Стивен Кинг - Лангольеры, Дайна, Крэг, Туми, Самолет
– Пожалуйста, Дайна, – сказала Лорел. Ей вдруг показалось, что она может видеть эту хрупкую слепую девочку насквозь, и от этого возникло чувство беспредметной паники. – Прошу тебя, воздержись от разговоров.
Дайна улыбнулась.
– А я увидела тебя, – сказала она. – Ты такая красивая, Лорел. И все было таким прекрасным вокруг… даже мертвые вещи. Как чудесно было… знаешь… видеть.
Она вдохнула крошечную порцию воздуха, выдохнула ее и просто не стала вдыхать следующую. Ее невидящие глаза теперь смотрели, казалось, куда-то далеко далеко позади Лорел.
– Пожалуйста, дыши, Дайна, – сказала Лорел. Она потрясла ручку девочки, начала торопливо целовать ее ладошку, словно поцелуи могли вернуть ей жизнь. Как несправедливо было то, что Дайна умерла после того, как спасла их всех. Никакой Бог не мог требовать подобной жертвы для людей, которые каким-то образом покинули поток времени и оказались вне его. – Пожалуйста, дыши, прошу тебя, прошу, дыши же…
Но Дайна больше не дышала. Спустя долгое время Лорел уложила руку девочки обратно и уставилась на ее неподвижное лицо. Лорел думала, что ее собственные глаза наполнятся слезами, но ни одной слезинки не появилось. Только сердце щемило и в голове стучала протестующая мысль: «Нет, нет! Так несправедливо! Верни ее, Боже! Верни ее, будь ты неладен, верни же, верни, пока не поздно!»
Но Бог ее не вернул. Ровно гудели двигатели, солнце освещало окровавленный рукав парадного платья девочки косыми лучами, а Бог ее не вернул. Лорел посмотрела через проход и увидела, как целуются Альберт и Бетани. Альберт трогал грудь девушки сквозь ее рубашку с короткими рукавами, трогал осторожно, деликатно, как святыню. Они выглядели, как ритуальная пара, символическое изображение жизни, как та искра, которая продолжает жизнь в самом кошмарном и безумном повороте судьбы. С надеждой перевела взгляд на Дайну. Но Бог ее не вернул.
Бог ее не оживил.
Лорел поцеловала щеку девочки и протянула пальцы к ее векам. Рука замерла возле незрячих глаз.
«Я видела через глаза мистера Туми… Все было таким прекрасным вокруг… даже мертвые вещи. Как чудесно было видеть».
– Да, – сказала Лорел. – С тем я и буду жить.
Она оставила глаза Дайны открытыми.
«Гордость Америки», рейс № 29, летел на запад сквозь дни и ночи, из света в темноту, снова из темноты к свету, словно пересекая великий парад опускающихся и поднимающихся туч. Каждый цикл становился чуть короче предыдущего.
Спустя три часа с небольшим полета облака под ними исчезли, причем как раз над тем местом, где они находились, когда летели на восток. Брайан готов был поспорить, что весь облачный массив едва ли сдвинулся за все это время хотя бы на один фут. Теперь под ними расстилались Великие Равнины цвета охры.
– А здесь ни следа их не видно, – заметил Руди Варвик. Пояснять, кого он имел в виду, не было смысла.
– Не видно, – согласился Боб Дженкинс. – Похоже, что мы их перегнали либо в пространстве, либо во времени.
– Или и в том и в другом, – добавил Альберт.
– Верно – и в том и в другом.
Оказалось, они были не правы. Когда рейс № 29 полетел над Скалистыми Горами, они заметили сеточку черных линий внизу, тонких, как нити, с такой высоты. Линии вздымались на кручи и спускались с них и создавали определенные узоры-кружева на серо-голубоватом ковре лесов. Ник стоял у передней двери и наблюдал в смотровое окошко. Оно обладало увеличительным свойством, и Ник обнаружил, что видит все гораздо лучше, чем ему того хотелось бы. Пока он смотрел, две черные линии разделились и опоясали вершину горы со снежной шапкой, встретившись на противоположной стороне и разбежавшись в разные стороны. Позади них вся вершина горы обрушилась на саму себя, образовав подобие кратера вулкана.
– Милостивый Боже, – пробормотал Ник и утер лоб дрожащей ладонью. Когда они полетели над западными склонами в сторону Юты, снова начало темнеть. Оранжево-красные лучи заходящего солнца озаряли фрагментарный адский ландшафт. Никто не смог долго выдержать подобного зрелища: один за другим они последовали примеру Бетани и закрыли солнечные фильтры на иллюминаторах. Ник неверной походкой направился в салон и сел в кресло, положив лоб на ладонь. Спустя мгновение повернулся к Лорел, и та молча обняла его.
Брайан был вынужден смотреть на происходящее внизу. Солнцезащитных заслонок в кабине пилота не было.
Западный Колорадо и восточный Юта провалились большими блоками, один за другим, как раз под ним и впереди него. Долины и горы, леса и озера прекращали свое существование по мере того, как лангольеры отсекали их от мертвой ткани прошлого, отсекали и обрушивали в темные, бесконечные пропасти вечности. Ни звука не доносилось сюда снизу, и от этого картина казалась еще ужасней. Под ними беззвучно исчезала страна.
Потом опустилась ночь, словно свершился акт милосердия, и некоторое время он смог смотреть на звезды. Он цеплялся за них взглядом, как за единственно реальную вещь, оставшуюся в этом ужасающем мире. Орион – охотник, Пегас – большая мерцающая лошадь в полуночи, Кассиопея – в своем звездном кресле.
Спустя полчаса солнце снова взошло, и Брайан почувствовал, как его здравый рассудок начинает колебаться, подвигаясь к своей собственной бездне. Мир внизу пропал полностью и окончательно. Синева неба стала куполом над циклопическим океаном глубочайшей и чистейшей черноты.
Мир был вырван из-под рейса № 29.
Идея Бетани тоже приходила в голову Брайану. Если наступит наихудший вариант, он мог бы спикировать и врезать 767-й в скалу, оборвав все раз и навсегда в одно мгновение. Но не стало больше скалы, в которую можно было бы врезаться.
Не было просто земли, в которую он мог врезаться.
«Что же будет с нами, если мы не найдем разрыва?» – подумал он. – «Что случится, когда иссякнет топливо? Не говори мне, что мы разобьемся, поскольку не обо что разбиваться. Мы просто, видимо, будем падать, падать… и падать. Как долго? Как далеко? Как долго можно падать в ничто?»
Не думай об этом.
Но как такое получилось? Не думать было невозможно.
Он сознательно углубился в лист с расчетами, вписывал данные, сверяясь с показателями приборов, пока вновь свет на небе не начал меркнуть. По его данным получалось, что время от восхода до заката теперь составило примерно двадцать восемь минут.
Брайан включил интерком.
– Ник, не можешь ли зайти в кабину?
Он появился менее чем через тридцать секунд.
– Там у всех светозащитные заслонки опущены? – спросил Брайан, едва Ник открыл дверь.
– Представь себе, да.
– Очень разумно с их стороны. Я бы и тебя просил не заглядывать в окно, если можно. Посмотри туда через несколько минут или подольше протяни. Картина, я тебе скажу… не очень приятная.
