Анастасия Лик - Я буду первым
— Клод, ты с ума сошёл! Убери руки! — зашипела Ева, глядя поверх его плеча в потемневшие от гнева глаза Кристофера.
— Да, ты меня сводишь с ума. Мы с тобой плохо начали, предлагаю попробовать ещё раз, — произнёс Клод, прижимая Еву к стене и поднимая подол мантии. Провёл рукой, лаская её ноги. Поцеловал шею, щёку, приблизился к губам, но она резко отвернулась и попыталась оттолкнуть от себя мужчину.
— Охотник, убери от меня свои руки!
— Упрямая девочка… — прошептал Клод, обхватывая руками лицо девушки и разворачивая к себе.
Кристофер не мог больше себя сдерживать. Охотник из рода Саржу грубо прижимал Еву, и у неё не было никакой возможности вырваться из крепких рук.
«Не трогай меня! — звучал её голос в голове. — Я вас ненавижу!»
Тогда эти слова были адресованы ему, но сейчас ясно, что причина такой нелюбви к Охотникам — этот Саржу. Как Ева вообще стала любовницей этого чудовища?
Бросил быстрый взгляд на Охотников, охранявших дверь в зал. Они также беспокойно переглядывались, но не решались возразить высокопоставленному члену Семьи.
По щекам Евы текли слёзы.
В следующую секунду Кристофер схватил Клода за шкирку и отбросил в другой конец холла, с трудом останавливая себя от дальнейших действий. Кровь била в висках, руки потяжелели, и всё существо требовало придушить Охотника, но нежная ручка, погладившая его плечо, придала сил справиться и устоять перед искушением.
Клод медленно поднялся на ноги и усмехнулся, потрогав челюсть, которой врезался в стену. Поправил мантию.
— Ты всё-таки с ним спала…
— Нет, у нас ничего не было, — ответил за Еву Кристофер, и первый раз был благодарен за неприступность этой женщины.
— А знаешь, Моро, я тебя прощу, — вдруг весело заявил Клод. — Ты всё равно сдохнешь скоро, и это будет, так сказать, моим прощальным подарком. Можешь даже поцеловать её, я разрешаю.
— Ты совсем ума лишился! — закричала Ева, делая шаг вперёд, но была остановлена рукой Кристофера.
— Давай, Моро, таких женщин у тебя ещё не было. Высший сорт. Изящная, и при этом невероятно страстная. Хорошая кожа, мягкие губы — попробуй их.
— Саржу, ты и впрямь безумен, — усмехнулся Кристофер, хотя всё внутри полыхало, а произнесённые слова резали, словно острый нож. Но он ничем не выдал своих мыслей, подхватил Еву за локоть и отвёл к дальнему окну. Клод остался на месте, продолжая сверлить их взглядом.
— Ты как?
— Нормально, — ответила Ева, присаживаясь на подоконник и обхватывая себя руками. — Почему ты отказался вернуться? Всего одно слово, и дело было бы решено в твою пользу. Ты ценен для Семьи.
— Ева, ты такая наивная, — улыбнулся Кристофер. — Меня казнят в любом случае, и я ехал сюда, зная это.
— Что? — изумлённо спросила она. — Ты приехал умирать? И всё это из-за этих тварей? Крис, они недостойны такой чести.
— Эта честь не для них, милая, — очень тихо ответил он. — Всё изменилось, я больше не смогу вернуться, да и моя жизнь иссякла. Она не имеет смысла. Ту, ради которой я жил, убили, сын хотя и начал говорить со мной, но не считает отцом, а ты… ты оказалась Комиссаром. Какая подлость, мисс Фабре, я искренне надеялся, что у Артёма появится мать.
— Что ты такое говоришь? Ты же сильный… — прошептала Ева, сдерживая подступающие слёзы.
— Не настолько, чтобы поменять мир, Ева. Я жалею только об одном… — сказал Кристофер, но его прервала открывшаяся дверь зала, где проходило судебное заседание.
— Охотники, Комиссар, — позвал их судья и жестом предложил вернуться.
Кристофер и Клод вошли в зал, заняли свои места за трибунами, а Ева за их спинами. Фару, проходя мимо, бросил встревоженный взгляд на красные глаза Комиссара. Она плакала? Посмотрел на сына. Матис не раз ему говорил, что Клод проявляет слишком большой интерес к этой женщине и его не волнуют её возражения. Надо будет с этим разобраться, не хотелось бы потерять столь ценного Комиссара из-за неуравновешенности младшего сына. Но это потом. Сел на своё место и посмотрел на невозмутимо стоящего Моро.
— Суд принял решение, — громко сказал он. — Вина Охотника Кристофера Моро доказана в полной мере, и он приговаривается к смертной казни посредством инъекции. Приговор следует привести в исполнение 24 марта в полдень.
Ева закрыла глаза и сжала кулаки. Этого не может быть… этого просто не может быть. Они готовы его убить…
— Моро, ты желаешь что-то сказать?
— Да, — ответил он, и его голос звучал также громко. Он был готов к такому решению. — У меня будет две просьбы, и я прошу Суд проследить за их исполнением.
— Две? — удивился один из судей. — Что же ты желаешь?
— Первое: я хочу, чтобы меня похоронили по традициям Охотников рядом с женой в Калининграде.
— Хорошо.
— Второе: я желаю, чтобы мой сын остался под опекой Комиссара Евы Фабре, — произнёс Кристофер, и судьи удивлённо посмотрели на девушку. Судя по её выражению лица, для неё подобное желание стало неожиданностью, как и для всех.
— Мы готовы удовлетворить эту просьбу, только если Комиссар сама согласна. Обязать мы её не можем, — изумлённо ответил глава Семьи.
Кристофер обернулся к Еве.
— Я согласна взять мальчика под опеку, — ответила она, глядя в холодные зелёные глаза Охотника.
— Спасибо.
— В таком случае все свободны. Комиссар, проводите осуждённого в его комнату. Свидания с сыном разрешены, — громко произнёс судья.
Ева развернулась к двери, пропустила вперёд Кристофера и вышла следом. Они с Евой наконец-то остались одни, Суд завершён, приговор вынесен, и нет больше запрета на их контакт, но она была, как обычно, молчалива, шла, низко опустив голову, и приходилось лишь догадываться о её настроении. Они молча дошли до гостевой комнаты, и только Охотник пересёк порог, за ним захлопнулась дверь.
Ева, как ветер, долетела до своей комнаты, расположенной рядом с комнатой Артёма, вбежала и закрыла рот руками, глуша звуки вырывающегося плача. Слёзы душили, а сознание мутилось от горя. Они его казнят… казнят через два дня…
Прислонилась к стене, но и она не помогла удержаться на ногах. Ева опустилась на пол и, обхватив колени руками, разрыдалась.
Это её вина, она собрала материал на Охотника, разоблачающий его, но как было поступить иначе? Сфальсифицировать? Но помогло бы это Кристоферу? Спасло бы от смерти? Нет, однозначно нет. Он выбрал этот путь осознанно, но почему тогда так больно?
Сил утереть слёзы не было, они жгли щёки, губы.
Господи, Кристофер, какой ты дурак! Упрямый, как все Охотники!
«О чём я только думала? Почему позволила приехать сюда? Нужно было бросить службу Комиссара и остаться в Калининграде с Кристофером. Вместе». Какая своевременная, а главное, бестолковая мысль! Но сердцу всё равно, оно больно сжимается, а перед глазами лишь белая пелена. Сегодня Кристофера приговорили к смертной казни, а боль уже невыносима, что будет, когда приговор приведут в исполнение? Нет, нужно собраться, ведь теперь под её опекой Артём. Он нуждается в заботе, любви, семье.
