Джой Хилл - Королева вампиров
— Неужели я не угодил вам, моя леди? — Он подчинился, хотя она заметила напряжение плеч, неловкость пальцев, прижатых к бедрам, так как он с корточек перешел на колени. Он держал спину прямо, а плечи отведенными назад, даже опустив голову. Воин, почтительный к своей королеве, но не обязательно покорный. Она знала разницу, и это подтвердило то, что она чувствовала. Томас научил его подобающим движениям, но Джейкоб не понимал, что они означают. Только она может его этому научить. Если она его примет.
Слуга-человек может быть любовником, если она захочет, он служит ей и в большом и в малом. Этот мужчина, мощный физически по меркам смертных, но в глазах вампиров беспомощный, как новорожденный, имел спокойную уверенность, которая заставляла ее чувствовать себя прежде всего женщиной — как всегда бывает у женщины с мужчиной, которому она доверяет.
Давно прошло время, когда она испытывала яростное желание, неутолимый голод. Но голубые глаза, бесстыдные ласки, даже потребность столь часто улыбаться вызывали голод иного сорта. Такой, какой она хотела бы забыть.
Черт бы побрал тебя, Томас.
4
Она хотела, чтобы он сразился с ней, поборолся, но он сделал нечто более интересное. Подхватив ее под мышки, поставил ее на колени на кресле, запечатлев на ее губах жесткий требовательный поцелуй.
Ей так этого не хватало… Она избегала поцелуев, когда брала к себе мужчин. А если они ее и целовали, поцелуи получались слабыми, оставляли не особенно приятное послевкусие. Этот поцелуй таким не был.
Она позволила языку Джейкоба изучить форму ее клыков, смертоносного выражения удовольствия. Провела ногтями вверх по его спине, впилась ими в кожу. Их языки встретились, его руки вцепились ей в волосы.
Она взглянула ему в глаза. Они были полны желания. О счастье, он доминантный самец! Она чувствовала это по его прикосновению, по тому, как он ее держал, целовал. Для него естественно побеждать, вести и защищать. Он будет шептать ей такое, что можно слушать только жаркими ночами. На миг она это представила, дрожа от предвкушения, хотя и знала, что ее желания будут еще нестерпимее, а воля сильнее, чем желания и воля любого смертного мужчины.
Но на данный момент это было лишь головокружительное ощущение, которое захлестывало ее. Крепче захватив ее волосы, он отклонил ей голову и сжал зубами горло, вылизывая пульсирующую артерию.
Она окаменела, вонзив пальцы в углубления на его спине, которые появились, когда ее тело сотрясала неконтролируемая реакция.
— Джейкоб.
Когда она произнесла его имя едва слышным шепотом, его рука скользнула вниз по ее спине, по ягодицам, протиснулась между напряженных ляжек, ища ее щель. Как только кончики его пальцев прикоснулись к клитору, ладонь захватила пульсирующую вульву. Юбка Лиссы сбилась в комок.
Он не прокусывал кожу, но продолжал держать ее за горло. Его голубые глаза полыхали над хрупкой кожей ее лица. Ее пальцы были липкими от его крови, и она хотела, чтобы эта кровь оказалась у нее во рту. Хотела Джейкоба в свою постель. Доступного для игр, для полноценной подпитки… И чтобы его руки обнимали ее в глухой ночи.
Компаньон.
— Моя леди…
Лисса закрыла глаза, ее тело все трепетало от прикосновения его медленно массирующих умных пальцев.
Она могла выкинуть его в окно, могла, наложив на голову руки, мгновенно раздробить череп. Но она наслаждалась тем, как он держал ее. Его сила была подобна Рексовой, но в нем не было жестокости, которая не позволяла Лиссе полностью отдаться страстным объятиям мужа.
Краски. Свивающиеся в спираль цвета. Она игнорировала предупреждение и головокружение, потому что нетерпеливо ждала кульминации. Но потеря ориентировки все усиливалась, развеивая дымку чувственности холодным ветром мрачного предчувствия.
Опустив руки на его плечи, Лисса толкнула его, сильно, чтобы он не смог сопротивляться. Он не хотел отпускать ее, и тогда после следующего толчка рухнул на колени. Он попытался встать, но Лисса крепче взяла его за плечи. Уставившись на него без улыбки, она ждала, пока он поймет.
Первый урок.
Глаза Джейкоба сузились, выдавая характер — и ни капли разочарованной похоти, только энергия, которую она впитывала с удовольствием, пожирая ее почти с таким же удовольствием, как если бы это была кровь.
— Ты не рассердил меня, Джейкоб, — сказала она. — Должна заметить, что я заинтригована. Но сегодня ты не поедешь ко мне домой Тебе надо еще подумать. Сейчас ты стоишь в полосе прибоя. Если ты подчинишься мне, тебя унесет далеко в океан, и ты никогда больше не коснешься твердой земли.
— Я пришел подготовленным, чтобы пойти с вами, миледи. — Он говорил тихо, стараясь удержаться в прежнем тоне гладкой учтивости. — При всем уважении я думаю, что это вам нужно время на размышление. А не мне.
Самонадеянность, даже если он прав. Она недостаточно знала о нем, а нынешний момент был не самым подходящим, чтобы узнать побольше. Время было дорого. Несмотря на это, она высокомерно подняла бровь.
— Значит, если по моей воле я забрала бы тебя к себе домой сегодня и предоставила целовать меня, а в это время другой мужчина трахал бы сзади тебя, это было бы хорошо? — В ответ на его изумление она резко кивнула. — Я заведу тебя гораздо дальше того, что ты считаешь своим пределом, на уровень, который я считаю приемлемым. И даже после этого я могу пойти еще дальше. Посмотреть, как ты переносишь боль, насколько ты будешь верен мне под пыткой.
Она умела делать такие вещи, но при мысли об этом ей стало тошно, ее тело еще содрогалось от того поцелуя и оргазма, который возобновлялся, как сильный припадок, при малейшем прикосновении Джейкоба.
— Я решился служить вам, моя леди. Какова бы ни была служба.
Но в его голосе слышались гнев и протест.
— Я думаю, ты безрассуден и глуп, — сказала она, внезапно рассердившись. — Тобой управляют член и мужское самомнение. Ты романтизируешь ситуацию, ослепляешь себя.
Мир стал неверной радугой. Все было не тем, чем казалось. Ей нужно идти. Уже пора вернуться шоферу. Она не помнила, во сколько велела ему приехать. Она мысленно его поторопила, заставила повернуть ключ зажигания и направиться сюда еще до того, как он подумает о том, что возвращается раньше, чем она велела.
— Миледи?
По его встревоженному лицу она поняла, что ее радужные оболочки стали кроваво-красными, а бледное лицо еще бледнее. Клыки удлинились и теперь кололи ей губы, пуская кровь. Соленую кровь с металлическим привкусом.
Было слишком поздно. Кресло сделалось зеленым, потом фиолетовым. Пламя в камине приобрело цвет хаки с синими мелькающими искорками. Ей следовало довериться выбору Томаса и посмотреть, как Джейкоб действует под огнем.
