Стивен Кинг - Сияние
Притворный сон родителей, наконец, перешел в настоящий, но Дэнни не спал еще долго. Он вертелся в постели, сминая простыни, сражаясь с проблемой, дорастать до которой будет еще много лет, он лежал в ночи без сна, как одинокий часовой на посту. Где-то после полуночи он тоже уснул, и тогда остался бодрствовать лишь ветер, подсматривающий за отелем, гудящий в ярком свете звезд под его карнизами.
22. В грузовичке
Я вижу – встает дурная луна,
Я чую черные времена,
Зарницы в небе, земля дрожит,
Беда у ворот кружит.
Сегодня ты из дому – ни ногой,
Не то поплатишься головой.
Погляди на кровавый закат:
Дурная луна восходит, брат.
Кто-то приделал к приборному щитку гостиничного грузовичка старый-престарый приемник из «бьюика» и теперь из динамика доносилось очень слабое, приглушенное разрядами, но отчетливое пение группы Джона Фогерти «Вера в возрождение чистых вод». Венди и Дэнни направлялись в Сайдвиндер. День выдался ясный и светлый. Дэнни крутил в руках оранжевый читательский билет Джека и казался достаточно жизнерадостным, но Венди подумала, что вид у него напряженный и усталый, как если бы он не выспался и держался только за счет нервной энергии.
Песенка кончилась и подключился диск-жокей.
– Да-а, это «Вера». Кстати о дурной луне – похоже, скоро она взойдет над зоной прохождения Кей-эМ-Ти-Экс, хотя этому трудно поверить в такую прекрасную, просто весеннюю погоду, которой мы наслаждаемся последние три дня. Бесстрашный предсказатель из КМТЭкс говорит, что сегодня к часу дня высокое давление вытеснит обширная область низкого, которое собралось порядком задержаться тут, наверху, над нашей зоной КМТЭкс, где прохождение – редкость. Быстро похолодает, к вечеру пойдет снег. На уровнях до семи тысяч футов, включая зону Денвера, ждите снега с дождем, на дорогах кое-где – гололед, а тут, наверху, братва, ждем только снега. Ниже уровня семи тысяч футов ожидается от одного до трех дюймов снега, а в Центральном Колорадо и на Склоне, возможно, наберется шесть-десять дюймов. Тем, кто сегодня днем или вечером собрался ехать в горы на машине, синоптики, прогнозирующие положение на дорогах, советуют не забывать, что начнется цепная реакция. А без необходимости и вовсе сидите дома, – шутливо прибавил диктор, – не забудьте, Доннеры попали в беду именно таким образом. Они просто оказались дальше, чем думали, от ближайшей забегаловки «Семь-одиннадцать».
Началась коммерческая программа «Клэройл» и Венди, опустив руку, выключила приемник.
– Можно?
– Ну, конечно. – Дэнни взглянул на ярко-голубое небо. – По-моему, папа выбрал самый подходящий день, чтобы подстричь этих зверей в саду… да?
– По-моему тоже, – сказала Венди.
– Совсем не похоже, что будет сильный снег, – с надеждой прибавил Дэнни.
– Ноги не замерзли? – спросила она. У нее не шла из головы шутка диск-жокея насчет Доннеров.
– Не-а… по-моему, нет.
«Ну, ладно, – подумала она, – самое время. Собралась поговорить, так говори сейчас или раз навсегда успокойся».
– Дэнни, – сказала она, стараясь, чтобы тон был как можно более небрежным. – Тебе не будет лучше, если мы уедем из «Оверлука»? Если не останемся на зиму?
Дэнни опустил глаза вниз, на руки.
– Наверное, – проговорил он. – Да. Но тут папина работа.
– Иногда, – осторожно произнесла Венди, – мне приходит в голову, что папа тоже стал бы счастливее, если бы мы уехали из «Оверлука».
Они проехали указатель, гласивший «САЙДВИНДЕР 18 МИЛЬ», потом Венди вписала грузовичок в крутой поворот и двинулась вверх, к следующему. На здешних спусках Венди не рисковала – они пугали ее до идиотизма.
– Ты правда так думаешь? – спросил Дэнни. Он некоторое время с интересом смотрел на нее, потом покачал головой. – Нет, по-моему.
– Почему?
– Потому, что он беспокоится за нас, – сказал Дэнни, подбирая слова. Объяснять было трудно, он сам понимал так мало. Он обнаружил, что возвращается к началу – к тому случаю, о котором рассказывал мистеру Холлоранну. Как в универмаге большой парень глядел на приемники и хотел один из них украсть. То ощущение причиняло страдание, но, по крайней мере, даже еще под стол пешком ходившему Дэнни было понятно, что происходит. Но со взрослыми вечно выходила неразбериха – любое возможное действие мутным облаком заволакивало мысли о последствиях, сомнения, представления о себе, любовь и чувство ответственности. Казалось, любой возможный выбор имеет отрицательные стороны, и иногда Дэнни не мог понять, почему эти недостатки – недостатк и. Это давалось очень трудно.
– Он думает… – снова начал Дэнни и быстро взглянул на мать. Она смотрела не на него, а на дорогу, и мальчик счел, что можно продолжить. – Он думает, может, нам будет одиноко. А потом думает, что ему тут нравится и что это неплохое место. Он нас любит и не хочет, чтоб мы чувствовали себя одинокими… или грустили… но считает, что, даже если сейчас это так, в ПЕРСПЕКТИВЕ все будет о'кей. Знаешь, что такое ПЕРСПЕКТИВА?
Она кивнула.
– Да, милый. Знаю.
– Он беспокоится, что, если мы уедем, он не найдет другую работу. Что нам придется побираться… или что-то в этом роде.
– Это все?
– Нет, но остальное все перепутано. Потому что теперь папа другой.
– Да, – сказала Венди чуть ли не со вздохом. Спуск стал чуть более пологим и она осторожно переключила на третью передачу.
– Я не выдумываю, мам. Честное слово.
– Знаю, – с улыбкой откликнулась она. – Это Тони тебе рассказал.
– Нет, – сказал он. – Просто я знаю. Доктор не поверил в Тони, да?
– Забудь про доктора, – сказала Венди. – Я верю в Тони. Не знаю, кто или что он такое – то ли особая частичка тебя самого то ли приходит из… откуда-то извне, – но я в него верю, Дэнни. И если ты… он… думает, что нам следует уехать, мы уедем. Мы уедем вдвоем, а к папе вернемся весной.
Он посмотрел на нее с явственной надеждой.
– Куда уедем? В мотель?
– Милый, мотель нам не по карману. Придется пожить у моей мамы.
Надежда в лице Дэнни умерла.
– Я знаю… – сказал он и замолчал.
– Что?
– Ничего, – пробормотал мальчик.
Она снова переключила передачу на вторую, подъем опять стал круче.
– Нет, док, пожалуйста, не говори так. Наверное, поговорить об этом нужно было давным-давно. Так что прошу тебя. Что ты знаешь? Я не рассержусь. Нельзя сердиться, дело слишком важное. Говори со мной честно.
