Антон Ледовских - Город живых
Хан начал срочную подготовку к встрече незваных гостей.
Мужчины бросали работу в полях и снова брались за мечи и копья. Срочно съезжались обратно отозванные с границ сотни. Для встречи чужаков Хан собирал все силы в единый кулак. Когда приготовления были закончены, войска выдвинулись на север. Хан в окружении своей гвардии ехал впереди армии. Замыкал строй отряд артиллеристов. Два десятка небольших баллист, снабженных приличным боезапасом пороховых бомб, были запряжены в тройки лошадей. Год относительного затишья не прошел даром. Хан, предполагая возможные осложнения, успел хорошо подготовиться. Изготовив самодельный порох и проведя ряд экспериментов, Валентин добился, что его баллисты практически ничем не уступали минометам времен Второй мировой войны. Разве что в скорострельности немного. Зато дальность и меткость стрельбы были на высоте.
Рандеву состоялось в полдень. Чужаки явно не ожидали такой встречи. Увидев перед собой стройные ряды вооруженных всадников, караван остановился. Зазвучали команды, захлопали двери машин. Спешно велись приготовления к обороне. Развернув несколько грузовиков, странники выстроили подобие баррикады. Замерла тревожная тишина. За спиной Хана адъютант развернул белое полотно извечного символа переговоров. Подхватив из рук помощника штандарт, Хан в одиночестве направился к баррикаде. Не доехав до нее метров пятьдесят, полководец остановился. Последовала томительная пауза. Больше всех в стройных рядах всадников переживала Карина. Ей казалось, что в любой момент в обманчиво спокойной тишине может прозвучать одиночный выстрел, унеся жизнь единственного для нее оставшегося на Земле родного человека.
Через мучительно долгую минуту от строя грузовиков отделилась одинокая фигура. Как и Хан, человек сжимал в руках кусок белой материи. Девушка облегченно вздохнула.
Валентин спешился. Воткнув мощным ударом древко флага в твердую землю, Хан сделал пару шагов в сторону парламентера. Правая рука его лежала на широком кожаном поясе, привычного меча и кобуры на поясе не было. Чужак неспешно подошел практически вплотную.
– День добрый! – приветствовал пришлого Хан.
– И вам хорошего дня, милейший. – Голос парламентера был хриплым и грубым.
– Меня зовут Валентин, – представился Хан.
– Борис, – прозвучал короткий ответ.
– Вы вторглись в мои земли, и я хотел бы выяснить, что вы здесь надеетесь получить, каковы ваши цели.
Борис зло сплюнул в траву. Хан сморщился от подобного жеста. Несмотря ни на что, Валентин оставался интеллигентным человеком и подобные плебейские жесты вызывали в нем чувства раздражения и брезгливости.
– Мы, как и все сейчас, хотим только одного – выжить. И не хотим ни с кем враждовать. Дайте нам пройти, и мы уберемся восвояси.
Хан внимательно рассматривал собеседника. Перед ним стоял сильный, но в то же время бесконечно уставший человек. Чувства враждебности он не вызывал.
– Мы не будем вам препятствовать, если вы намерены пройти мимо. Но хочу предупредить, на юге тварей не меньше.
Борис тяжело вздохнул, потом он неожиданно опустился прямо на землю и уселся, скрестив ноги. Хан постоял немного в раздумье, а потом повторил жест гостя.
– И насколько их там много? – Голос Борис стал скрипучим, да и сам парламентер, казалось, постарел сразу на десяток лет. Хан отметил, что голова Бориса, несмотря на то, что ему можно было дать не более тридцати пяти лет, обильно была тронута сединой.
– Достаточно, чтобы завязнуть напрочь. На юг дороги нет, – сказал Хан спокойным будничным голосом, но смысл этих слов для парламентера был ужасен.
Воцарилось длительное молчание. Нарушил его опять-таки Хан.
– Как вы смогли выжить?
Борис невесело усмехнулся.
– Наверное, это был самый тяжелый год в моей жизни. Зиму мы отсидели в гипермаркете. А все остальное время носились туда-сюда, спасая свои шкуры. Когда я собрал людей в единую силу, нас было в два раза больше, чем сейчас. Я обещал им спасение, и в первое время у нас действительно дела шли неплохо. Разграбив пару заброшенных воинских частей, я смог хорошо вооружить своих людей.
Бориса пробило на откровенность, и Хан предпочел не перебивать его, внимательно слушая исповедь человека, так похожего на него. Человека, взявшего на себя ответственность за жизни чужих людей.
– Мы легко находили припасы и топливо. Избегая крупных населенных пунктов, мой отряд колесил по трем смежным областям и не знал голода и холода. Но все быстро изменилось. Припасы в доступных для нас местах быстро иссякли. В большие города мы не осмеливались соваться, а все мелкие городишки мы давно опустошили. Наши маршруты были не слишком разнообразны. Да и боеприпасы, казавшиеся неиссякаемыми, довольно быстро подошли к концу.
Борис ненадолго замолчал, как бы обдумывая сказанное.
– Дальше стало хуже. Я стал терять людей. Приходилось рисковать, чтобы добывать еду. Во время вылазок гибли люди. Нас становилось все меньше и меньше. Когда пришла зима, стало совсем плохо. Во время штурма гипермаркета я положил тысячу жизней. Тогда это был единственный шанс спасти оставшихся. Получив доступ к огромным запасам продовольствия, мы на некоторое время смогли вздохнуть спокойно. Но и там нас поджидало несчастье. Точнее, это мы его поджидали. – Борис печально ухмыльнулся.
– К нам пожаловал сам Карим – Пустынный Волк. Расслабленные сытой жизнью, мои бойцы проморгали момент нападения. Людей у Карима не в пример было больше, чем у меня. Смяв первую линию нашей обороны, им почти удалось попасть внутрь. Каким чудом нам удалось сдержать их, мне до сих пор непонятно. Тем не менее сложилась патовая ситуация. Карим подтащил вплотную к гипермаркету несколько пушек и угрожал с их помощью разделаться с нами. Он предлагал мне и моим людям присоединиться к его кочевью, но его слова были ложью. Я слышал рассказы о несчастных, захотевших примкнуть к его банде, все они оказывались в рабских ошейниках. А уж о жестокости и вероломстве Карима в новом мире даже успели сложить легенды.
Глаза Хана расширились от удивления. Племя жило обособленно, и поэтому новости из внешнего мира почти не доходили до степного становища. Хан не сомневался, что в мире царит полная анархия и хаос, но что за каких-то два года человечество скатится обратно к рабовладельческому строю, Валентин подумать не мог.
– В общем, – Борис продолжал свой рассказ, – мне кое-как удалось выторговать нашу свободу. Когда мы покидали гипермаркет, естественно, этот шакал ударил нам в спину. Мы были готовы к этому и смогли задержать его бойцов, пока остальные отступали. С тех пор мы уже два с половиной месяца в постоянных бегах. Останавливаться нельзя даже на сутки. Твари прут с севера, не останавливаясь. – Борис понизил голос: – Поползли слухи, что кто-то научился ими управлять. Начали поговаривать о Погонщиках.
