Ричард Матесон - Адский дом
Прав.
Фишер постарался побороть закрадывающиеся сомнения. К черту! Он же был в этом доме. Бегал из комнаты в комнату, совершенно раскрывшись. Там ничего не было. Адский дом был чист. Почему же тогда его осаждают эти дурацкие сомнения?
И вдруг до него дошло: потому что все это слишком просто.
А как же катастрофы в 1931 и 1940 годах? Он был одним из участников и знал, как невероятно запутанно развивались события. Фишер подумал о списке Барретта. Там должно быть записано более сотни различных явлений. На этой неделе происшествия поразительно различались между собой. Невозможно представить, что стоило лишь выключить излучение как лампу. Правда, в возвращении к опасениям не было никакой логики, но он не мог рассеять их. В прошлом было так много «окончательных ответов», и люди каждый раз клялись, что поняли тайну Адского дома. Флоренс сама поверила в это и попалась на приманку, на эту веру, что и привело ее в конечном итоге к самоубийству. А теперь Барретт считает, что он нашел окончательный ответ. Полагая, что полностью подтвердил свою теорию. А что, если он тем не менее ошибается? Если у дома существует рецидивный метод, и, когда человек думает, что нашел окончательный ответ, дом наносит решительный удар?
Фишер покачал головой. Не хотелось верить в это. Логически он не мог поверить. Барретт прав. Дом очищен.
И вдруг он вспомнил кровавый круг на полу церкви с буквой "Б" внутри. Очевидно, Беласко. Зачем Флоренс начертила это? Или ее мысли помрачились от неминуемости смерти? Или, наоборот, прояснились?
Нет. Это не мог быть Беласко. Дом чист. Ради Бога, он же сам почувствовал это! Барретт абсолютно прав. Ответом было электромагнитное излучение.
Но тогда почему нога все сильнее и сильнее жмет на акселератор? Почему так заколотилось сердце? Откуда это ледяное покалывание в затылке? Откуда этот все возрастающий страх и неотступная мысль, что нужно, пока не поздно, вернуться в дом?
* * *14 ч. 17 мин.
Барретт в халате и шлепанцах вышел из ванной. Он подковылял к кровати Эдит и сел на край постели. Эдит лежала, натянув на себя стеганое одеяло.
— Тебе лучше? — спросила она.
— Мне чудесно.
— Как палец?
— Надо будет осмотреть его, как только окажемся дома.
Он не сказал, что пытался снять повязку в душе, но пришлось остановиться, так как чуть не потерял сознание от боли.
— Дома. — Эдит удивленно улыбнулась. — Кажется, я все еще не могу поверить, что мы действительно снова будем дома.
— Мы будем там завтра. — Барретт состроил гримасу. — Мы бы оказались там сегодня вечером, если бы Дойч-младший не был таким...
— Сукиным сыном, — договорила она.
Барретт улыбнулся.
— Мягко выражаясь. — Его улыбка погасла. — Боюсь, наша обеспеченность так и останется мечтой, дорогая.
— Ты и есть моя обеспеченность. Покинуть этот дом вместе с тобой для меня стоит миллиона долларов. — Она взяла его за левую руку. — Это действительно закончилось, Лайонел? Все это?
Он кивнул.
— Все закончилось.
— Так трудно поверить.
— Понимаю. — Он сжал ее руку. — Не возражаешь, если я скажу, что предупреждал тебя?
— Зная, что все закончилось, я не возражаю ни против чего.
— Все закончилось.
— Как жаль, что она умерла, когда ответ был так близок.
— Жаль. Мне следовало вывезти ее.
Эдит положила вторую ладонь на его руку и ободряюще прижала.
— Ты сделал все, что мог.
— Я не должен был оставлять ее одну.
— Откуда ты мог знать, что она проснется?
— Не мог. Это было невероятно. Ее подсознание было так направлено на доказательство ее заблуждения, что организм действительно отторгнул снотворное.
— Бедняжка, — сказала Эдит.
— Бедная, сама себя обманывавшая женщина. До последнего момента — этот кровавый круг с буквой "Б" внутри. Даже умирая, она верила в свою правоту — что ее убил Беласко, не знаю который, отец или сын. Она не могла позволить себе поверить, что это делает ее собственное сознание. — Он содрогнулся. — Какой печальный конец — преследуемая болью, в ужасе...
Увидев выражение лица жены, он не договорил.
— Извини.
— Ничего.
Барретт выдавил улыбку.
— Ну, через часик должен вернуться Фишер, и мы сможем уехать. — Он нахмурился. — Если только его не задержали в полиции, когда он привез тело.
— Не выразить, как я тоскую по нашему старому дому, — чуть погодя проговорила Эдит.
Барретт тихо рассмеялся.
— И я тоже. Хотя, — он на мгновение задумался, — это место моего — как это назвать? — триумфа.
— Да, — кивнула она, — это действительно триумф. Я до конца не понимаю, что ты такое сделал, но чувствую, как это важно.
— Ну, я бы сказал, что это откроет парапсихологии путь в приличное общество.
Эдит улыбнулась.
— Потому что это наука, — продолжал он, — а не мумбо-юмбо. Критикам не к чему придраться — хотя уверен, они попытаются. Не то чтобы я возражал против придирок — это обычный подход к психическим явлениям. Их негодование на ауру тривиального надувательства, покрывающую большинство явлений и их адвокатов, вполне объяснимо. В общем и целом парапсихология не имеет респектабельного вида. И потому критики высмеивают ее, опасаясь самим оказаться посмешищем, если исследовать ее всерьез. К сожалению, априори это так — стопроцентная антинаучность. Боюсь, они и дальше будут смотреть свысока на важность парапсихологии, пока не смогут — как сказал Гексли — «усесться перед фактами, как маленькие дети, и быть готовыми отказаться от всех предрассудков, покорно следуя за природой, в какие бы бездны она ни привела».
Он смущенно усмехнулся.
— Конец лекции. — И, нагнувшись, нежно поцеловал жену в щеку. — Краснобай любит тебя.
— О Лайонел. — Она погладила его по спине. — Я тоже тебя люблю. И так горжусь тобой.
* * *Теперь она спала. Барретт осторожно высвободил свою руку и с улыбкой встал. Эдит заслужила этот сон. С тех пор как они вошли в Адский дом, у нее не было настоящего ночного отдыха.
Его улыбка стала еще шире, когда он отвернулся от постели. Теперь этот дом не был Адским домом. Отныне это просто дом Беласко. Он должен стать храмом науки. Впрочем, Дойч наверняка продаст его тому, кто предложит лучшую цену. Барретт хмыкнул. Трудно представить, что кто-то захочет владеть этим домом.
Он причесался, глядя в зеркало на стене. Его взгляд привлекло кресло-качалка у дальней стены, и он снова улыбнулся. Теперь все закончилось, все эти бесконечные пугающие проявления бессмысленной кинетики. Больше никаких дуновений и запахов, никаких сотрясений — ничего.
Барретт вышел в коридор и направился к лестнице. Его порадовало, что Фишер настоял отвезти тело мисс Таннер в город немедленно. Он знал, что экстрасенс не положил бы тело в багажник, а Эдит было бы мучительно ехать в Карибу-Фолс с трупом на заднем сиденье. Барретт надеялся, что Фишер не слишком задержится в городе. Впервые на этой неделе у него проснулся аппетит. «Праздничный обед», — подумал он. Бедный старик Дойч, смерть внезапно настигла его, и теперь он не узнает. А возможно, так оно и лучше для него, незнание стало для него своего рода милостью. Хотя нельзя сказать, чтобы Дойч хотел — или заслуживал — милости. Барретт медленно спустился по лестнице и оглядел огромный вестибюль. «Музей», — подумалось ему. Действительно, теперь, когда ужас изгнан из него, с этим домом надо что-то делать.
