Джеймс Херберт - Оставшийся в живых
Немного в стороне от остальных стоял человек, который одной рукой опирался на спинку своего кресла, другой – на спинку кресла предыдущего ряда. Он отличался болезненной худобой, его кожа имела неестественный оттенок, лицо избороздила сеть глубоких морщин. Он улыбался. И в этой его улыбке были одновременно и страх, и возбуждение. И насмешка.
Сэр Джеймс, казалось, был не в силах оторвать взгляд от кейса, лежащего у него на коленях, но как только Келлер подошел к нему, он осторожно повернул кейс так, чтобы тот мог увидеть его содержимое. Едва взглянув на хитросплетение проводов, пластмассовые трубки и часовой механизм, Келлер сразу же понял, что перед ним настоящая бомба. Одновременно он понял и то, как она могла попасть на борт. Он хотел сказать сэру Джеймсу, чтобы тот не двигался, но в этот момент ослепительно белая вспышка сверкнула перед его глазами, и испепеляющий вихрь поглотил его, превратив в подобие сияющего кокона, оторвал от пола и отбросил к стенке салона.
Келлер почувствовал, как его ударило обо что-то твердое, затем он свалился на пол. К своему удивлению он не чувствовал никакой боли, все его тело как бы онемело. Он с трудом раскрыл глаза и первое мгновение никак не мог понять, почему все вокруг как-то странно накренилось; пассажиры барахтаются и скатываются вниз по наклонному полу, а стены салона охвачены языками пламени. Потом он заметил, что передняя дверь для пассажиров сорвана со своего места и висит, каким-то чудом удерживаясь на тоненьких полосках металла, а в образовавшийся проем со свистом врывается холодный ночной воздух. И тут в его потрясенном сознании постепенно начала вырисовываться картина того, что произошло.
Он попытался встать, недоумевая, почему не чувствует боли, но ему удалось лишь немного приподняться, опираясь на локоть. Он невольно вскрикнул, увидев ползущую к нему Кэти. Ее искаженное ужасом лицо было в крови, глаза широко раскрыты от страха и сострадания, рот застыл в крике. Но он не услышал ни звука, все пространство внутри самолета превратилось для него в безмолвный мир хаоса. И в последний момент, когда окружающий мир начал тускнеть и расплываться, когда его глаза уже отказывались воспринимать весь этот ужас, перед его угасающим взором промелькнул образ Кэти, пытающейся преодолеть крутой наклон пола и подползти к нему ближе, ее протянутая к нему окровавленная рука, ее глаза, полные страдания и скорби.
А затем все исчезло, погрузившись в темноту, в умиротворяющий покой беспамятства и забвения.
* * *Он почувствовал, как кто-то приподнимает ему веки, и тотчас же пришел в себя, моргая глазами и отворачиваясь от назойливых прикосновений чьих-то пальцев. Его взгляд уперся в встревоженное лицо отца Винсенте.
– Как вы себя чувствуете? – спросил священник. – Не двигайтесь, пока мы не проверим, нет ли у вас переломов.
Келлер спокойно лежал и ждал, пока чьи-то умелые руки ловко и осторожно ощупывали его тело, стараясь вернуться в своем сознании к реальной действительности. Перед ним снова пронеслись сцены пережитого кошмара: бомба, взрыв, крутой наклон салона падающего самолета, боль и страдание на израненном лице Кэти, ее попытка дотянуться до него. Глаза наполнились слезами и он заморгал, отгоняя их прочь. Может быть, лучше было бы не вспоминать все это.
Но теперь он, наконец, точно знал, что произошло! Их вражда с капитаном не имела никакого отношения к гибели "Боинга". Ни он, ни командир не совершили никакой ошибки; они были бессильны предотвратить случившееся. И теперь он понял, почему бомба не была своевременно обнаружена и каким путем она попала па борт самолета. Он попытался сесть, по руки отца Винсенте решительно удерживали его.
– Минуточку терпения, мистер Келлер. Я почти закопчил, – сказал священник.
– Но со мной все в порядке, – настаивал Келлер, озираясь вокруг. – А где Хоббс? – с беспокойством спросил он.
– Я здесь, Дэвид, – донесся из темноты приглушенный голос. Нетвердой походкой медиум подошел к Келлеру, прижимая к губам покрытый красными пятнами крови платок. Свечи снова зажгли, а свет от карманного фонарика стал ярче. Внутри самолета царили покой и тишина.
– Хоббс, это точно была бомба! Пока я находился без сознания, я вспомнил все, что произошло в ту ночь!
– Да, я знаю, что это была бомба, – устало сказал Хоббс.
Келлер, освещенный светом карманного фонарика, который был направлен прямо на него, силился разглядеть черты лица медиума в мерцающем свете.
На его щеках и на лбу появились воспаленные темно-красные рубцы, волосы в нескольких местах полностью сгорели, и на их месте от ожогов образовались пузыри, некоторые из них продолжали расти прямо на глазах.
– Боже мой! – только и смог вымолвить Келлер.
– Кажется, переломов нет, мистер Келлер, – констатировал, выпрямляясь, отец Винсенте, завершив свой быстрый, но тщательный осмотр.
– Я же говорил, что чувствую себя хорошо, – ответил Келлер, не в силах отвести взгляда от обезображенной головы Хоббса.
– Мистера Хоббса необходимо срочно доставить в больницу, – сказал священник. – У него несколько весьма сильных ожогов, а раны вокруг рта снова открылись, их необходимо обработать. И я думаю, никому из нас не повредит сильнодействующее успокоительное.
– Нет. – Хоббс отнял ото рта окровавленный платок, чтобы его слова были слышны более отчетливо. Священника и Келлера даже передернуло при виде его распухших, кровоточащих губ. – Нужно еще кое-что сделать сегодня ночью.
– Но вам нельзя ничего сделать в таком состоянии, – запротестовал отец Винсент.
– У нас нет выбора, – просто ответил Хоббс.
– Он прав. Это еще не все. – Келлер приподнялся и сел на полу. – А вы почему уверены, что это была бомба? – обратился он к Хоббсу.
Хоббс безуспешно пытался остановить сочащуюся из губ кровь. Он заговорил, морщась от боли:
– Когда я был... под... Со мной заговорил еще один голос. Это был совсем другой голос, тоже растерянный и испуганный, как и остальные, но другой. – Он пошатнулся от охватившей его слабости, Келлер и священник поддержали его. – Нет, нет со мной все в порядке. Только дайте мне передохнуть минутку.
Они молча ждали, пока медиум соберется с силами, чтобы продолжить дальше.
– Этот... этот голос... он сумел сообщить мне... что произошло... кто виноват. Нам нужно... мы должны отыскать этого человека... сегодня ночью... – он снова со стоном качнулся вперед.
Келлер поддержал его за плечо.
– Этот голос. Кто это был? Кто говорил с вами?
Хоббс пытался побороть свою слабость.
– Я... я не знаю. Голос был не очень отчетливый... и все же он старался помочь нам... Я могу доставить вас... к тому человеку.
