Лори Хэндленд - Охотничья луна
Дэмьен пропустил колкость мимо ушей.
— Просто… трудно вспоминать, кем я был и что делал, — вздохнул он.
Не то чтобы мне хотелось знать его историю, но без нее никак не обойтись.
— Продолжай.
Дэмьен набрал в грудь воздуха:
— Я делал кое-какую работу по хозяйству в доме той женщины. Она была одинока — муж бросил ее с четырьмя детьми.
Вот козел!
— Я планировал немного там задержаться, — продолжал Дэмьен. — Еды бы хватило на несколько полнолуний.
Его голос звучал ровно, взгляд был устремлен вдаль, а лицо, безжизненное и лишенное всяких эмоций, выглядело маской — прямо как во время нашей первой встречи.
— Они жили сами, натуральным хозяйством. Идеальные жертвы — и полностью в моей власти.
— Что же случилось? — прошептала я.
— Наступило полнолуние. Луна была такой красивой и яркой. Урожайная луна. В сентябре, когда дни еще теплые, а ночи уже прохладные, и небо всегда чистое. Я обратился и побежал, чувствуя в шерсти ветер, а под лапами — траву. Я бежал, пока не проголодался, а потом помчался назад.
Его голос дрогнул на последнем слове. Дэмьен взъерошил волосы — рука тоже дрожала.
— Дэмьен… — начала было я.
Он будто и не услышал.
— Уложив детей спать, она всегда сидела на крыльце. «Немного времени в одиночестве» — так она это называла. Я подошел прямо к крыльцу, а она даже не шелохнулась. — Дэмьен смотрел прямо перед собой, как будто наяву видел прошлое. — Самая младшая девочка открыла дверь. Мать закричала, пытаясь затолкать ее назад, но малышка бросила на меня всего один взгляд и… — Дэмьен покачал головой. — Ей было не больше пяти-шести лет, и она знала, что я собираюсь сделать. Девочка выскользнула из маминых рук с криком «Нет, Дэмьен!», потом обняла меня за шею и прошептала: «Лучше забери меня. Мамочка должна быть мамой для других».
— Жертва, — пробормотала я. — Но ты же не...
— Нет, — ответил Дэмьен. — Но уже был к этому готов. Мне было наплевать на жертву, на материнскую любовь… на все, кроме мяса.
Меня передернуло.
— Я бы убил их всех, но мне помешало одно: ребенок назвал меня человеческим именем, когда я был в шкуре волка.
— Но это же не работает...
— Это не превращает оборотня в человека, зато проклинает его на ура. Особенно если рядом колдунья с горы близ Озарка[21].
— Кто-кто?
— Мамочка умела колдовать.
— А-а, магические штучки. — Я подавила желание фыркнуть. — Ну конечно.
Уголки его губ приподнялись — совсем чуть-чуть.
— Мы обсуждаем оборотней, а ты закатываешь глаза при слове «колдовство»? У племени озарк есть такая поговорка: «Выбросил ведьму — выброси и Библию в придачу».
— Черт, и что это значит?
— Если ты веришь в злые потусторонние силы, почему бы тебе не верить и в силы добра?
Он был прав.
— Так что сделала та колдунья из племени озарк?
— Не очень много. Самое важное уже было сделано — жертва.
— Но ты же сказал, что не..
— То, что я не убил ту малышку, не делает ее жертву менее героической. Я хотел убежать, но не мог двинуться с места. Жизнь, отданную от чистого сердца, противопоставили существу, которым двигал чистейший эгоизм. Хоть я и был волком, но мозги оставались человеческими и в тот момент перезагружались. Я стоял и смотрел, как мать оттаскивает от меня ребенка. По ее лицу текли слезы, когда она резанула свое запястье…
— Кровь, слезы, жертва, — сказала я.
— Все как всегда, — пробормотал Дэмьен, непроизвольно вторя моим словам, которых он никогда не слышал. — Потом она то ли прокляла, то ли благословила меня — я до сих пор не уверен. Она сказала: «Дэмьен, с этого дня твоя душа снова принадлежит тебе».
— То есть?
— Когда я стал оборотнем, моей душой завладело зло. Я был сам не свой. Та женщина вернула мне не только душу, но и совесть.
— Теперь ясно.
— Это ужасно: помнить, что ты натворил, и сознавать, насколько это плохо.
Я поняла, почему у него всегда был грустный взгляд, и почему он никогда не улыбался и редко смеялся. Поняла, но не простила.
— Ты сам захотел стать одним из них.
— Знаю.
— Когда ты начал охотиться на сородичей?
— По понятным причинам я уехал из Арканзаса. Двинул во Флориду и залег на дно в Эверглейдсе. Меня преследовали образы убитых за пятьдесят лет, но, несмотря на это, в полнолуние я снова вышел на охоту. Выбора не было, ведь голод — жгучее, болезненное ощущение. Не получается думать ни о чем другом.
— Почему ты не застрелился перед полнолунием?
Дэмьен слегка приподнял бровь:
— Я еще не настолько отчаялся. На тот момент.
— На тот момент?
— Как думаешь, зачем мне пистолет за бачком унитаза, Ли?
— Так он же вроде бы не твой.
— Я солгал.
Я моргнула. Дэмьен обманул меня насчет оружия. Но что такое еще одна ложь? Что меня беспокоило, так это убедительность, с которой он лгал.
Тогда я поверила безоговорочно — так же, как сочла правдой и его любовь.
— И где сейчас этот пистолет?
— В надежном месте. На случай, если он мне понадобится.
— Обойма пуста.
— Я всегда могу достать еще пули, — пожал плечами Дэмьен.
— Но ты не можешь прикасаться к серебру.
— Зато знаю того, кто может.
Мне не нравилась мысль о спрятанном — так, на всякий случай — пистолете с одной-единственной серебряной пулей, и я не была уверена, почему. Я все еще сама могла пристрелить Дэмьена, но пока отодвинула эту мысль на задний план, чтобы позже хорошенько все обмозговать. Пока мне и без того хватало пищи для размышлений.
— Итак, ты вышел на охоту в Эверглейдсе…
— Вообще-то, в Майами. Там намного больше людей, но, несмотря на голод, я не смог продолжать. Одна мысль об убийстве и поедании человека неожиданно стала вызывать тошноту. Но когда я напал на себе подобного, эти ощущения исчезли. Я мог уничтожать сородичей. И с каждым разодранным оборотнем спасать жизни людей и, возможно, в какой-то степени заглаживать вину за все предыдущие смерти на моей совести.
Как-то не верилось. Что, если он и есть тот самый пожиратель силы? Белый и бурый волк одновременно? А вдруг Гектор — это он? А если нет? Я не была стопроцентно уверена, что мой заклятый враг рядом — если не считать странного покалывания в спине. Последнее с таким же успехом могло означать, что я опять на полпути в дурдом.
Поэтому я решила атаковать в лоб:
— Ты так просто не отделаешься.
— Хорошо, что будет — то будет.
Дэмьен, как и я, казался растерянным, но у него было множество личин, и ни одна из них не являлась истинной.
— Почему ты здесь? — спросила я. — По какой-то причине ты приехал именно в Кроу-Вэлли, а не в другой городишко на нашей огромной планете.
