Василий Гавриленко - БРЕМЯ МЕРТВЫХ
Доктор Ким лежит у черного входа. Одет в полупальто, так ему идущее. В этом полупальто он выглядел таким стройным. Как одиноко растущая березка.
А что если?
Нет, правда, почему бы и нет?
Ты теперь одна, Обезьянка. Теперь ты можешь делать все, что угодно.
Светлана вышла из-за стойки регистрации и направилась вверх по коридору в холл. Оттуда – через тонкую кишку, – в ординаторскую.
А вот и лестница черного хода.
Здравствуйте, доктор Ким. Нет, лучше так: привет, Альберт.
Светлана присела на ступеньку рядом с трупом доктора.
Лицо Кима распухло, посинело. На шее – гноящиеся язвы.
Девушка протянула руку, погладила волосы доктора.
Надо же, какие мягкие. А с виду и не скажешь.
Альберт, меня зовут Света. Но ты можешь звать меня Обезьянкой. Теперь это ровным счетом ничего не значит. Все Не-Обезьянки, красавицы Тамары, Ники и Карины, умерли. Осталась одна Обезьянка.
Девушке шмыгнула носом.
Да знал ли он вообще об ее существовании? Что думал, когда она, проходя мимо, старательно заглядывала в его глаза и громко здоровалась?
Кем она была для него? 'Девушкойпохожейнаобезьянкукотораяноситедунеходящим'?
Скорее всего, так оно и было.
– А ведь я любила тебя, Альберт. С самого первого дня.
Светлана поднялась.
Нужно идти.
Но куда?
Куда-нибудь.
Потому что больницу скоро захватят зеленые мухи.
В голове девушки снова мелькнула картина: доктор Ким целуется с медсестрой, они скользят по лестнице к укромному закутку. К моргу.
Грустно-спокойное чувство покинуло сердце Светланы и снова, как тогда, в регистратуре, сменилось похотливым любопытством.
В конце концов, почему бы ей не посмотреть? Всего один разок.
Светлана присела на корточки, вцепилась в брючный ремень доктора нервно дрожащими пальцами.
Ого, доктор Ким носил трусы Дольче и Габбана.
Ногу девушки что-то сдавило.
Она резко обернулась.
– А!
Покрытая струпьями и язвами ладонь доктора Кима, вцепилась в ногу Светланы повыше щиколотки.
– Доктор, я… – пролепетала девушка. – Вам стало плохо и я…
Но доктор как будто не слышал ее. Обнажив покрытые слизью зубы, он потянулся к ее ноге.
За мгновение до того, как зубы доктора коснулись ее кожи, Светлана поняла, что сейчас произойдет.
Она рванулась, что было сил, взбрыкнула свободной ногой.
Острая шпилька (Хоть я и Обезьянка, но тоже имею право на острые шпильки!) угодила в глазницу Альберта Романовича, и, пробив глаз, застряла в ней. Туфелька осталась торчать в глазу доктора, когда тот поднялся и неуклюже заковылял вслед за убегающей Светланой.
Сбросив вторую туфельку, девушка сбежала вниз по лестнице, к металлической двери (только бы открыта, только бы открыта!).
Открыта!
Во заднем дворике больницы – никого.
Светлана оглянулась: воскресший доктор упрямо преследовал ее. Распухшая, истекающая гноем голова скособочилась. В глазу торчит туфля.
Что делать? Куда бежать?
К Торговому Центру! Конечно, туда. Там рядом полицейская будка. Может, кто-то из полиции выжил.
Она преодолела наискосок газон, выскочила на дорогу и… замерла.
Рот Светланы некрасиво искривился, издав нечеловеческий вопль.
Улица была запружена воскресшими мертвецами. Как там их называл ее младший брат, живущий сейчас с матерью в Краснодаре?
Комби?
Зомби, конечно, зомби!
Женщина с оторванными руками бросилась на Светлану, но та отпрыгнула в сторону, кувыркнулась по асфальту, оттолкнула протянутые руки зомби в полицейской форме и очутилась рядом с автомобилем.
Все, дальше бежать некуда.
Она в западне.
Зомби приближались со всех сторон. Доктор Ким среди них? Если уж суждено погибнуть от зуб этих тварей, она хотела бы… Впрочем, они все теперь на одно лицо. Вернее, на один распухший гноящийся безносый шар.
Она подалась вправо и сильно ударилась локтем о зеркало автомобиля.
Автомобиль!
Рванула ручку: заперто.
Сейчас!
Сейчас вонючая масса сомкнется над ней, и в тело вонзятся покрытые слизью зубы.
Следующая остановка – жизнь. Александра Ивановна
Что бы вы делали, если бы к вам в дверь ломилась соседка?
Добрая подруга, которую знаете без малого сорок восемь лет, с которой за ручку бегали в школу, с которой не развел вас в разные стороны, не заставил поссориться, даже веснушчатый хулиган Володя Аистов, в которого (дружно-враз!) вы с подружкой влюбились в десятом классе? С которой ходили в кинотеатр 'Салют' (сейчас 'Люкс-фильм) на 'Плюмбум или Опасная игра' и взахлеб плакали друг у дружки на плече, когда главная героиня упала с крыши дома? Которая утешала вас, когда вы похоронили мужа, и находились на тонком льду потери рассудка?
Что бы вы делали, если бы она ломилась к вам в дверь, врезаясь в дерево гноящейся, окровавленной головой. Если бы в дверной глазок вы ясно видели порванный рот соседки, торчащие пеньки зубов, неестественно вывернутую руку и… другую человеческую голову, голову соседа сверху, Ивана Алябьевича Рассохина, лежащую поодаль, у дверей Свириденко Анечки (проститутки). А минуту-другую назад ваша подруга с жадностью грызла голову Ивана Алябьевича…
Александра Ивановна отступила в коридор.
Бум-бум. Удары в дверь.
Так что бы вы делали, товарищи?
Бум-бум.
Пожилая женщина, шаркая тапочками, проследовала в зал. Остановилась у дивана. Вздохнула. Нагнувшись, ухватилась за верхнюю часть дивана.
Тяжело, однако.
Поднапрягшись, приподняла верх дивана, под которым, – похожее на деревянный гроб пространство. Можно использовать для хранения всяких вещей.
От Евгения Николаевича остался топор-колун. Евгений Николаевич этим топором колол на даче дрова. До самой смерти ездил на дачу. Картошку сажал, огурчики. Клубнику привозил корзинками… А потом – инфаркт.
Александра Ивановна вытерла передником увлажнившиеся глаза.
Взяла колун.
Прошелестела тапочками в коридор.
Бум-бум.
В дверном глазке – нечто бесформенное, распухшее. Голова соседки.
Александра Ивановна откинула цепочку, повернула в замке ключ.
Как только соседка шагнула в полутьму коридора, на голову ее обрушился колун. Череп треснул, на передник, на грудь, на лицо Александры Иосифовны брызнул гной и мозги.
Соседка упала на ковер и больше не шевелилась.
Александра Ивановна всхлипнула.
– Прости, Раечка.
Присела на корточки рядом с подругой. Погладила седые волосы.
Ах, Рая-Раечка. Ты, верно, давно в раю.
Аккуратно вытащила колун из головы соседки.
Прошла в ванную. Только успела промыть топор, да умыться, как вода булькнула в кране и перестала течь.
Александра Ивановна ругнула было ЖЭК, да вспомнила: при тех делах, что творятся в городе, вряд ли можно удивляться отсутствию воды. Газа и электричества-то уже три дня, как нет.
