Анна Клименко - Морф
Когда Арнис Штойц выезжал за пределы своих владений, я откладывала книги в сторону и отправлялась исследовать территорию замка. Хитрюга Гверфин всегда находил предлог, чтобы уклониться от роли проводника. Оно и понятно, сам-то он знал замок как свои пять пальцев, и сопровождать девицу-умертвие ему наверняка казалось наискучнейшим занятием. Но я старалась не падать духом. В конце концов, мое вынужденное одиночество имело и преимущества — если я и забредала в какое-нибудь нежелательное для посещения местечко, то некому было меня оттуда выдворить.
Я узнала кое-что новое о замке. Например, на кухне работал один живой повар преклонных лет, Шпарс, и помогало ему три свеженьких зомби. Само собой, к еде они не притрагивались, но котлы таскали бодро, и дрова подбрасывали в печь без напоминания. Сырое мясо хранилось в леднике, в который можно было спуститься из кухни, а для прочих припасов использовалась кладовая размером с тронный зал его величества. Помимо этого имелся и винный погреб, от одного вида которого любой воспитанник интерната обязательно грохнулся бы в счастливый обморок, да я и сама была не прочь провести ревизию пыльным бутылкам, но понятия не имела, как на мой не совсем живой организм подействует спиртное. Спросить у Арниса я почему-то стеснялась.
А еще я наконец обнаружила те самые местечки, куда был заказан вход людям, не имеющим отношения к темным делишкам Штойца. Тяжелые, из потемневшего дуба двери не то, чтобы были заперты — но охранялись особенно злющими мертвяками. Они начинали рычать и клацать зубами, стоило приблизиться к охраняемой двери, так что я всякий раз предпочитала ретироваться и не играть со своей и без того не очень-то счастливой судьбой.
Потом Штойц снова засиживался в замке, а я училась быть великим магом и тренировалась с Гверфином. Штойц уезжал — я бродила, вынюхивала, пыталась узнать… пока безрезультатно.
А еще я думала о том, как там Шерхем. Не взирая на то, что он дал мне эту вторую непрошеную жизнь, я мысленно молила Хайо, чтобы с ним ничего не случилось, и чтобы гончие потеряли его след. Особенно часто я вспоминала о нем в дождливую, ненастную погоду: неуютно, даже когда крыша над головой, а каково в лесу? Шерхем представлялся мне сидящим в ком-нибудь шатком и всем ветрам открытом шалашике, закутанным по уши в ветхий плащ. Ну, и выражение лица соответствующее: злое и усталое. Мне казалось, что если бы лекарь не был таким измученным и загнанным, то внешностью ничуть не уступал бы холеному и лучащемуся энергией Арнису Штойцу.
Дни бежали друг за другом, и так прошел месяц. К его концу господину потомственному некроманту вздумалось в очередной раз усовершенствовать беседку, что за левым крылом дворца. Он разобрал прежнюю, мрамор сложил в кучу и заставил зомби долбить в скальной породе яму под фундамент. Уж не знаю, что именно не нравилось Арнису в старой беседке, вероятно, отсутствие фонтана, потому что мертвяки явно вознамерились рыть канаву, чтобы подвести воду.
В общем, все бы ничего, но этот кусок дворика был нашим с Гверфином излюбленным местом для тренировок. Мой приятель, правда, не возражал, утверждая, что пусть лучше отец занимается строительством, чем бегает по шлюхам.
***
Ужин подавали в пять. Церемонно раскланиваясь и не переставая скалить довольно острые зубы, наши зомби расставляли на кипенно-белой скатерти фамильный фарфор Штойцев. Прибежал раскрасневшийся и запыхавшийся господин Шпарс, сообщил, что артишоки вот-вот доварятся, и уж тогда мы сможем приступить к ужину. Штойц спокойно выслушал его, отослал прочь истинно королевским жестом, а затем, сложив домиком ладони, уставился на Гверфина. Он частенько вот так на него таращился, но, видимо, это свойственно всем отцам: сморит на дитятю и налюбоваться не может. Я сидела и помалкивала. Да и что тут говорить? Ждем ужина, все тихо, мирно. Арнис перевел взгляд на мою скромную особу и как бы между прочим поинтересовался, не замечаю ли я загнивания тканей. Ну, где-нибудь. Я пожала плечами. Да нет же, все отлично. Швы держатся, протухшим мясом тоже не воняет — иначе Гверфин наверняка бы мне об этом сказал…
— Вот и замечательно, — мягко сказал некромант, — значит, я уеду со спокойным сердцем.
— Отец?
Арнис улыбнулся отпрыску.
— Сегодня принесли донесение, что под Фребином кладбище неспокойное. Сами понимаете, я должен выполнить свой долг некроманта и привести погост в надлежащий вид. Так что, детки, вы без меня не шалите и дверь никому не открывайте… — тут он сделал паузу и, поразмыслив, закончил, — никому, даже моему старинному приятелю Виаро. Ты, Гверфин, его видел однажды.
Гверфин поморщился.
— Извини, отец, что-то не припомню.
— Такой высокий и худой, вечно взъерошенный, — с улыбкой подсказал Штойц.
— А-а-а, понятно. Этот тот, которому я еще милостыню хотел подать?
Я невольно прыснула в кулак, представив себе эту сцену. Подаяние. Шерхему Айлану Виаро. Любопытно, милосердный Гверфин только испугом отделался? Мальчишка сверкнул на меня глазищами и погрозил кулаком, но так, чтобы отец не заметил. Вообще между нами установились весьма близкие, но очень приятельские отношения: он, не взирая на просыпающийся интерес к девицам, определенно не видел во мне существо противоположного пола. Ну, оно и понятно — все-таки умертвие, которое ходит и дышит исключительно благодаря зашитому в грудь талисману. Я, в свою очередь, тоже упорно не замечала в нем подрастающего мужчину.
— Именно, — елейным голосом подтвердил Арнис. — за ворота никого не пускать. Ни-ко-го. И если… ну… Все мы смертны, так ведь? Ты помнишь о тайнике?
— Да, отец, — Гверфин задумчиво опустил голову.
В этот миг в дверях наконец появился Шпарс, за ним — зомби с тяжеленным подносом, и разговор как-то сам собой утих. Так мы и поужинали в каком-то неприятном, напряженном молчании; неясная тень тревоги нависла над нами, покалывая игольчатыми лапками под сердцем. Арнис тоже был как не в своей тарелке, а Гверфин — тот глубоко о чем-то размышлял, меж бровей залегла глубокая складка.
Когда зомби начали убирать со стола, я догнала его. Гверфин, судя по всему, направлялся на крепостную стену, откуда можно было обозревать местность до самого горизонта. Это было его любимым местом во всем замке и, надо отдать должное, именно здесь закаты бывали по-особенному красивы. Холмы, черный ельник и сполохи розового огня на жемчужных облаках.
— Почему Арнис так обеспокоен? — я заглянула в напряженное лицо Гверфина, — мы же здесь в безопасности?
— Он не любит меня здесь оставлять одного, — ровно ответил тот. Уселся на прямоугольный зубец, похлопал по камню рядом с собой, — сядешь?
