Крэйг Дилуи - Инфекция
— Мерзость какая! — сказал Тодд. — То есть, спасибо.
— Есть какие-нибудь вопросы?
— Только один. У вас здесь есть магазины, или что-то вроде того?
— Есть шесть уличных рынков. Четыре, где люди продают всякую всячину. Один для овощей, выращенных в лагере, и еще один — для мяса.
— А какая тут ходит валюта? — напирал он. — Бартерная система или долларовая…
Оглянувшись через плечо, женщина крикнула, — Двадцать первый!
Тодд поднялся, пытаясь придумать, как бы подколоть эту тетку, но к столику уже подошла семья. Они протянули ей свой номер с таким видом, будто совершали жертвоприношение. Тодд решил про себя, что она того не стоит. Ей не унизить меня. Я выживал все эти дни, пока она сидела тут на заднице и заполняла учетные карточки. Я дрался и убивал, чтобы выжить.
Внезапно он вспомнил Сержанта, стоявшего перед госпиталем и извергавшего из своего АК47 языки огня и дыма в темноту. Вспомнил, как бросил «Молотов» в толпу Инфицированных. Вспомнил «Брэдли», сминающий на своем пути брошенные машины, его грохочущую пушку. И улыбнулся.
— Ха, — сказал он и пошел прочь, искать Этана. Тот стоял у одного из столов и выламывал себе руки в ожидании результата поисков.
— Как медленно, — сказал Этан с печальной улыбкой. И, тем не менее, он был счастлив, что появился хоть какой-то шанс.
— А где все остальные? — спросил его Тодд.
— Военные вызвали Сержанта и Стива на допрос. Уэнди получила работу копа и пошла смотреть выделенное ей жилье. Как коп она имеет внеочередное право на получение. Пол отправился в один из центров распределения пищи. Он будет там работать.
Тодд растерянно хмыкнул.
— А ты? Вернешься в школу? Здесь же проводят обучение.
— Я не вижу особой пользы в обучении математике, — сказал Тодд, и тут же осекся. — Ой, извини.
Этан печально кивнул. — Все в порядке. Я тоже уже не вижу смысла преподавать ее.
— У меня большие планы. Я тут припрятал…
— Сто восьмой, — раздался крик из-за одного из столиков.
Этан оживился. — Это я.
— Ну, — сказал Тодд, нахмурившись. — Думаю, еще увидимся.
— Конечно, — рассеянно сказал Этан. — Береги себя, Тодд.
В другой комнате Тодд собрал своей вещевой мешок, оружие и боеприпасы, и вышел на улицу под подернутое дымкой солнце, испытывая щекочущее чувство возбуждения.
— Вот я и здесь, — подумал он. — У меня получилось.
На улице перед школой кипела активность. Несколько скучающих, истекающих потом солдат посмотрели на него, а потом снова вернулись к своему разговору. Они выглядели не намного старше его, просто накачанные подростки. На потрескавшемся тротуаре сидели дети и рисовали на асфальте цветными мелками. Другая группа детей, быстро одичавших сирот эпидемии, тащили красную тележку, наполненную пустыми пластиковыми бутылками. Росшая здесь когда-то трава была вытоптана и смешана с сухой грязью. В воздухе летала пыль. По улице катил пятитонный военный грузовик, игнорируя знаки и сигналя лениво двигающимся толпам людей. Несколько мужчин возились с большим механизмом. На грязном, некогда белом одеяле аккуратно были разложены инструменты и детали. Из маленького магазинчика через улицу, переделанного в жилой дом, доносился лай собак. Громкоговоритель, прикрепленный к старому телефонному столбу, обмотанному проводами, выкрикивал инструкции, как избежать холеры. Потом из него раздался оглушительный хрип, через секунду сменившийся песней Бритни Спирс. В это время и в этом месте она могла вызвать скорее чувство ностальгии, чем радости.
Тодд злился на других выживших. Не могли даже дождаться его, чтобы попрощаться. — Ну, вот опять ты один, старина Тодд, — сказал он сам себе. — До встречи с ними, ты со всем справлялся сам. Ты был ниндзей, выживающим в одиночку, всегда им был. И будешь им снова. Этой пуповине, видимо, суждено было отсохнуть. Такая связь была обусловлена лишь временной необходимостью. Пришло время снова стать героем-одиночкой.
Он сверился с картой, на которой рукой какого-то сумасшедшего был тщательно прорисован виртуальный город. Он узнал школу, расположенную у дороги, формирующей одну из главных артерий города, предназначавшейся для автотранспорта, и связывавшей центральный узел с распределительными и медицинскими центрами. Он нашел свой новый дом, выделенную маркером точку посреди бесконечных трущоб. Потом нашел ближайший рынок, где он намеревался начать свою карьеру торговца.
Другие выжившие были измождены, вымотаны и сломлены. — Только посмотрите на Сержанта, — подумал он. — Мужик, который бился в одиночку с ордой визжащих Инфицированных и спасал наши жизни, теперь превратился в испорченный товар. У Тодда же был молодой, здоровый организм и гибкий ум, чего может, и не скажешь по его внешнему виду. Апокалипсис, скорее, даже пошел ему на пользу. Он уже начал набирать мускулы, а с ними и самоуверенность. Он смотрел на пробегающие мимо толпы детей, на солдат, куривших рядом, и думал: Мое поколение выживет. Это время выбрало нас, а мы в свою очередь выбрали его.
* * *Пол трясся в мусоровозе, держась за один борт. Грузовик катил по одной из главных артерий лагеря, поднимая в воздух клубы пыли. Он предназначался для перевозки трупов. Его борта украшали многочисленные причудливые граффити, большей частью изображающие черепа с костями. Пол дал водителю сигарету, а взамен узнал, почему трупы сжигаются в ямах за городом. Причина, как сказал он, уходит корнями во времена возникновения лагеря, когда многие люди, выросшие на фильмах ужасов, верили, что Инфицированные это зомби — голодные существа, восставшие из мертвых. И не смотря на то, что это не так, подобная практика сохранилась. Даже если сейчас люди захотят похоронить умерших, они не могут это сделать. Просто нет места.
В борт грузовика с металлическим стуком ударил камень. Пол вздрогнул. Другой пролетел так близко от головы, что он чуть не свалился в пыль. Окно со стороны пассажирского сидения опустилось и из него высунулось дуло ружья, медленно ищущее цель среди палаток.
Камни в автомобиль больше никто не бросал.
Грузовик покачивался на ухабах, гремя металлом. Он сделал три остановки, чтобы подобрать трупы, лежащие под солнцем. Под листами полиэтилена были видны их бледные лица и воскового цвета тела. Долгие годы американцы отгораживались от смерти. Лишь немногие видели мертвецов в их естественном состоянии, раздутых, облепленных мухами и смердящих. Их видели лежащими на бархате в красивых гробах, одетыми в их лучшие костюмы, забальзамированными, как египетские фараоны.
Наконец грузовик притормозил перед большой деревянной церковью. Из окна высунулась рука и указала на входные двери.
