Нина Воронель - Готический роман. Том 2
– Сам не знаю, как это получилось, – застеснялся Брайан и вспомнил. – Ведь это вы меня втравили, вы спросили, кто мог оставить тут свет.
– Бог с ним, со светом, – отмахнулся Ян. – Покажите мне уже, наконец, это восьмое чудо света. Ведь меня тоже могут выгнать в три шеи, если кто-нибудь узнает, что я тут ни разу не побывал.
– Знаю, знаю, вы это тоже сто раз повторили, – не удержался от упрека Брайан, в ответ на что Ян опять засмеялся и сказал:
– Так что же вы тянете, если вы уже сто раз слышали, что меня могут выгнать?
Тут Брайан невнятно залопотал, что он постарается добыть для Яна внеочередной пропуск в хранилище на всю будущую неделю, а Ян отверг это предложение, приведя свой любимый довод, что он из Чехословакии и потому никаких будущих недель у него нет и быть не может. Но Брайан продолжал настаивать, что он все уладит и выхлопочет для Яна не только пропуск, но и специальную стипендию, которая обеспечит Яну недельное пребывание в библиотеке. В конце концов Ян прервал его лепет и твердо объявил:
– Ладно, мы посмотрим, что будет потом, а сейчас я хочу посмотреть на ваши хваленые рукописи.
И решительно затопал куда-то в глубину зала, а Брайан торопливо засеменил ему вслед. Теперь их голоса звучали уже не так явственно, но это было неважно, потому что говорил в основном Брайан. Он похвалялся рекордными достижениями местных реставраторов и архивариусов, для чего, судя по долетающим сквозь дверь звукам, снимал с полок особо выдающиеся экземпляры и с гордостью демонстрировал их Яну. А Ян, похоже, действительно знал в этом деле толк, – так, во всяком случае, показалось Ури по обрывкам долетающих до него вопросов, сути которых он, впрочем, не мог по-настоящему уловить.
Потеряв интерес к их беседе, Ури опустился на холодный каменный пол и вспомнил про свой бутерброд. Стараясь не шуршать бумагой, он развернул его и с наслаждением впился зубами в его пропахшую раздавленными помидорами мякоть. На миг перед глазами возникло видение дымящейся тарелки с овсянкой, которую ему не суждено завтра получить, и он, смирившись, начал было откусывать второй кусок бутерброда, как вдруг голос Яна произнес прямо у него над ухом:
– А куда ведет эта дверь?
Непрожеванный кусок застрял в горле Ури, – как это он прозевал момент, когда они закончили свою экскурсию и двинулись к выходу? Он скорее почувствовал, чем услышал, как рука Яна легла на ручку двери, а ведь Ури, выскальзывая в коридор, не успел ее запереть. Загнав за щеку склизкий комок хлебного мякиша, он проворно повернулся к двери спиной и, прижавшись к ней изо всех сил, уперся ногами в пол. Дверь чуть качнулась, но не поддалась.
– Тут когда-то был вход в хранилище, до того, как построили новый, через часовню, – голос Брайана долетел откуда-то сверху, вероятно он был уже у выхода. – Что вы там застряли, нам пора!
Рука Яна отпустила ручку, и он спросил, уже поднимаясь по лестнице:
– А куда же она ведет, на кладбище, что ли?
Брайан ответил не сразу, слышно было, что он возится с замком:
– Да нет, в аннекс. Вернее, она вела в аннекс, а теперь там все перекрыли, так что она не ведет никуда.
Клара
Все было не так, все было неудобно – кровать слишком твердая, подушка слишком плоская, одеяло слишком теплое. Она то и дело обливалась потом. Несмотря на свинцовую усталость Клара металась на узкой монастырской койке, не находя удобной позы для сна, ажурная ночная сорочка, купленная в Лондоне за безумные деньги специально для Яна, прилипала к ее влажному телу. А сон все не шел и не шел. Но все же, в конце концов, она, наверно, задремала, потому что не слышала, как Ян вошел в комнату и сел на пол возле кровати. Она только почувствовала внезапный электрический толчок, когда его теплые губы прильнули к ямочке в сгибе ее локтя и начали мучительно медленно подниматься вверх, к плечу и шее. В этот миг невыносимое напряжение, сковывавшее ее тело весь этот ужасный день, отпустило ее, она притянула его к себе и прошептала:
– Наконец-то! Я уже перестала надеяться, что ты придешь!
Ури
Закрыв за собой все попутные двери, Ури посветил вокруг фонариком – в аннексе было холодно и пусто. Ури хотел уже закрыть зазор между полками, скрывающий вход в хранилище, как вдруг ему вспомнился тот первый раз, когда он неосторожно открыл его, не заметив преподобного Харви, приютившегося в соседнем зазоре. С тех пор прошло всего несколько дней, но напор событий в эти дни был так велик, что память о том случае почти стерлась. Однако сейчас Ури ясно вспомнил красивый том с золотым обрезом, который старик утащил с полки, отчаянно сопротивляясь попытке Ури вытеснить его обратно в аннекс. Куда он с тех пор делся? Хорошо было бы вернуть его обратно на полку, – ведь именно в борьбе за этот том нордических саг застиг их тогда Ян.
Том должен был быть где-то поблизости, так как выносить книги из аннекса было строго запрещено. Светя себе фонариком, Ури бегло оглядел рабочие столы с наваленными на них кипами книг и довольно быстро обнаружив знакомый позолоченный корешок, извлек нордические саги с чьего-то стола. Жаль, что нет ни сил, ни времени не то чтобы почитать, но хоть полистать эти древние сказки, которыми так увлекается бедняга Брайан.
Ури положил книгу на ее законное место, точно обозначенное регистрационным номером, и с облегчением сдвинул полки. Теперь ничто не мешало ему подняться в читальный зал, где не было окон, а значит можно было сесть за стол, спокойно зажечь настольную лампу и почитать дневник Карла. Раздобыть бы еще чашечку-другую горячего кофе, чтобы прогнать сон, и наступившее состояние можно было бы назвать блаженством. Ури вынул из сумки скопированные странички дневника и нашел ту, на которой остановился в прошлый раз. Когда это было – месяц назад или даже год? На миг перед глазами замелькали образы этих насыщенных событиями суток, среди которых особенно обжигали два: острые соски Лу, агрессивно нацеленные на него из-под прозрачной черной сорочки, и седой затылок Яна, украдкой уходящего по темному коридору из комнаты матери. И от того, и от другого на душе становилось неуютно и хотелось поскорей выключить назойливый экран памяти.
Но проклятый экран никак не выключался, так что надо было его чем-то заткнуть, ну хотя бы чтением дневника. «Вот и почитаем», – скомандовал себе Ури вслух и стал искать то место, на котором остановился. Это оказалось не так-то просто. За прошедшие дни он утерял столь чудесно обретенную им беглость чтения зашифрованного текста. И потому он начал где-то посреди страницы с абзаца, который уже читал раньше.
Еще один день.Итак, они меня заполучили, черт бы их побрал! Не знаю, зачем я им понадобился – ведь я для них старик, все они моложе меня почти вдвое. О моем высоком положении в организации им наверняка ничего неизвестно, да и не все ли им равно? Однако они зачем-то остро жаждали вовлечь меня в свои игры, а я не поддавался, все сильнее разжигая этим их жажду. Почему я так упирался? Я думаю, дело в том, что они мне просто физически неприятны: они все как на подбор некрасивые и редко моются, причем девки не лучше парней. Мне трудно переносить их дурацкие ссоры, когда они в плохом настроении, но еще хуже, когда они в хорошем, – их бездарные шутки могут кого угодно свести с ума. Мне с ними скучно, я терпеть не могу пустых занятий, задача которых – как-нибудь убить время. Хотя, по совести, в условиях заточения – это единственное, что можно со временем сделать.
