Шарлин Харрис - Клуб мертвяков
— Ладно, — Джейсон огляделся по сторонам. — А где коврик?
Я заметила кровавое пятно на кушетке, в том месте, где к ней прислонялся Эрик. И уселась так, чтобы ногами закрыть его.
— Коврик? А-а, я разлила на него томатный соус. Ела тут спагетти и смотрела телевизор.
— В чистку отнесла?
Что на это отвечать — я не знала. Я не знала, что сделали с ним вампиры — или отнесли в чистку, или пришлось его спалить.
— Да, — задумчиво ответила я, — но они говорят, что пятно может не отойти.
— А новый гравий смотрится отлично.
— Какой? — я уставилась на него, разинув рот от удивления.
Он посмотрел на меня как на дуру.
— Новое покрытие подъездного пути. Отлично сделали, выровняли всю дорогу. Ни одной выбоины.
Совсем забыв о кровавом пятне, я с трудом поднялась с кушетки и выглянула в окно на фасаде дома, теперь уже рассматривая окрестности всерьез.
Они не только сделали подъездной путь. Перед домом теперь была новенькая парковка. А по ее периметру — живая изгородь для создания ландшафта. Гравий был дорогим, того сорта, частицы которого, как говорится в рекламе, сцепляются между собой так, что он не должен ссыпаться с участка. Я в уме подсчитала, во сколько это обошлось, и закрыла рукой рот.
— И что, так по всему пути до шоссе? — почти неслышно спросила я Джейсона.
— Ну да, — неспешно ответил он, — я когда проезжал мимо не так давно, встретил тут бригаду из фирмы «Берджесс и Сыновья». А разве ты не давала им заказ?
Я отрицательно замотала головой.
— Проклятье, не могли же они ошибиться адресом? — Джейсон покраснел, он всегда быстро начинал сердиться. — Я позвоню этому Рэнди Берджессу и надеру ему жопу. Ты не оплачивай счет! Вот записка, они на входной двери оставили. Прости, собирался отдать тебе сразу, а потом увидел твою морду…
Я развернула желтый листок и прочла нацарапанное поперек бумаги:
«Сьюки, мистер Нортман сказал не стучать вам в дверь, вот, оставляю телефон. Вдруг что не так — сразу звоните. Рэнди».
— Оплачено, — объяснила я, и Джейсон чуть-чуть успокоился.
— Это твой бойфренд? Бывший?
Я вспомнила, как кричала на Эрика насчет подъездного пути.
— Нет, другой. — И поймала себя на мысли, что мне хотелось бы, чтобы таким заботливым оказался Билл.
— Ты, я вижу, стала популярна в последнее время, — заметил Джейсон. Я боялась, что он начнет осуждать, но обошлось, хотя ведь Джейсон достаточно проницателен, он знает, что не ему бросать в меня камни.
— Вовсе не стала, — отрезала я.
Он уставился на меня долгим взглядом. Я не отводила глаз. — Ну и ладно, — медленно проговорил он.
— Значит, кто-то тебе должен, по-крупному.
— Вот это, пожалуй, ближе к истине, — согласилась я и, в свою очередь, удивилась — правду ли я говорю. — Спасибо за почту, Большой Брат. Мне снова пора на лежанку.
— Нет проблем. К врачу не желаешь?
Я отрицательно покачала головой. Мне страшно было от одного воспоминания о длинной очереди к врачу.
— Тогда дай мне знать, если надо будет, привезу тебе продуктов.
— Спасибо, — с удовольствием поблагодарила я. — Ты хороший брат. — К нашему общему изумлению, я встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Он неловко обнял меня одной рукой, а я заставила себя сохранить улыбку, а не сморщиться от боли.
— Иди в постель, сестренка, — и он аккуратно закрыл за собой дверь. Я заметила, что он целую минуту простоял на пороге, обозревая весь этот дареный гравий. Потом встряхнул головой и забрался в свой, как всегда, сверкающий чистотой, пикап, по черному фону которого были разбросаны пунцовые и аквамариновые языки пламени.
Я немного посмотрела телевизор. Попыталась поесть, но лицо очень болело. Мне повезло — в холодильнике оказалась коробочка йогурта.
Около трех часов во двор въехал большой грузовик. Оттуда вылез Олси с моим чемоданом. И тихонько постучал в дверь.
Если бы я не ответила на стук, ему было бы легче, но я рассудила, что не буду я облегчать жизнь Олси Герво, и открыла дверь.
— О Господи Иисусе, — сказал он не без уважения, когда опознал меня.
— Входи, — я с трудом двигала челюстями, так они болели. Я помнила свое обещание Джейсону — позвонить, когда Олси зайдет; но прежде нам с Олси надо было поговорить.
Он вошел в дом и стоял, глядя на меня. Наконец отнес чемодан в мою комнату, приготовил мне большой стакан чая со льдом, добавил в него соломинку, принес и поставил на столик возле кушетки. Глаза мои наполнились слезами. Не каждый сообразил бы, что от горячего напитка мое распухшее лицо будет болеть.
— Расскажи мне, что случилось, дорогая, — он уселся на кушетку рядом со мной. — А тем временем положи ноги повыше. — Он помог мне повернуться набок и устроил мои ноги у себе на коленях. За спину он запихнул мне множество подушек, и я на самом деле почувствовала, что мне удобно, именно в таком положении я собиралась провести ближайшие несколько дней.
Я все рассказала ему.
— Значит, ты считаешь, что они приедут в Шривпорт за мной? — и что интересно, он вроде бы не считает меня виноватой в том, что я втянула его в эту заваруху, чего я, откровенно говоря, опасалась. Я в отчаянии потрясла головой.
— Ну, не знаю я. Хотелось бы понять, что произошло на самом деле. Тогда мы могли бы сбросить их с нашего следа.
— Вервольфы — прежде всего очень верные, — сказал Олси.
— Мне ли не знать, — я взяла его за руку.
Олси не сводил с меня зеленых глаз:
— Дебби просила, чтобы я тебя убил.
На миг я похолодела до мозга костей.
— И что ты ей ответил? — сквозь сжатые губы произнесла я.
— Я предложил ей — пусть катится подальше, прости меня за грубость.
— А сейчас что ты чувствуешь?
— Оцепенение. Глупо, правда? Хотя сам вырываю ее из своего сердца, с корнями. Я же тебе говорил, что вырву. Пришлось на это пойти. Ну совсем как страсть к наркотику. Она ужасная баба.
Я вспомнила о Лорене.
— Иногда, — мне самой было слышно, какой у меня грустный голос, — каждая женщина ужасна. — Для нас с Биллом Лорена была жива. Разговор о Дебби вызвал еще одно неприятное воспоминание. — Эй, когда ты с ней дрался, ты ей говорил, что мы с тобой были в одной постели!
Его это глубоко задело, даже оливковая кожа вспыхнула румянцем.
— Мне стыдно за себя. Я ведь знал, что она вовсю развлекается с женихом: она этим хвасталась. Я вроде упомянул о тебе от отчаяния, я просто озверел. Прости.
Это мне было понятно, хоть и неприятно. Я подняла брови, желая показать, что этих извинений недостаточно.
— Согласен, я проявил низость. Двойное извинение, и обещаю никогда этого больше не делать.
Я кивнула. Такое извинение вполне приемлемо.
