Павел Блинников - Убийцы
— Кого? — спросил Барс.
— Неважно. Просто убей, но сделай это не пистолетом, не ножом, а как-то иначе.
Барс огляделся. Да уж, на роль жертвы кандидатур много. Но просто так убить кого-то — глупо. Все сразу заметят, начнется паника, прибегут менты. Нет, надо бы действовать иначе. Так же, как сделал Скорпион в метро. Быстро, незаметно, стремительно. Ужалить и пойти дальше.
Руки зашарили по карманам в поисках подходящего оружия. В подмышке кобура нагрелась, требуя внимания, в правом кармане куртки похолодел складной нож, но так нельзя. Так не по правилам. Что еще есть? Упаковка жвачки, пачка сигарет, зажигалка, фляжка с коньяком во внутреннем кармане. Ну и руки, ноги, зубы, ногти.
— Но как? — спросил Барс.
— Это просто, — уверил Скорпион, оставаясь за его спиной. — Давай, я покажу тебе, а ты смотри внимательно и попытайся понять. На самом деле неважно, чем ты убиваешь, главное — само убийство.
Скорпион снова вырвался вперед и усмехнулся.
— Сначала выбираешь жертву, — сказал Скорпион, двигаясь к мужчине в черном пальто и с шелковым шарфом на шее.
Барс не отставал и смотрел, что делает убийца, пытаясь проникнуть за стену смысла, а Скорпион нарочито делал все медленно, будто сапер, показывающий ученику, как разминировать бомбу. Он подошел к мужику сзади, в это же время вокруг распространился легчайший запах зловония. Краски мира причудливо вспыхнули, делая Скорпиона немного ярче, а мужчину слегка тускней. Рука убийцы потянулась к шарфу — его конец небрежно болтался за спиной жертвы шелковым хвостом. Пальцы коснулись шарфа деликатно, будто боясь, что от прикосновения он распустится, и Барс увидел, как мужчина умер. Даже не на миг, но на мельчайший гран времени, перед жертвой появился силуэт широкоплечего в рогатом шлеме, и он умер, всего за секунду до того, как рука Скорпиона схватила за шарф и резко дернула вниз. Хруст ломаемых позвонков прозвучал выстрелом для Барса, но никто из толпы не обратил на это внимания. Скорпион пошел влево, делая вид, будто ничего не происходит. А ничего и не происходило. Мужчина в шарфе просто стоял, немного закинув голову назад, а когда мимо прошел Барс и кинул осторожный взгляд, он увидел лишь пустые глаза без признаков жизни, но труп все еще стоял на месте. Только отойдя на несколько десятков метров, Барс позволил себе обернуться. Труп все еще находился в горизонтальном положении, и как будто рассматривал что-то вверху, но вот неуклюжий локоть прохожего задел его, и жертва Скорпиона упала. Даже отсюда Барс видел, как побелел толкнувший, как кинулся с извинениями, и как цвет лица из молочного стал зеленым. Он закричал, распугивая прохожих — звал на помощь милицию и врачей.
— Ты понял, в чем фокус, или мне показать еще раз? — спросил Скорпион.
— Я понял, но не до конца, — ответил Барс осторожно. — Он умер еще до того, как ты вмешался?
— Это называется — приговор, — ответил Скорпион, подходя к лотку с шаурмой. — Я его приговорил.
— К смерти?
— Да, — сказал Скорпион, протягивая стольник продавцу. — Видишь ли, в чем тут дело…
Убийца принял от радостного черноволосого гастарбайтера вредную еду и впился зубами.
— Ты не хочешь? — спросил Скорпион.
— Нет, я не голоден, — ответил Барс, брезгливо рассматривая мясо, накрученное на вертел. — А как ты это сделал?
— Все проще, чем эта кормежка, — ответил Скорпион с набитым ртом. — Ты просто решаешь, что вон тот умрет и все. Дальше дело техники. Теперь, когда ты исполнил заказ, для тебя не будет трудным приговорить кого бы то ни было. Но тут есть и подводные камни… Может быть пива?
— А вот это можно.
Пока Скорпион заказывал два пива, Барс любовался суетой вокруг мертвого тела. Толкнувшего труп прохожего уже допрашивала охрана, а от мертвого тела отгоняли любопытствующих. Еще немного и станут собирать свидетелей. Старший убийца протянул ему открытую бутылку, рука Барса с благодарностью влила в горло содержимое, а затем устроила рту свидание с сигаретой.
— Так вот, и тут есть подводные камни, — продолжил Скорпион, выкидывая бумагу от шаурмы в урну, и делая глоток из бутылки. — Если ты приговорил кого-то, ты уже не сможешь остановиться. Решившись на убийство, мы уже не способны свернуть. Пожалуй, это — наша единственная слабость.
— А если обстоятельства помешают? — спросил Барс, стряхивая пепел на грязный асфальт.
— Ничего уже не способно помешать тебе. Исключение есть, только когда ты выбираешь себе жертвой другого убийцу. Тут уже правила немного иные, поэтому не стоит пытаться убить себе подобных. Хотя и профит в этом случае поболее будет.
— Профит?
— Награда, прибыль. Да и как профит? Только если действуешь по заказу.
— Я не понимаю.
— А это ничего, сегодня вечером ты исполнишь заказ, и тебе станет ясно все. Ну и я объясню еще кое-что. А теперь попытайся приговорить кого-нибудь.
— Прямо здесь? — спросил Барс, кидая взгляд на толпу вокруг трупа. — А это не опасно?
— Опасно, ага, но надо. Не бойся, если понадобится, мы пробьемся боем. Выбирай.
Барс осмотрелся. Людей вокруг много, но большинство либо драпают от мертвого тела, либо, напротив, пытаются продраться сквозь стену спин праздно любопытствующих. Первые наверняка не хотят, чтобы их записали в свидетелей, вторые, хотят соприкоснуться, пусть лишь взглядом, но встретиться, с самой страшной и привлекательной загадкой вселенной, что явно иллюстрирует мертвец на асфальте. Они хотят воочию увидеть смерть. Подойти к толпе и убить кого-нибудь из них? Пускай посмотрят на смерть изнутри, так сказать. Пусть попробуют на вкус, насладятся вонью, всегда сопутствующей убийству.
Глаза шарили по рынку, и тут взор упал на мусорную корзину. В ней навалом лежали смятые бумажки от шаурмы, пластиковые стаканчики с засохшей пивной пеной и пустые бутылки.
— Ты хочешь еще пива? — спросил Барс.
— Не отказался бы, — сказал Скорпион более чем добродушно, а в глазах вспыхнул огонек озорства.
Барс повернулся и подошел к окошку, где кулинарничал псевдо араб. Он оскалился Барсу зубами, явно никогда не пробовавшими то, что готовят руки.
— Что вам? — спросил продавец.
— Два пива, пожалуйста, — прошептал Барс, старательно изображая хрипоту.
А пока говорил, твердо решил — сейчас продавец умрет. Это действительно не вызвало никаких затруднений воли, никакого протеста совести. Да и есть ли у него еще совесть? Он уже почти забыл, как сражался со львом в Африке, как убивал секвойю в Америке, как отбирал жизни у страусов в Австралии, и сейчас эти воспоминания воскресли. Мир угас, по ноздрям ударило вонью, а приблизившееся, чтобы получше расслышать, лицо продавца поморщилось — наверное, тоже учуяло запахи гниения самой жизни. Поморщилось и вспыхнуло. Но не только оно горело на прилавке. Там, где лежала доска для нарезки овощей, воссияли салфетки. Самые что ни на есть обыкновенные бумажные салфетки дешевого образчика издевательства над деревьями, горели, будто солнечный диск в зените. С немым ужасом Барс почувствовал, как теряет контроль над собой. Это ни с чем не сравнимое ощущение, когда ты уже ничего не решаешь и, кажется, уже не будешь решать никогда. Когда твои собственные родненькие пальчики словно одеваются в перчатки иной воли, когда рука сама собой действует настолько быстро, что не можешь уследить глазами, потому что очки чужой воли заставляют смотреть на лицо жертвы. Но страх ушел почти сразу. Всего секунда колебаний сознания и вот уже оно ликует! Невероятнейший экстаз накрывает всю суть, ведь пока ты теряешь контроль, пока ладонь сама хватает салфетку, пока рука разгоняет ее до скорости света — ты становишься ИМ. Огромная мощь бежит по венам жидким огнем, сейчас кажется, ты можешь все на свете. Нет никаких границ, никаких пределов и все существует только потому, что ты еще миришься с этим. Ты даже не Бог и не Дьявол, нет, ты выше этих безликих сил! Ты то, что решает: существовать всему остальному, или нет. Ты высшая власть, без которой не может быть жизни. Ты — сама смерть! А когда салфетка, с легкостью, по самый позвоночник перерезала горло продавцу, и все ушло, наступила великая апатия и удовлетворенность. Это можно сравнить лишь с расслабленностью после секса, но овладевшее чувство в тысячи раз сильнее и приятней. Труп упал за прилавок, Барс повернулся к Скорпиону.
