Анастасия Бароссо - Притяжение страха
Луна скрылась за густыми серыми облаками. На крошечном пляже царила почти девственная темень.
Черно- желтый лоскут полукруглого песчаного пространства оживляли лишь несколько бело-серебристых подвижных пятен, в которых Юлия признала чаек, ищущих корм. Еще одним бело-серебристым пятном была она сама.
Юлия отчетливо помнила, что тонула. Такое не забывается, будь ты хоть трижды в стельку! Она помнила момент удушья. И точно знала, что после этого ни за что, ни на каком автопилоте не смогла бы выкарабкаться оттуда, куда уже почти угодила. И уж тем более не смогла бы самостоятельно добраться до берега, да еще и выйти из воды, упав в нескольких метрах от кромки прибоя…
Юлия вскочила на ноги так резко, что чуть не упала снова.
Одежда валялась в нескольких шагах от нее. Путаясь от страха и холода в штанинах джинсов и рукавах рубашки, Юлия кое-как натянула на себя отсыревшую одежду и, невольно озираясь по сторонам, почти побежала в сторону от моря.
Туда, где, как смутно помнилось, был отель с названием «Дон Жуан» и тесная комнатка с номером «314».
Глава 3
Сквозь подрагивающие веки в глаза вливались оранжево-красные брызги солнечных лучей. Она загорала уже, наверное, часа два. И теперь над верхней губой, на подбородке и бледном лбу бриллиантовой крошкой мерцали искры испарины. Перед глазами прыгали оранжево-зеленые круги, а бухающий в висках ритм был вполне себе роковым. Несомненно, это был шаг отчаяния.
В другом состоянии Юлия никогда не решилась бы на такое. В другом состоянии столь дикая идея просто не пришла бы ей в голову.
Но она снова поступила по-своему. По-Юлиному . Ей было очень плохо. И она поторопилась сделать так, чтобы стало еще хуже.
Только здесь - под этим ярко-синим от счастья и полноты жизни небом, только теперь - когда солнце, еще распаренное полднем, уже готовилось остыть, стало ясно, как же она на самом деле вымотана.
Юлия подняла от полотенца голову, тяжелую и раскалывающуюся из-за жары, перелета и прошлой бессонной ночи. Болела не только голова - кости, и суставы ломило, как при сильнейшем гриппе. К тому же Юлия еще раз убедилась в своей неисправимой порочности и испорченности. В неодолимом, роковом перевесе физического над духовным.
Казалось бы, душа ее страдает так, что невозможно жить. И, тем не менее, Юлия наслаждалась. Кожа, свободная от опостылевших одежд, млела под ласками бриза - то жаркого, то вдруг прохладного. Мышцы плавились в тягучий кисель. После шести нескончаемых месяцев промозглой московской зимы и небывало холодного лета измученное тело впитывало тепло, как голодный младенец материнское молоко. А глаза, покрасневшие и саднящие от недосыпа и слез, с жадным любопытством следили за окружающим, наблюдали и оценивали… Тем более, все, что она видела, настолько отличалось от привычного мира!
Пляж, уединенный и тихий, находился в маленькой уютной бухте. С одной стороны ее закрывал утес с настоящим средневековым замком. С крепостной стеной, резными верхушками сторожевых башен и всем таким прочим - почти как в Судаке, только гораздо компактнее. И намного красивее…
Белоснежные мини-яхты и лодки новенькими детскими игрушками качались и сверкали на зелено-серебряной воде, а вокруг… Вокруг лежала, сидела, курила, лизала мороженое, спала, играла в мяч, кричала, шептала и целовалась сама жизнь. Сама распрекрасная «бьютифуллайф» , в которой Юлии не было места.
Глаза защипало сильнее. Больно прикусив губу - травматичный, но надежный способ - удалось не заплакать прямо здесь. Тем более она уже знала - слезы не принесут облегчения. Не спасут от чувства глобального одиночества и потерянности… Оказывается, она заехала так далеко лишь затем, чтобы глубже и острее прочувствовать то, о чем догадывалась, начинала подозревать давно еще в Москве. А именно - свою абсолютную никчемность, неустроенность и неприспособленность к жизни. Теперь - по контрасту с окружившим ее искрящимся благополучием и покойным счастьем - это стало яснее ясного. Человек, в двадцать шесть лет, не нашедший себе применения… не достигший абсолютно ничего, кроме разбитой души, и даже не знающий, чего ему, на самом-то деле, нужно… это потерянный человек.
Чувство было полным. И главное - гарантированным еще надолго. «Пожалуйста, Юля. Не будь совсем уж дурой . Используй эту передышку для выводов… Поменяй, наконец, что-то в жизни… Давно пора. Так почему бы не теперь? Похоже, время пришло… Не просто же так ты избежала смерти, неминуемой для таких алкоголичек, как ты…» В висках застучало сильнее - от этих мыслей? Или просто уже конкретный перегрев?
Юлия встала, стараясь привлекать как можно меньше внимания к своей бледной особе с напряженно поднятыми плечами. Опустить и даже расправить плечи как следует, мешала боль в спине. Спина болела постоянно, с детства - то больше, то меньше, а теперь был вообще какой-то ужас… Все нервы. Робко обходя разложенные вокруг полотенца, циновки и шезлонги, она подошла к морю.
Юлия обожала купаться. Она вообще недопустимо сильно любила все возможные чувственные удовольствия, и купание было одним из лучших. Но теперь она, преодолевая холодный страх, поселившийся в душе после вчерашнего ночного заплыва, просто упала в соленую зеленоватую воду. Просто окунула голову… и задохнулась от восторга. Проплыла метров пять, глубоко и тяжело дыша. И повернула к берегу. Не было сил плыть. Настолько не было сил, что, выходя из моря, она с трудом преодолела притяжение воды. И практически еле доползла до своего полотенца. Ослепленная садящимся солнцем и великолепием окружающего пейзажа, снова распласталась на животе. «Боже, как болит спина… Что-то надо делать с этим… Да-да, и с этим - тоже!» Она отчего-то всегда боялась идти ко всяким там мануальщикам и иглотерапевтам. Но, видимо, придется.
Вода освежила. Неизменно целительная, животворная вода смыла половину горя даже за такое непродолжительное купание.
Ветерок из удовольствия превратился в блаженство. Юлия вдохнула соленый морской запах с каким-то еще необычным терпким ароматом.
Приятной полноты испанец, сидящий слева на циновке, вкусно курил сигару… Рот не успел наполниться слюной, а рука уже рылась в сумке в поисках зажигалки. Ветер, не такой уж и легкий, тушил пламя, и вода с волос капала на кремень - прикурить удалось вовсе не сразу. А когда удалось, неожиданно горький дым обжег горло. Слишком крепкие сигареты купила в аэропорту, в спешке не найдя привычных «лайт». Юлия глубоко затянулась, закрыла глаза… а когда открыла - увидела их.
То есть сначала она увидела его. Ее - только потом.
