Артур Мэйчен - Великий бог Пан
«Да, меня зовут Герберт. Кажется, мне знакомо ваше лицо, но я не припомню вашего имени. У меня очень плохая память».
«Не помните ли вы Вилльерса из Уодхэма?»
«Как же, как же. Прошу прощения, Вилльерс, я и не предполагал, что окажусь столь невнимательным по отношению к старому другу по колледжу. Доброй ночи».
«Мой дорогой друг, не стоит так спешить. Я живу недалеко, однако в такое время мы не сможем здесь пройти. Предлагаю совершить небольшую прогулку по Шафтсбери Авеню. Но какими судьбами вы попали в этот переход, Герберт?»
«Это столь же долгая история, Вилльерс, сколь и странная. Но, если хотите, вы можете выслушать ее».
«В таком случае, пойдемте. Держитесь за мою руку, вы не выглядите слишком здоровым».
Пара совершенно не похожих друг на друга людей медленно двинулась по Руперт-стрит. Один выглядел неопрятно и был одет в безобразные лохмотья, а другой, аккуратный, лощеный, явно преуспевающий, был облачен в типичный костюм горожанина. Вилльерс только что вышел из ресторана после превосходного ужина из множества блюд, сдобренных бутылочкой располагающего Кьянти. В этом приятном настроении, которое было почти хроническим, он на мгновение задержался у входа. Вилльерс принялся осматривать окружающую его плохо освещенную улицу в поисках тех таинственных происшествий и личностей, которыми в любое время изобилуют все кварталы Лондона. Предметом особой гордости Вилльерса было его умение ориентироваться в подобных этой улице темных лабиринтах и закоулках Лондона. В этих не приносящих прибыли изысканиях он проявлял усердие, достойное более серьезного применения.
Теперь он стоял возле фонаря и с нескрываемым любопытством изучал прохожих. В его мозгу, с той степенностью, с какой он лишь регулярно посещал закусочные, зарождалась формула: «Лондон был назван городом неожиданных встреч, более того, это город Воскрешений…», когда эти рассуждения были внезапно прерваны робким касанием его плеча и жалобной просьбой подаяния.
Вилльерс осмотрелся вокруг с некоторым раздражением и был потрясен, обнаружив, что столкнулся с воплощенным подтверждением его высокопарной сентенции. Здесь, рядом с ним, стоял его старый приятель Чарльз Герберт, зачисленный в колледж в один день с Вилльерсом, с кем он провел в веселых развлечениях и умных беседах двенадцать полных семестров. На лице Герберта лежала печать бедности и частых унижений, а тело было едва прикрыто отвратительным засаленным тряпьем.
Разные виды деятельности и различные интересы разлучили друзей, прошло уже шесть лет, как Вилльерс не видел Герберта. Сейчас он смотрел на этого человека с печалью и смятением, смешанным с некоторым любопытством. Какая же темная череда невзгод довела его до столь жалкого образа жизни? Наряду с огорчением Вилльерс ощущал всю свою страсть к загадкам, и он поздравил себя с тем, что решил остаться возле ресторана и спокойно поразмышлять.
Некоторое время они шли молча, и не один прохожий с удивлением взирал на непривычное зрелище, как хорошо одетый господин идет с опирающимся на его руку человеком, в котором безошибочно можно было бы определить нищего. Заметив это, Вилльерс свернул на темную улицу в Сохо. Здесь он повторил свой вопрос.
«Как это могло случиться, Герберт? Я всегда был уверен, что вы унаследуете прекрасное поместье в Дорсетшире. Ваш отец лишил вас наследства? Наверняка, нет».
«Нет, Вилльерс, я принял всю собственность после смерти моего бедного отца. Он умер спустя год, как я покинул Оксфорд. Он был замечательным отцом, и я довольно долго оплакивал его. Но вы же знаете, каковы молодые люди: через некоторое время я уехал в город и добился хорошего положения в свете. Естественно, я был представлен превосходному обществу и смог достаточно часто участвовать в развлечениях безобидного характера. Я понемногу играл, регулярно, но никогда не рисковал на большие суммы. Несколько ставок, которые я сделал на скачках, принесли мне немного денег — всего несколько фунтов, достаточно на сигары и прочие мелкие удовольствия. Во второй год жизни в Лондоне ситуация изменилась. Конечно, вы слышали о моей женитьбе?»
«Нет, я ничего об этом не слышал».
«Да, Вилльерс, я женился. В доме своего приятеля я повстречал девушку очень необычной и чудесной красоты. Не скажу вам ее возраст, я никогда и не знал его, но насколько я могу догадываться, ей должно было быть около девятнадцати, когда я познакомился с ней. Мои друзья нашли ее во Флоренции. По ее словам она была сиротой, дочерью англичанина и итальянки. Она очаровала их, как потом очаровала и меня.
Первый раз я увидел ее на вечеринке. Я стоял возле двери, разговаривая со знакомым, когда вдруг среди музыки и шума разговоров услышал голос, который, казалось, потряс мое сердце. Она пела итальянскую песню. Этим же вечером меня представили ей, и через три месяца я женился на Элен.
Вилльерс, эта женщина, если ее можно назвать женщиной, уничтожила мою душу. В нашу первую ночь после свадьбы я обнаружил, что сижу в ее спальне в гостинице и слушаю ее рассказ. Она сидела на постели, и до моих ушей доносился ее прекрасный голос, говорящий о таких вещах, которые даже сейчас я не смею произносить шепотом в самую глухую ночь, хотя бы я был в центре пустыни. Вы, Вилльерс, можете полагать, что знаете жизнь и Лондон, знаете, что происходит днем и ночью в этом отвратительном городе. Но вы и понятия не имеете о том, что известно мне. Ни в одном из своих самых фантастических, самых кошмарных снов вы и близко не могли вообразить то омерзительное порождение тьмы, что я слышал — и видел. Да, именно видел. Я лицезрел столь невероятный ужас, что иногда даже останавливаюсь посреди улицы и задаюсь вопросом, мог ли человек созерцать такие вещи и остаться живым. За год, Вилльерс, телом и душой я превратился в развалину — телом и душой».
«Но ваша собственность, Герберт? У вас ведь была земля в Дорсете».
«Я все продал: поля и леса, старый милый дом — все».
«А деньги?»
«Она забрала их все у меня».
«И затем бросила вас?»
«Да, однажды ночью она исчезла. Я не знаю, где она теперь находится, но уверен, если увижу ее вновь, это убьет меня. Оставшаяся часть моей истории неинтересна; убогая нищета — это все. Вы, возможно, решите, что я преувеличиваю, говорю, чтобы произвести эффект, но я не рассказал вам и половины всех событий. Я мог бы поведать вам о некоторых вещах, которые убедили бы вас, но тогда в вашей жизни больше не будет счастливых дней. Подобно мне, вы будете скитаться до конца жизни под впечатлением увиденного ада».
Вилльерс привел своего несчастного друга к себе домой и накормил его. Герберт ел скудно и едва притронулся к стакану вина, стоявшему перед ним. В унынии он некоторое время молча сидел у камина. Однако когда Вилльерс проводил его к выходу и дал немного денег, он выглядел, кажется, бодрее.
