Камерон Джейс - Безумие
— Вы когда-нибудь задумывались, Страна Чудес настоящая, Томми?
Пиллару нравилось называть его по имени, тем самым раздражая его. Он даже не смотрел на него, говоря своим авторитетным голосом лектора. Доктор Тракл скорчил лицо, подавляя свой выходящий наружу гнев, не в состоянии отвечать на такую ерунду.
— Я хочу сказать, что этот замечательный писатель-заика, математик и фотограф по имени Льюис Кэрролл скорее всего не мог просто выдумать Страну Чудес, — выдохнул Пиллар, поправляя другой рукой угольки. — Только подумайте, как его книга вдохновляла, влияла и формировала разумы детей на протяжении практически ста пятидесяти лет. Можно спокойно сказать, что слова Кэрролла были не просто счастливой случайностью, но и гениальностью. Что-то в этой книге не дает людям покоя. Страна Чудес должна быть настоящей.
— Значит, вместо того, чтобы поговорить о вашем побеге, вы думаете, я буду разговаривать о Стране Чудес? — спросил доктор Тракл, умирая от желания узнать, что было на уме у Пиллара.
— Единственная философская проблема, мешающая поверить в существование Страны Чудес — это то, что наша реальность на самом деле могла бы быть плодом нашего воображения, — Пиллар выпустил клубы дыма, которые доктор Тракл никогда не видел. — Предположение, из которого вылезает еще более безумный вопрос: Кто ты?
— Послушай меня, ты, кусок… — доктор больше не мог ему потакать. Он сжал одну руку в кулак, но потом вспомнил, что надо дышать, как ему советовал его психиатр. — У меня нет ни малейшего представления, как ты смог сбежать, но я понял, в чем идея. Ты ведь не хочешь сбегать. На самом деле, тебе почему-то здесь нравится. Ты знаешь, что я люблю свою работу, и могу потерять ее, если ты сбежишь. Так что я весь во внимании. Что ты хочешь взамен на то, что останешься здесь, чтобы я не потерял свою работу?
— Алису Уандер, — сразу сказал профессор, выпуская дым и поправляя угли. Кажется, ему никогда не нравилось местоположение этих углей, будто это какая-то ядерная физика.
— Алису Уандер?
— Алису Плезенс Уандер, пациентка номер 1832, та самая, что заперта в одиночной, похожей на шахматную доску камеру, в подземной палате, — теперь голос Пиллара уже не был причудливым и лекторским, а стал ровным, скучным и серьезным. Но в отличие от голоса Тракла, в нем не было и тени злости. — Та девочка, которую ты вечно подвергаешь электрошоку, и добился того, что она забыла про Страну Чудес.
— Ах, эту Алису, — Тракл потер свой подбородок, делая вид, что только что вспомнил ее. Прям облегчение узнать, чего хотел Пиллар.
— Я хочу, чтобы ты задал ей один вопрос. Если мне понравится ее ответ, тогда я захочу встретиться с ней лично. Не посылай сестру. Сделай это сам и спроси вежливо.
— Ты не в своем уме, — выпалил Тракл.
— «Не в своем уме». Ах, ну что за ирония, — засмеялся Пиллар. — Так обычно говорят мне мои жертвы. — Вот так вот, просто, из его глаз исчез всякий признак человечности. Его взгляд изменился настолько внезапно, что у доктора Тракла заледенело горло. — Я позаботился, чтобы они такого больше не сказали, — добавил Пиллар.
Тишина в комнате поглотила доктора Тракла. Ему захотелось поспорить, но угрозы Пиллара были совсем далеки от того, как он сам поступал по отношению к своему персоналу. Теперь он понимал, почему суд принял ходатайство Пиллара по причине безумства. Он сам был безумством. Держать его подальше от внешнего мира любой ценой было уже само по себе победой.
— Что ты хочешь, чтобы я у нее спросил? — сказал доктор Тракл.
— Это простой математический вопрос, но ответ не так прост, как кажется, — Пиллар отклонился назад в кресле, скрестил ноги и вытянул одну руку в сторону. В глазах доктора Тракла он выглядел, как идиотская версия Зигмунда Фрейда. — Спроси ее, сколько будет четырежды семь. — На лице Пиллара красовалась фальшивая улыбочка.
— Бессмыслица, — доктор Тракл чувствовал себя униженным.
— О, ты еще не видел бессмыслицы, — сказал Пиллар. — Кстати, я задушил одного из твоих охранников своей трубкой от кальяна и повесил его, как мясо на скотобойне в конце коридора. Я бы хотел, чтобы ты поскорее его убрал, пока он не начал вонять.
ГЛАВА 8
Грибная палата, психиатрическая больница Рэдклиффа, Оксфорд
Шоковая терапия — это как словить кайф. Каждый раз, как Уорден Огир нажимает кнопку, мое тело прожигает такая сильная дрожь, что немеет разум. Это не такое уж плохое чувство, если думать об этом с позитивом. Мне надо отключить свой разум от этого мира из-за этого толчка в моем теле. Иногда сам мир мне кажется слишком шумным.
Ко всему прочему, я вся мокрая, для более действенного эффекта электричества. Каждый раз, когда он нажимает кнопку, Огир скалится и ухмыляется. Удары электрошокера короткие и попадают точно в цель. Если эти импульсы, проходящие по моему телу, будут длиннее, я могу превратиться в отличную жареную курицу на обед для каннибала.
— Какого это, грибница? — Уолтруд машет дымом в воздухе. Ей нравится называть нас ненормальными людьми, грибниками. Это место, в котором меня пытают, называется Грибной палатой. Это сленг всех сестер и смотрителей. Помимо той аналогии с тем, что многие грибы ядовиты, они верят в то, что шоковая терапия превращает в кашу мозги пациентов, и они считают это забавным.
Уверена, Уолтруд и Огир не хотят, чтобы я умерла. Что в этом веселого? Для них это чистое наслаждение — смотреть, как я страдаю. Жизнь в подземелье довольно скучна для сестер и смотрителей. Я могу видеть это во взгляде Уолтруд. Вот в чем проблема вменяемых людей. Практически всегда у них есть право убивать тех, кого они считают больными.
— Боже, — я поднимаюсь вопреки боли и скалюсь Огиру в ответ. — Я просто сумасшедшая девчонка. Ничего личного. — Думаю, я заслужила это за попытку побега.
Два часа спустя, я возвращаюсь в свою камеру. Боль и дрожь — последнее, что меня волнует. Я чувствую себя здесь одинокой без своей Тигровой Лилии. Уорден Огир говорит, что она выжила и сейчас в новом горшке и ее отправили в кабинет к доктору Тому Траклу, чтобы ему было веселее. Бедненькая Тигровая Лилия, теперь она в руках того жестокого человека.
Через несколько минут Уолтруд говорит мне, что у меня посетители.
ГЛАВА 9
Зал Посещений, Рэдклифф, психиатрическая больница, Оксфорд.
В зале посещений я сижу напротив своей матери и двух сестер. Между нами нет перегородки. Только столы. Посещение может длиться полтора часа максимум. Пациенты Рэдклиффа всегда ведут себя хорошо. Достаточно лишь одного грозного взгляда от Уордена Огира или сестры Уолтруд.
