Натаниель Готорн - Отель с привидениями и другие таинственные истории
Графиня слушает его в смятении. Возможно ли, что Барон говорит это всерьез? Оказывается, всерьез. „Женщина, что меня купит, — говорит он, — сейчас находится в соседнем зале. Это богатая вдова еврея-ростовщика. С ее деньгами я наконец решу великую задачу. Достаточно стать мужем этой женщины, и у меня будет столько золота, что не счесть. Подумай пять минут над тем, что я тебе сказал, и, когда я вернусь, дай ответ, кто из нас обручится с деньгами, которые мне нужны: ты или я?“
Он поворачивается и собирается уйти, но Графиня останавливает его.
В ней вскипают все самые благородные чувства. „Найдется ли женщина, — восклицает она, — что помедлит принести себя в жертву человеку, которому она предана, когда тот потребует жертвы?“ Настоящей женщине не нужно пяти минут, не нужно и пяти секунд, — она протягивает ему руку и говорит: „Жертвуй мною ради своей славы! Пусть моя любовь, свобода и самая жизнь станут ступеньками на твоем пути к триумфу“.
В эту великую минуту падает занавес. Основываясь на первом акте, мистер Уэствик, скажите мне правду — и не бойтесь вскружить мне голову: разве я не способна написать хорошую пьесу?»
Генри не сразу перешел ко второму акту; не о достоинствах пьесы он задумался, а над странной перекличкой ее событий с обстоятельствами злополучного брака первого лорда Монтбарри.
Может ли быть такое, что в ее нынешнем душевном состоянии графиня принимала работу памяти за сочинительство?
Этот вопрос был чреват такими серьезными соображениями, что никак нельзя было решать его походя. И, отложив его на потом, Генри перевернул страницу и углубился в чтение.
«Действие второго акта происходит в Венеции. Со времени сцены у игорного стола прошло четыре месяца. Перед нами гостиная в одном из венецианских палаццо.
Когда поднимается занавес, на сцене один Барон. Он перебирает события, прошедшие с конца первого акта. Графиня принесла себя в жертву; брак по расчету был заключен, хотя не без трудностей ввиду разногласий насчет брачного контракта.
Частное расследование, предпринятое в Англии, уведомило Барона, что доход Милорда извлекается в основном из так называемого заповедного имущества. Но ведь он обязан как-то обеспечить свою суженую, если, не приведи господь, случится несчастье? Так пусть он, к примеру, застрахует свою жизнь, а на какую сумму — подскажет Барон; и пусть так распорядится, чтобы вдова получила эти деньги, если он умрет первым.
Милорд в нерешительности. Барон не тратит времени на бесполезные уговоры. „В таком случае, — говорит он, — брак, безусловно, расстраивается“. Милорд идет на попятный и только просит уменьшить страховочную сумму. Барон роняет: „Я никогда не торгуюсь“. Милорд влюблен, из чего необходимо следует, что он соглашается.
Покуда у Барона нет оснований для недовольства. Но теперь, когда бракосочетание и медовый месяц уже позади, начинает проявлять недовольство Милорд. В венецианском палаццо, которое наняли молодожены, к ним присоединился Барон. Он по-прежнему полон решимости найти „философский камень“. Его лаборатория помещается в подвале палаццо, с тем чтобы запахи, какими сопровождаются его опыты, не досаждали Графине, обитавшей в верхнем этаже. Единственным препятствием на пути к великому открытию, как всегда, остается нехватка денег. Его нынешнее положение поистине драматическое. На нем карточные долги джентльменам своего круга, их, безусловно, надо возвращать; и он по-дружески, как ему представляется, просит взаймы у Милорда. Милорд грубо отказывает ему. Барон просит сестру использовать свое супружеское влияние. Та отвечает, что ее благородный супруг (опомнившись после безумной любви к ней) теперь явил себя в истинном свете, то есть самым отъявленным скупцом. Ее жертва оказалась напрасной.
Таково положение дел к началу второго акта.
Размышления Барона прерывает неожиданный приход Графини. Она близка к безумию. В ее бессвязных восклицаниях клокочет ярость. Проходит время, прежде чем она овладевает собой и может говорить. Ей дважды нанесли оскорбление — сначала прислуга, потом собственный муж. Английская горничная объявила, что прекращает служить Графине. Не дожидаясь жалованья, она немедленно возвращается в Англию. На просьбу объяснить свой странный поступок она дерзко отвечала, что с тех пор, как в доме появился Барон, служить у Графини стало неприличным делом. Как и всякий на ее месте, возмущенная Графиня немедля удалила от себя негодяйку.
Привлеченный ее гневно возбужденным голосом, из кабинета, где он обыкновенно уединялся со своими книгами, пришел Милорд — спросить о причине непорядка. Графиня высказала ему свое возмущение словами и поведением горничной. Милорд же не только полностью одобрил поведение этой женщины, но и сам выразил сомнение в супружеской верности Графини, говоря при этом такую чудовищную мерзость, что ее из брезгливости не возьмется повторить никакая дама. „Будь я мужчиной, — говорит сейчас Графиня, — и окажись у меня в руках оружие, я бы повергла его труп к моим ногам“.
Дотоле хранивший молчание Барон говорит: „Позволь я договорю за тебя. Ты повергаешь к ногам труп своего мужа и этим опрометчивым поступком лишаешь себя страховки, каковая должна отойти его вдове, то есть ты лишаешься тех самых денег, которые как раз могли избавить твоего брата от невыносимого безденежья“.
Графиня строго напоминает Барону, что ей далеко не до шуток. После того, что сказал Милорд, у нее почти не остается сомнений, что свои гнусные подозрения он доведет до сведения своих стряпчих в Англии. Если не помешать этому, ее ждет развод и разорение; она окажется на улице без всяких средств и умрет с голоду, если не продаст последние драгоценности. В этот момент на сцене появляется Курьер, вывезенный Милордом в эту поездку из Англии. В руке у него письмо. Графиня останавливает его и просит дать посмотреть адрес. Взглянув, она показывает письмо брату. На конверте рукою Милорда надписан адрес его лондонских стряпчих.
Курьер уходит на почту. Барон и Графиня молча обмениваются взглядом, без слов понимая друг друга. Они прекрасно сознают свое положение, им обоим видится страшный выход из него. Одно из двух: либо бесчестье и разорение, либо смерть Милорда и страховка.
Говоря сам с собой, Барон возбужденно ходит по сцене. Графиня слышит обрывки сказанного. Тот рассуждает о здоровье Милорда, возможно, сдавшем после Индии; о простуде, которую два-три дня назад подхватил Милорд; об удивительных случаях, когда такой пустяк, как простуда, вдруг кончается серьезной болезнью и смертью.
Заметив, что Графиня слушает его, он спрашивает, что она может предложить. При всех недостатках у этой женщины есть огромное достоинство — высказываться без околичностей. „Неужели у тебя в подвале не найдется бутылки, — спрашивает она, — с какой-нибудь „серьезной болезнью“?“
