Питер Стауб - Пропавший мальчик, пропавшая девочка
– Вам здесь будет очень удобно. Сам я, когда сижу в нем, кладу ногу на скамеечку – так вставать проще.
Омар устроился в кресле с высокой спинкой и прислонил палку к подлокотнику.
Две стены комнаты были увешаны рисунками и фотографиями молодых мужчин, преимущественно обнаженных. На двух соседних рисунках были изображены юноши в состоянии полового возбуждения.
– Я вроде вам не говорил юноша слева – это я, – пояснил Хилльярд. – Сорок шестой год, только вернулся из армии. Справа – мой любовник Джордж Олендер. Он был художником. Мы с Джорджем купили этот дом в пятьдесят пятом, когда люди еще употребляли слово «холостяк». Мы всем говорили, что мы соседи по комнате, и никто нас не дергал. Джордж умер в восемьдесят третьем, ровно двадцать лет назад. Нашего верного Санчо эти картинки поначалу слегка ошарашили, но он, видно, решил не думать о них и быстренько пришел в себя.
– Джимбо приходил к вам расспросить о Джозефе Калиндаре?
– Ага, как и вы. На самом-то деле он пришел расспросить о доме, но, слово за слово, мы переключились на Джозефа Калиндара. Могу угостить вас чаем со льдом – хотите?
– Нет, спасибо.
– Не хотел бы показаться негостеприимным, но у меня совсем нет навыков в этом деле. По вполне понятным причинам мы с Джорджем не пускали в дом соседей, и я следую этой традиции. По правде говоря, у меня и в мыслях нет сбивать с пути истинного посетителей… Потом вот упал неудачно и повредил ногу. Но не сдирать же мне со стен все это только потому, что ко мне зашел мальчик Монэгенов?
– Как вы себя чувствуете?
– Получше. Слава богу, никаких переломов, просто ушибся сильно.
Из удобного кресла Тиму был отлично виден дом Калиндара на противоположной стороне улицы.
– Я вас прежде не спрашивал, не видели ли вы, как мальчишки забирались в тот дом. Похоже, он их как магнитом притягивал, особенно моего племянника.
– Да видел я все, – сказал Хилльярд. – С того самого места, где вы сидите, а еще из окна кухни. Видел, что ваш племянник и его дружок часами глазели на этот дом. Издалека было слышно, когда они направлялись сюда, – из-за этих досок на роликах. Однажды поздно вечером я заметил, как они пришли и светят фонариком в окно. А Санчо увидел такое, что шлепнулся на пятую точку.
– Он рассказывал мне об этом, – сказал я.
– Я вот гадаю с тех пор, кого он там увидел…
– Кого увидел… – повторил Тим, и ему показалось, будто нечто доселе неизвестное проскользнуло и встало наконец на свое место. – Увидел. Они прозвали его Черным человеком. Племянник мой сказал Джимбо, что он вроде призрака.
– Ну да, если только он не из плоти и крови. Он смахивал на Джозефа Калиндара, правда, тот был не такой здоровый. И одет как Калиндар. Длинное черное пальто.
– Вы видели его? Когда, где?
– Явился как-то ночью. Как и мальчишки, прошел на задний двор и в дом Я только пару раз его видел. И до сих пор не уверен, не приснился ли он мне.
– Вы Джимбо о нем рассказывали?
Хилльярд покачал головой – старик выглядел одновременно обеспокоенным и очень важным.
– Решил, не его ума это дело. К тому же у меня не было уверенности, что я точно видел этого типа. Темно ведь было, хоть глаз выколи, да и тени – они всегда двигаются. А мальчика интересовал лишь Калиндар, вот я ему и порассказал много чего, да не все.
– Потому что решили, что это не его ума дело.
– Не только. – Старик ухмыльнулся Тиму. – Он не задавал мне правильных вопросов.
– Вы хотите открыть мне то, что скрыли от Джимбо?
– Если будете задавать правильные вопросы.
Тим раздраженно взглянул на него:
– Попробую. Для начала – почему вы не рассказали мне то, что рассказали Джимбо?
– Отчего ж… Я немало вам рассказал, когда вы приходили в первый раз. Это был маньяк-убийца чистейшей воды, – сказал Хилльярд. – Джозеф Калиндар прикончил всю свою семью и бог знает сколько женщин. А дом свой превратил в пыточную камеру. Таскал с собой своего сына, когда выходил убивать и насиловать, а потом и сына убил! Псих полнейший. И уверяю вас, когда все открылось, удивились не многие. Ну сами посудите, можно ли считать нормальным человека, который постоянно прячет свое лицо?
Тим вспомнил о фотографиях, про которые рассказывал Джимбо:
– Как это постоянно? А фотографии?
– Этот человек испытывал жуткую неловкость, когда ему приходилось открывать лицо. Поэтому он отрастил широченную густую бороду. Когда Калиндар жил здесь, на улице он появлялся всегда только в шляпе и в пальто с поднятым воротником А бывало, даже прикрывал лицо ладонями. И всегда поворачивался к вам спиной.
– Вы часто с ним общались?
– О, ваши вопросы становятся все более правильными, – улыбнулся Хилльярд. – Общался. Немного. Несмотря ни на что, Калиндар был толковым плотником Когда нам с Джорджем понадобились новые полки, мы позвонили мистеру Калиндару, и он потрудился на совесть. А еще через пару лет, когда на нескольких брусьях и половицах нашего дома появилась сухая гниль, мы опять обратились к нему. За вполне сходную цену Калиндар в короткий срок заменил все пораженные деревяшки.
– Из этого следует, что Калиндар был замечательным плотником. И вам он нравился, раз вы дважды нанимали его.
– Нравился? – Омар нахмурился. – Не сыщется такого, кто мог бы утверждать, что мистер Джозеф Калиндар мне нравился.
– Но, получается, он провел в вашем доме немало времени.
– А что, Калиндар запросил немного, жил напротив. Иначе мы и говорить-то с ним не стали бы, не то что пускать его в дом.
– Понимаю. – Тим жестом показал на рисунки и фотографии на стенах. – Он не принимал ваших отношений.
– Он ненавидел наши отношения. Этот человек строго придерживался религиозного неприятия гомосексуализма, как и других церковных запретов. Но после того как он дал нам понять, что он думает, и сказал, что будет молиться за нас, эта проблема исчезла сама собой. Главной проблемой был он сам. Проблемой было то, что он творил.
– Например?
– Например, когда Джозеф Калиндар входил в комнату, там сразу будто становилось теснее и темнее. Сидела в нем какая-то силища. Он будто сжирал свободное пространство, заполняя собой все помещение. Бывало, стоишь рядом с ним, и кажется, будто на тебя свалилось тяжеленное бремя. Только вот что за бремя, сказать не берусь. Враждебность словно черным облаком клубилась вокруг этого парня. Когда ты оказывался рядом с ним, она начинала клубиться и вокруг тебя. Сдерживаемая ярость, враждебность и презрение ощущались, даже когда он говорил, что будет молиться за нас. Я часто думал, что так, наверно, в людях проявляется зло. Жившее в Калиндаре зло отравляло атмосферу, и оттого даже стоять рядом с ним было страшно.
