Дарья Беляева - Крысиный волк
Митанни разлила кофе и села за стол. Косметика у нее потекла, черные разводы спускались к щекам.
— А твои дела как? — спросила она, отпивая несладкий кофе.
Шацар спокойно мешал ложкой сахар, наблюдая за водоворотами.
— Я стану главой Государства, — сказал он. — Дело недели. Президент уже подписал отказ от должности.
— Твои Псы Мира дали метастазы в правительственных кабинетах.
— Все к этому шло.
— Я знала.
— На этот раз никакой революции. Народ устал, все будет бескровно.
Их взгляды встретились, и Шацар прочел в ее глазах что-то, что не смог назвать, что-то, заставившее его забыть о решении, которое он принял. Шацар заговорил так быстро, как в жизни не говорил:
— Будь со мной, Митанни. Разведись с ним, оставь ему дочь. Давай поженимся. Ты станешь женой главы Государства, ты станешь госпожой всего мира, я дам тебе все, я сделаю тебя счастливой. У тебя будет все, чего ты только захочешь.
Она смотрела на него все тем же взглядом, говорящим вещи, о которых Шацар ничего не знал. Ее удивительные глаза блестели от слез.
— Ты ведь знаешь, — говорил Шацар. — Что я лучше него, я сильнее, я смогу тебя защитить, я богаче, я красивее, в конце концов.
Шацар знал, какие глупые вещи говорит, но остановиться не получалось. Ребенок в комнате, наконец, замолчал. Шацару следовало поступить точно так же, но он не мог.
— Я люблю тебя, Митанни. Будь со мной, будь со мной, и у тебя будет все.
Митанни поднялась, отошла к окну, плечи у нее дрожали. И Шацар видел, что предложение кажется ей соблазнительным. Шацару редко удавалось понять, что люди чувствуют, но это было очевидно. Или ему очень хотелось в это верить.
Митанни развернулась, скрестила руки на груди, будто удерживая себя.
— Нет, Шацар. Я люблю Мелама. Правда люблю. Мне жаль.
— Ты не будешь с ним счастлива.
— Ты меня не знаешь!
Шацар мотнул головой, сказал:
— Знаю. Родилась в поселке Арсат под Кишем, 22 февраля. Отец и мать — фермеры. Окончила пять классов обязательной гимназии, где едва освоила программу. В Вавилоне поступила в театральное училище, имела связь со своим режиссером. Группа крови: третья, резус-фактор — положительный. Хронические болезни: бронхиальная астма, близорука, хотя ты это скрываешь, страдаешь мигренями. В детстве перенесла дифтерию, аллергия на кошачью шерсть. Любимый цвет — синий, любимая еда — апельсины, любимая порода собак — доберманы, любимый фильм «Под полной луной». Коллекционируешь духи. Боишься темноты, спать одна и кошек. Сейчас страдаешь от постродовой депрессии, планируешь уехать к морю, оставив Мелама на месяц с дочкой.
Шацар мог бы говорить и дальше, но замолчал, встретившись с ней взглядом. Глаза у нее были испуганные.
— Ты просто болен, Шацар, — прошептала она одними губами. — И я одна из твоих странных фиксаций.
Время пришло. Шацар встал, запустил руку в карман, нащупав пистолет. Он выстрелит ей в висок. Смерть должна быть мгновенной. Лицо ее не будет деформировано настолько, чтобы его не опознали.
Митанни сделала еще шаг назад, прижалась к подоконнику. За стеной снова запищал ребенок.
И неожиданно, увидев как Митанни дышит, будто загнанный зверек, как белеют костяшки ее пальцев оттого, что она вцепилась себе в локти, как дрожат губы, Шацар понял: она не считает, что у него в кармане пистолет. Может быть, она думает что Шацар возьмет ее силой или ударит. Она не думает, что он хочет ее убить, она думает, что он хочет сделать ей больно.
Она просто боится его, ей страшно и очень одиноко, и ей некого позвать на помощь. Шацар впервые понял, каково это — другому человеку. И понял, что не сможет выстрелить. Он стрелял сотни раз, и ничто в его сердце не отзывалось.
Но этого одного раза он выстрелить не сможет.
Шацар сказал:
— Я думаю, мне пора.
— Да, — кивнула Митанни. — Тебе пора.
— Прости.
— Конечно, — соврала она. Сейчас Шацар чувствовал Митанни как никогда и никого, и его удивила благодарность в ее глазах. Неужели, она была благодарна ему за то, что он не ударил ее, не причинил ей боль?
Как смешно.
Он любил ее.
Когда она провожала его, ребенок продолжал заходиться плачем.
— Амти, — сказал Шацар. — Хорошее имя для девочки.
— Никогда не слышала, — ответила Митанни.
— Оно старое. Это означает «море».
Амти очнулась, когда машину в очередной раз едва не занесло на повороте. Она с трудом помнила, как Шацар довел ее до машины госпожи Тамии. Амти не знала, сколько она проспала на заднем сиденье, но Аштар ее не будил.
Амти не сразу поняла, что машина остановилась, хлопнула дверь. Аштар вышел из машины, отправился к телефонной будке на заправке. Амти приподнявшись смотрела в окно. На фоне белизны полей заснеженная автозаправка казалась нестерпимо яркой. И Амти поняла, что она наделала. Дура, вот дура, подумала она, пока Аштар говорил о чем-то по телефону, ногой ковыряя снег. В руке он сжимал лист бумаги, который Амти ему передала.
Теперь они знали, где маяк. Амти была уверена, что Саянну и девочки — там. Иначе и быть не могло.
Но что наделала она? Неужели они не могли найти этот чертов маяк самостоятельно? Может, стоило угрожать Шацару? Она согласилась так легко, потому что его хотела.
— Ты сэкономила время себе и своим друзьям.
Амти вздрогнула, обернулась, но Шацара рядом не было. Тем не менее голос его звучал, как наяву.
— Я не хотела за вас замуж, я вообще не хочу иметь с вами ничего общего. Кроме, может быть, секса.
— Не говори вслух. Достаточно думать о том, что твоя мысленная фраза адресована мне, и я ее услышу.
— Но как?
— Мы с тобой провели обряд, соединяющий души двух Инкарни.
— Вы меня об этом не предупреждали.
— И что по-твоему значат свадебные клятвы?
— В них никто не верит по-настоящему! И что? Какие еще есть побочные эффекты у вашего ритуала?
— Нашего. Это древние традиции нашего с тобой народа. Мы можем читать мысли, чувствовать присутствие и испытывать боль друг друга. Очень удобно, правда?
— Зачем вы это сделали?
Но Шацар не ответил. В этот момент Аштар открыл дверь, сел за руль. От него тут же потянуло морозом с улицы и сигаретным дымом. Амти видела, что руки у Аштара дрожат от нетерпения.
— Я их вызвал, котеночек, — сказал Аштар, метнув быстрый, синий взгляд в зеркало заднего вида. — Они нагонят нас по пути в Гирсу.
— Они злятся?
— О, неимоверно. Но больше рады. Времени маловато.
С этими словами Аштар вдавил педаль в пол, машина рванула вперед так резко, что Амти едва не ударилась головой о спинку переднего сиденья.
