Александр Арбеков - Две ипостаси одной странной жизни
— Саша!
— Женщина, молчи! — рявкнул я. — Помнишь мою гениальную вещь — «Утопление без жалости и упрёка»?
— Это ты к чему?! — ужаснулась Наталья.
— К тому!
— Александр, ну, ты так не горячись, — стал успокаивать меня Марк. — Пускай сия обворожительная дама ещё поживёт некоторое время. Неплохая баба. Мне бы такую. Ух!
— Ну, спасибо! Благодарю! Гады! Идиоты! — резво выскочила Наталья из фонтана. — Всё! Достали! Видеть вас обоих не желаю впредь!
— Как ты считаешь, — лениво спросил я Марка, потягивая ледяную водку, закусывая её малосольным огурцом и наблюдая за весьма соблазнительной попкой исчезающей Наташи, направляющейся к чёрному «Феррари» последней модели. — Эта чудная дама меня бросила навсегда или только на время?
— Не думаю, что навсегда. Всё и всегда возвращается на круги своя. Следует предпринять сравнительно небольшие усилия. Ну, роскошный букет роз. Ну, бутылка хорошего шампанского. Ну, может быть, кольцо с бриллиантом… Свечи в уютном ресторанчике на берегу моря или океана. И, конечно, извинения и заверения в вечной любви и во всё поглощающей и испепеляющей страсти, и в самой искренней преданности. Вот и вся цена вопроса. Всего-то лишь…
— Как-то прагматично и цинично ты рассуждаешь, — пробормотал я.
— Прагматизм и цинизм, увы, лежит в основе всего сущего, — усмехнулся Марк.
— Возможно, ты и прав, возможно, — страшно опечалился я и на некоторое время загрустил. — Слушай, а что там у нас с финансами? Каковы были мои заработки за последнее время? Надеюсь, ты ещё не всё разворовал и растранжирил?
— Я что, произвожу впечатление конченного идиота, дятла, который рубит сук, на котором сидит!?
— Ну, иногда производишь, иногда нет, — беспечно рассмеялся я.
— Спасибо, барин!
— Не за что… Но холопом называть тебя не стану.
— Почему?
— Могу схлопотать пулю в сердце или в мозг.
— Молодец! Всё понимаешь. Держись ситуацию под контролем, — усмехнулся Марк.
— А то как же.
— А, вообще… Финансы финансами, а всё-таки дружба — это главное. Привык я к тебе, чертяка.
— Я тоже. Да, дружба — это самое святое! За неё! — я чокнулся с Марком и с удовольствием закусил ледяную водку хрустящей квашеной капустой.
— А состояние твоё за сравнительно короткое время нашего знакомства увеличилось аж на четыре миллиона. Евро… Налоги все уплачены. Твоих денег теперь вполне хватит на покупку вожделённого острова в океане. И не просто какого-то плюгавого островка, а именно острова.
— Ничего себе!
— Вот так. Повторяю. Дружба — это святое!
— Эх, дружище, если бы ты знал, с кем я ещё дружу, то тебя рядом со мною сразу бы не стало.
— И с кем это таким особенным ты дружись? — насторожился Марк. — Ну, Президент России, — это понятно. Ну, Премьер Министр, — это понятно. Ну, — Министр Обороны, — это понятно. Ну, пара тройка влиятельных сенаторов, — это понятно. А кто же ещё? Все остальные пешки не в счёт.
— Ну, я бы не был так категоричен. Нравится мне один товарищ. Ну, тот, который отвечает за оборонную промышленность. Красавец, богатырь, гигант, решительный и истовый борец с загнившим и полностью прогнившим и агрессивным западом, рубаха парень, бескомпромиссный и истинный патриот! Ворует, думаю, мало, но даже если и много, то ничего страшного! Главное, как лихо развивается наш военно-промышленный комплекс! Какие темпы! Я даже подозреваю, что этот мужик — бывший десантник и пьёт он исключительно русскую водку или краснодарские и крымские коньяки, или вина!
— Как бы сказала покинувшая нас Наталья, — ну что ты такое несёшь?! — возмутился Марк.
— Несу то, что смогу донести!
— Хорошо. Давай ещё по сотке и будем выбираться из этого благословенного фонтана. У тебя завтра ответственный и очень важный концерт. Кремлёвский Дворец, — это тебе не какой-то кабак. Это серьёзно. Очень серьёзно и для тебя и для меня. Я тебя сильно прошу, отдохни сегодня, выспись, не пей больше. Умоляю!
— Натальи вроде бы и нет рядом, но голос её я слышу, — усмехнулся я.
— Так, соберись! — решительно и мрачно произнёс Марк. — Завтра никаких похмелий и перегаров! По моим сведениям Первое Лицо Государства будет вручать тебе то ли премию, то ли медаль, то ли орден! Лучше бы, конечно, премию. Посмотрим… Приходи в норму! Если не придёшь, то я достану один из своих знаменитых и любимых пистолетов и с огромным удовольствием застрелю тебя! А потом застрелюсь сам! Хватит пить! С сей минуты только минералка!
— Согласен. Перебора допускать не следует. Всё, никакого пития. Завязываю я с этим делом. Пятьдесят грамм на посошок, потом стихотворение одного китайского поэта и в люльку. Спать, спать и спать.
— Хорошо, — рассмеялся Марк. — А что за поэт?
— Тао Юаньмин.
— О, прекрасно!
— Ты знаком с его творчеством? — удивился я.
— Конечно. Я же любитель восточной поэзии.
— Ты слушаешь?
— Внимательно слушаю.
— Подожди, выпьем…
Мы выпили, тягостно посмотрели на знойное и мутное небо сентября, вздохнули каждый о своём.
— Давай, цитируй уважаемого Тао и разбегаемся.
«В мире жизнь человека не имеет корней глубоких.
Упорхнёт она, словно над дорогою лёгкая пыль.
И развеется всюду, вслед за ветром, кружась, умчится.
Так и я, здесь живущий, не навеки в тело одет».
— Неплохо! — восхитился Марк а потом вдруг сильно опечалился.
— Ладно, пришла пора прощаний, — я ободряюще похлопал товарища по плечу.
Мы ещё некоторое время задумчиво посмотрели в тягучее и невыносимо жаркое небо печальной осени, а потом разошлись каждый в свою сторону, вернее сели в свои лимузины и разъехались.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
От благодати до несчастий нас отделяет порой всего лишь один шаг.
Древне восточное.Мы с Натальей, не торопясь, шли по роскошной приморской набережной, с удовольствием вдыхали волшебные и пьянящие запахи, которые небрежно дарила нам безнадёжно постаревшая южная осень.
Тяжело и мерно колыхалось море цвета ультрамарин. Цвели какие-то тропические и полутропические растения. Небо было таким чистым, высоким, голубым и ясным, что хотелось в него взлететь и никогда не возвращаться на грешную землю. О, вроде бы я как-то выразил эту гениальную мысль в одном из своих не менее гениальных романов! Ну, что поделать… Всё в жизни вертится и крутится вокруг да около одного и того же. Всё обречено вращаться по бесконечному кругу. Всё повторяется из века в век. Выразил мысль и выразил. Пройдёт, забудется и исчезнет и это… И кто-то выразит нечто подобное через сотню или тысячу лет. Вечная история. Вечная тема.
