвовала в самодеятельности косвенно: она подготовила рифмованные реплики на испанском языке, но сама на сцену не вышла.
– А кем была ты на День Всех Святых? – невинный вопрос Марианны заставил всех замолчать и повернуться к Чоу. Элис заметила, что её подруге стало неловко под пристальными взглядами двух незнакомых ей семей, и она поспешила ей на помощь.
– Эмили была русалкой! У меня где-то есть фотографии, я покажу вам. Отличная получилась русалочка!
– Да, да, я помню! – подхватила Милагрос, – я даже представить не могла, что можно так придумать! И линзы… Вы знаете, они сделали её глаза изумрудными!
– Неси скорее фотографии, Эл! – воскликнула Дженнифер.
– Русалка, надо же! – удивлённо произнесла Тина, накладывая в тарелку Эмили гарнир.
Элис вернулась из своей комнаты расстроенная.
– Фотографии остались в общежитии, очень жаль. Покажу в следующий раз, – она села за стол, со всех сторон её сверлили взглядами родственники.
– Что? Ну, забыла и забыла… – Кэмпбелл съёжилась на стуле.
