Анастасия Лик - Я буду первым
— Но также ты и дружишь с ними, — тихо возразил один из судей.
— Нет, дружбой это назвать нельзя, — покачал головой Кристофер. — Я не убиваю тех, кто не угрожает людям, и у них есть возможность жить открыто, взамен они обязуются держать свою сущность в узде. Это достаточно удобно, все нелюди в моём городе, словно на ладони. Они не прячутся в подвалах и не скрываются от меня, но знают, что одна ошибка — и смерть.
— То есть вы их контролируете?
— Да. «Контроль» более точное слово, нежели «дружба».
— В одном из отчётов Комиссара было написано о том, что джинн убил по вашему приказу. Вы используете свою власть над нелюдями, как оружие? — продолжал спрашивать судья.
— Нет, мне это без надобности, но страх, в котором они живут, позволяет держать их под контролем. Они прекрасно осознают, что я Охотник, и рады той жизни, что имеют. Рады настолько, чтобы быть готовыми убить по моему приказу или отдать жизнь, спасая моего сына.
— Да, мы читали и об этом… — задумчиво произнёс судья и поднял глаза. — Комиссар, вы были свидетелем нападения на маленького Моро.
— Я была участницей, — кивнула Ева.
— Скажите, а те твари, что… решили защитить вас, они делали это из страха перед Охотником?
— Не думаю, что именно этим чувством они руководствовались. Если бы речь не шла о нелюдях, то я бы назвала их действия подвигом, ибо они знали, что их убьют, и шли на смерть добровольно с одной целью: выиграть дополнительные секунды для Охотника и спасти мальчика. Но, так как это были нелюди, я не могу дать оценку их действиям.
— Комиссар, то есть вы подтверждаете, что твари служат Моро и благодарны ему за жизнь? — спросил судья, что сидел с краю.
— Этот факт мной установлен, — кивнула Ева. — И я смела надеяться, что мои отчёты о проведённом расследовании достаточно раскрыли эту тему.
— Конечно. В вашем профессионализме мы не сомневаемся, мисс Фабре. Вы проделали большую и достаточно опасную работу, — кивнул судья, в котором Ева узнала главу Семьи Саржу. — Господа, думаю, и Моро, и его обвинитель сказали всё, что желали, теперь я предлагаю ознакомиться с сюрпризом, любезно предоставленным Комиссаром.
— Мне казалось, вы, мистер Саржу, были несерьёзны, когда говорили о том джинне, — усмехнулся один из судей. — Неужели и правда мы, с позволения сказать, познакомимся с тем джинном, которого Охотник называет другом?
Кристофер вмиг побледнел и бросил гневный взгляд на невозмутимо стоявшую Еву. Неужели она притащила сюда Карова? Он отказывался в это верить!
— Да, господа. Признаться, изначально эта затея мне показалась абсурдной, но Комиссар заверила меня, что это может оказаться полезным.
— Интересно, очень интересно, — улыбнулся один из судей, и его поддержали все остальные.
Фару взял пульт и нажал кнопку. Одна из стен ожила, отъезжая в сторону и открывая взору огромный, на полстены, телевизор. Он засветился, и через секунду на нем появилось изображение красивого высокого мужчины с большой лысой головой и пронзительными голубыми глазами. Джинн, без всяких сомнений. На нём была надета зелёная врачебная форма, и обстановка кабинета, что его окружала, также подтверждала, что он медик и находится на рабочем месте.
Кристофер облегчённо выдохнул. Каров в Калининграде. А ведь на мгновение он действительно решил, что Ева могла притащить джинна в Суд в качестве свидетеля.
— Доброе утро, Охотники, — поздоровался джинн на английском, но с сильным русским акцентом. Клод гневно зарычал. — Кристофер, рад видеть тебя.
— Не могу сказать того же, — сквозь зубы прошипел тот.
— Джинн, тебе позволено присутствовать на Суде, но не стоит злоупотреблять нашим великодушием, — громко произнёс Фару. — Суд желает знать, в каких отношениях ты состоишь с Охотником Моро.
— Мы коллеги. Он — главврач, я — заведующий хирургическим отделением, — сухо ответил Каров.
— Мы говорим о других отношениях, джинн! — выкрикнул Клод и повернулся к судьям. — Мне будет позволено допросить этого… пусть будет, свидетеля?
— Да, для того он и приглашён, — махнул рукой Фару.
— Нам стало известно, что ты спас Моро от Карвора, убившего его жену. Расскажи Суду, как один слабый джинн смог справиться с сильным древним существом?
— А с чего ты взял, что я слабый? — удивился джинн. — Я понимаю, о чём ты говоришь, Охотник, но Моро убил троих и отвлёк на себя остальных, так что мне было несложно.
— Ты знал, что помогаешь Охотнику?
— Разумеется.
— И что заставило тебе помогать врагу?
Каров наклонился вплотную к монитору и ответил:
— Это ты, Охотник, — убийца, я же — врач. Я спасаю жизни, а не отнимаю их.
— И ты думаешь, что мы поверим тебе? — громко и ненатурально рассмеялся Клод.
— Я? Нет, ни в коем случае, ведь я тварь, приговорённая к смерти от рождения, и неважно, что на моей совести ни одной смерти и сотни спасённых. Но кроме моих слов у вас есть отчёт Комиссара. Она тут полтора месяца паслась и всё вынюхивала.
— Следи за своими словами, джинн, пока можешь говорить, — прошипел Клод.
— Охотник, у тебя ещё есть вопросы? Меня ждут пациенты.
— Я убью тебя, джинн.
— Ты знаешь, где меня найти. Спроси Кирилла Карова. Только предупреди заранее о своём приходе.
— Чтобы ты сбежал?
— Чтобы я передал дела и своих пациентов другому врачу. Я могу идти? У меня операция через десять минут.
Фару протянул руку с пультом и прервал сеанс видеосвязи.
— Этот джинн не выглядит испуганным. Моро, сколько он уже работает с тобой?
— Почти два года.
— Хирург? И каким образом он проводит операции?
— Без применения магии, — ответил Кристофер. — И за время нашего знакомства он ни разу её не применял.
— Охотник, твоя вина неоспорима, — начал говорить Фару после минутного молчания. — И то, что ты признаёшь свою вину, даёт нам надежду. Скажи, ты готов отказаться от своих убеждений и вернуться?
— Нет, — покачал головой Кристофер и услышал нервный выдох Евы за спиной. Она наверняка осуждала подобное решение, но он не мог иначе. Мир изменился, он изменился, больше никогда не будет, как прежде.
— Суду надо посовещаться, Охотники, Комиссар, вас позовут, — махнул рукой Фару, глава Семьи, предлагая выйти в холл. Клод тут же развернулся, вышел из зала и, едва в дверях показалась Ева, притянул её к себе.
— Милая, я соскучился, — прошептал он, гладя девушку по щеке. — Тебе невероятно идёт эта мантия, я хочу, чтобы ты её надела во время наших любовных игр.
— Клод, ты с ума сошёл! Убери руки! — зашипела Ева, глядя поверх его плеча в потемневшие от гнева глаза Кристофера.
