Монтегю Джеймс - Участь Мартина
Председательствующий. Боже милосердный, ну и свидетель! Да, зубы у меня что надо, и коли не станете говорить о деле, вы с ними познакомитесь.
Свидетель. Покорнейше прошу прощения, Ваша Честь, но я как раз и толкую о том, как было дело. Не имея, чем раскрошить табак, я, безо всякой дурной мысли, решил попросить сквайра Мартина одолжить мне ножик. Он пошарил в одном кармане, потом в другом, а ножа-то и нету. — Что же — говорю, сэр, — выходит, вы свой нож потеряли. А он, сквайр, стало быть, вскочил на ноги, стал шарить и за пазухой, и повсюду, а потом снова сел и прямо-таки застонал: — Боже Всемилостивейший, должно быть, я его там оставил! — Тут-то его точно нет, — заметил я, — значит, потерялся. Но коли он вам дорог, объявите награду за находку, небось живехонько отыщут. Но сквайр сидел, обхвативши голову, а меня вроде как и не слышал. Ну а тут и миссис Эрскот воротилась с кухни.
На вопрос, слышал ли он доносившееся с улицы пение, Томас ответил отрицательно, но указал, что дверь на кухню была плотно закрыта, а снаружи сильно шумел ветер. При этом он подтвердил слова хозяйки о том, что принять голос Энн Кларк за чей-либо другой было невозможно.
Следующим был вызван мальчик Уильям Реддвэй, возрастом около тринадцати лет. После полагающихся в таких случаях вопросов, заданных председательствующим, суд признал его понимающим значение дачи показаний под присягой, к каковой соответственно его и привели. Показания Реддвэя относятся к событиям, имевшим место неделей позже описанных ранее.
Прокурор. Дитя, ничего не бойся. Никто здесь тебя не обидит, если ты будешь говорить правду.
Председательствующий. Да, если будешь говорить правду. Но помни, дитя, ты находишься пред ликом всемогущего Бога, владыки земли и неба, в чьем ведении ключи от ада, а также в присутствии служителей королевского правосудия, в чьем ведении ключи от тюрьмы Ньюгейт. Помни и то, что речь идет о человеческой жизни и если сказанная тобой неправда приведет к осуждению невинного, ты сам будешь ничем не лучше убийцы. Итак, говори только правду.
Прокурор. Расскажи присяжным все, что знаешь, и не робей, говори погромче. Где ты был вечером 23 мая прошлого года?
Председательствующий. Да этот парнишка, наверное, понятия не имеет о числах. Мальчик, ты отмечаешь календарные дни?
Свидетель. Да, Ваша Честь. То был канун нашего праздника, ровно за месяц до дня Св. Иоанна, и я как раз собирался потратить шесть пенсов.
Кто-то из присяжных. Ваша Честь, мы не слышим, что он говорит.
Председательствующий. Он сказал, что тот день запомнился ему, потому что это был канун праздника и у него на сей случай имелось шесть пенсов. Поставьте его на стол, так будет слышнее. Итак, дитя, где ты в тот день был и что делал?
Свидетель. Пас коров на пустоши, Ваша Честь.
Следует отметить, что Его честь с трудом разбирал простонародный выговор мальчика, и потому в конце концов спросил, не может ли кто из присутствующих послужить толмачом. Указали на приходского священника, который также был приведен к присяге. Мальчик (в пересказе священника) показал следующее:
Часов в шесть, находясь на пустоши, я сидел за кустом дрока возле пруда и увидел подсудимого, который опасливо, озираясь по сторонам, подошел к воде. В руках его был длинный шест. Некоторое время он стоял неподвижно, словно прислушиваясь, а потом принялся шарить в воде шестом, и я, поскольку находился рядом, не далее чем в пяти ярдах от пруда, услышал, как шест будто бы обо что-то стукнулся, и послышался булькающий звук, а подсудимый вдруг выронил свой шест и принялся кататься по земле, зажав уши руками. Через некоторое время он встал и, крадучись, удалился.
Спрошенный, случалось ли ему говорить с подсудимым, мальчик ответил:
— Да, за день или два до того, узнав, что я частенько бываю на пустоши, подсудимый спросил, не находил ли я где валявшегося ножа, и велел, ежели найду, отдать ему, за что пообещал шесть пенсов. А я сказал, что ничего такого не видел, но могу поспрошать людей. Но подсудимый попросил никого ни о чем не спрашивать и дал мне шесть пенсов, чтобы я молчал.
Председательствующий. Эти самые шесть пенсов ты и собирался потратить на праздник.
Свидетель. Если угодно, да, Ваша Честь.
На вопрос, не замечал ли он чего-либо особенного в отношении пруда, мальчик показал, что от тамошней воды пошел такой дурной запах, что за несколько дней до описанных событий коровы отказались ее пить. Когда же его спросили, случалось ли ему видеть подсудимого и Энн Кларк вместе, мальчик ударился в слезы, и потребовалось время, чтобы добиться от него вразумительного ответа. Наконец священнику, мистеру Мэтьюзу, удалось его успокоить, и на повторно заданный тот же вопрос было отвечено, что после последнего Рождества Энн Кларк несколько раз поджидала подсудимого на пустоши.
Прокурор. Ты уверен, что это была именно она?
Свидетель. Да, совершенно точно.
Председательствующий. Вот как? Но почему?
Свидетель. Потому как у нее одной была манера подпрыгивать на месте, взмахивая руками, как гусь крыльями (тут мальчонка употребил совершенно диковинное слово, но священник уверил, что в тех краях так называют именно гуся). И потом, у нее такая нескладная фигура, что ни с кем не спутаешь.
Прокурор. Когда ты видел ее в последний раз?
Тут мальчик снова принялся плакать и цепляться за мистера Мэтьюза, который просил его ничего не бояться и выудил-таки из него следующую историю.
В канун праздника (тем самым вечером, который уже упоминался) мальчик просидел за кустом до темноты, ибо хотя очень хотел уйти, боялся, как бы подсудимый не увидел его и не подумал, что он за ним подглядывает. И вот когда смерклось, на его глазах из пруда поднялась фигура — темная, но ясно вырисовывавшаяся на фоне неба, замахала руками и быстро побежала в том направлении, куда ранее ушел подсудимый. Спрошенный очень строго, с очередным напоминанием о присяге, на кого походило его видение, паренек твердо ответил, что то была не кто иная, как Энн Кларк…
Вызванный следующим его хозяин показал, что в тот вечер мальчик вернулся очень поздно, за что его пожурили, но он выглядел совершенно ошеломленным и не мог дать никакого вразумительного объяснения.
