Пауль Локамп - Охотник на ведьм
– Без этого дел хватало, – поморщившись, я потрогал повязку, перетянувшую плечо. Со знанием дела наложена, ничего не скажешь. – Спасибо, святой отец.
– На здоровье, – кивнул Казимерас и начал убирать в коробку инструменты, которыми полчаса ковырял рану. Подхватив пакет с окровавленными обрывками ваты и бинтов, ксендз куда-то ушел.
Уже рассвело, когда мы наконец закончили все наши дела на хуторе и вернулись в нему домой. Что-то последнее время частенько сюда захаживать начал, и все с какими-то травмами, будь они неладны! Эдак и привыкнуть можно, как к бесплатному медицинскому учреждению. Хотя, как ни крути, мне повезло гораздо больше, чем старику-хуторянину – тело бедного Мечислова упокоилось в торфяном болоте, так что в ближайшие несколько сот лет его не обнаружат. Не по-христиански, так хоронить, но заупокойную молитву святой отец прочитал – будем считать, что этого достаточно, чтобы убиенного пропустили в следующие миры без очереди. Через пятнадцать минут Казимерас вернулся в комнату с небольшим подносом и чайником. Вот это прекрасно! Чашка сладкого чая – именно то, что сейчас нужно. Пока ксендз разливал по кружкам душистый отвар (судя по запаху, сдобренный какими-то травами), я собирался с мыслями – сейчас он начнет вопросы задавать, а на некоторые из них у меня нет ответов. Точнее, есть, но рассказывать всю эту дребедень совершенно не хочется.
– Как себя чувствуешь? – он внимательно посмотрел на меня. – Жить будешь?
– Буду, но надеюсь, недолго, – я взял предложенную мне кружку и благодарно кивнул. – Задавайте вопросы, святой отец, отвечу.
– На все?
– Которые касаются этого происшествия, – уточнил я.
– Лучше сам рассказывай, – попросил Казимерас и нахмурился, – у меня, если честно, до сих пор ситуация в голове не укладывается.
– Как вам удобнее, святой отец, – согласился я, настраиваясь на долгий разговор. – В общем, дело в следующем: во-первых – оборотнем Мечисловас стал не по злому наущению темных сил. Превратить обычного человека в исчадие ада – непосильная задача даже для очень сильной ведьмы. Во-вторых – он очень любил свою покойную жену.
– При чем здесь его жена? – удивился Казимерас.
– Как я понял из намеков Мечисловаса, оборотни в округе встречались и раньше, еще в конце девятнадцатого века. Скорее всего, кто-то из его предков был ими укушен, то есть заражен ликантропией, а эта болезнь неизлечима и передается по наследству. Сопровождающие заразу паранормальные свойства были приобретены ребенком от родителей, но они могут проявляться не сразу. Для того, чтобы они вырвались наружу, овладевая телом и разумом, нужен толчок, причем очень сильный – нервное потрясение или смертельная опасность.
– Смерть жены, – кивнул ксендз, – два года назад…
– Да, но и это еще не все, – продолжил рассказ я. – Ликантропия – это прорыв Тьмы во внутренний мир человека, когда тот ослаблен бедами, выпавшими на его долю. Слаб в своей вере, если хотите. Смерть супруги – всего лишь толчок, то есть одна из причин. Вторая причина – одиночество. Несмотря на то, что его часто навещали дети, старик был очень одинок. По-настоящему, без всех этих соплей, которыми любит щеголять молодежь перед тем, как наглотаться таблеток. Это породило другую беду – человек не хочет быть человеком.
– Лучше оставаться человеком, чем стать зверем, как бы заманчиво это не выглядело…
– Это для вас, святой отец, лучше, а для него, как видите – нет. И третье – то, что рядом находится непонятная, можно сказать, аномальная зона. Она каким-то образом усилила его желание быть зверем.
– Но собака…
– Как я понял, собака, которую, он кстати, любил, была последней каплей. До этого все приступы он пережидал, закрывшись в доме. А тут вырвался и загрыз своего пса. Вы видели все эти ставни и запоры. Меня сразу насторожила одна вещь: почему входная дверь открывается вовнутрь, ведь так ее легче выбить при нападении.
– Но труднее вырваться изнутри, – сделал вывод Казимерас.
– Именно так, святой отец, именно так…
– Погоди, но зачем он пришел ко мне? – он провел рукой по лбу, словно пытаясь вспомнить что-то очень важное.
– Надежда умирает последней. Наверное, все же надеялся, что вы сможете изгнать беса, который поселился в его душе. А может, и другой вариант – как истинный католик, боялся наложить на себя руки. Все-таки это peccatum mortale – смертный грех.
– И поэтому придумал историю, про соседа-оборотня?
– Да, – кивнул я. – Конечно, ложь тоже грех, но во спасение души…
– Но следы? Ведь они вели от дома к лесу.
– Оборотень обладает разумом, но главное в его поведении – это инстинкты. К тому же в первые мгновения после превращения он дуреет – может быть, от чувства свободы, может, еще от чего-нибудь. Вот и рванул в лес… – я попробовал пожать плечами и поморщился от боли. – Точно не скажу – не знаю.
– А вчера вечером какую он тебе версию происходящего преподнес? – поинтересовался ксендз. – Неужели правду?
– Как бы не так! Лепил какие-то небылицы про соседа. Мол, обязательно должен придти и его убить. Мне это надоело, я начал высмеивать эти страхи, и он сильно разозлился. В этот момент сущность оборотня чуть не вырвалась наружу, я это почувствовал. Не спрашивайте, как – не отвечу. Поэтому и разыграл эту комедию, свидетелем которой были утром. Вышиб из него остатки уверенности в благополучном исходе.
– Спровоцировал, значит, – он поджал губ. – Отнять последнюю надежду у человека – это жестоко, Александр!
– Да, – спокойно ответил я, – жестоко. Только ликантропия не лечится, а ваши молитвы и фимиам здесь не помогут. Да, спровоцировал и упокоил оборотня, чтобы не шлялся ночами по округе и не убивал других, ни в чем не повинных людей! У вас есть возражения, святой отец?
– Нет, Александр, – вздохнул Казимерас, – наверное, вы правы – это был единственный выход. Жаль, что я не знал всей ситуации заранее… Можно было попробовать спасти, если не тело, то хотя бы его душу!
– Святой отец, это бессмысленно! Есть только один способ – упокоить навсегда.
– Тебе не страшно, Саша? – Казимерас посмотрел на меня таким взглядом, что поверьте – я ощутил почти физическую боль.
Вот ведь паскудство какое – и так на душе кошки скребут, хоть в петлю лезь, и еще он со своими вопросами добивает! Кто бы мог подумать, что убив оборотня, буду сожалеть о содеянном… Ведь Мечисловас не виноват, что таким родился. Тяжело быть Охотником. Жертвы не всегда внушают ужас, изредка они вызывают жалость, но, несмотря на это, у меня нет выбора, есть только путь, которым обязан пройти до конца…
– Не знаю, святой отец, – тихо ответил я, – очень многих вещей не знаю.
