Гай Смит - Лагерь
Он распахнул дверь, потянулся к выключателю, готовый выскочить наружу, если там кто-то есть. Никого не было. Он с шумом выдохнул, оставил входную дверь приоткрытой, пока проверял все комнаты, шкаф. Они больше не приходили, как ему, по крайней мере, показалось, но их «запах» от того посещения еще не выветрился. Нервозность в атмосфере, которую он ощущал, заставила его задернуть шторы.
Энн может прийти рано, она так делала. Он вцепился в эту надежду. Никаких разговоров, мы едем в город ужинать. Молись Богу, чтобы они не остановили вас у главных ворот. Успеют ли они вновь опередить его, вывести из строя машину? Он не мог сидеть на месте, ходил по шале, не зная, чем заняться, чтобы время шло быстрее. Даже посуда вся вымыта, нет ни одной грязной чашки.
10. 30. Еще много времени. Еще рано начинать беспокоиться, еще есть полчаса в запасе. Он весь день провел в тревоге, словно юнец в предвкушении первого свидания, размышляя, опоздает его девушка или, может быть, вообще не придет. Боже, я свихнусь, если она сейчас не придет!
Он начал беспокоиться, когда в 11 часов не раздалось стука в дверь, а в 11. 10 почти впал в отчаяние. Им овладело чувство безнадежности, пустоты. Она не придет.
Черт побери, он пойдет и отыщет ее. Он знал, где ее шале, предпоследнее в ряду домиков персонала. Но вдруг она уже вышла, и они разминутся? В уме он прошел по ее маршруту: мимо Карибского бара, вдоль главной магистрали, мимо залов бинго и галереи игральных автоматов, потом свернуть налево у Морского бара. Дальше — лабиринт улиц лагеря, она, конечно, выберет кратчайший путь. Даже в этом случае они легко могут не заметить друг друга в ночной толпе отдыхающих, выходящих из кинотеатра, стоящих в очереди, чтобы перекусить.
11. 20. Он понял, что надо идти. Он взял обрывок бумаги, коряво нацарапал большими буквами: «СКОРО ВЕРНУСЬ», нашел камень у замусоренного края дороги и придавил им записку у двери.
Свет надо оставить, шторы задернуть не до конца, чтобы можно было заглянуть с улицы, когда он вернется. На всякий случай. Во рту у него пересохло, он вспомнил, как Норман и те трое выглядели на берегу. И он может кончить так же, а вместе с ним и Энн.
Он шел быстро, на этот раз не обращая внимания на тени и темные места, вглядываясь в каждую встречную женщину. Он знал, что узнает Энн издали по походке. Он надеялся, хотя надежда уже столько раз оставляла его.
Дойдя до ярко освещенного центра лагеря, он заглянул в еще открытые магазины, не ожидая увидеть ее, но на всякий случай. Ее легко не заметить в такой толпе.
Район, где жили сотрудники лагеря, находился за зданием главной регистратуры. Освещены были только отдельные шале. Это означало, что люди из персонала лагеря старались проводить как можно меньше времени в своих жилищах, они там только спали. Итак, они или спали, или работали, иди развлекались.
Джефф разглядел очертания шале Энн, ускорил шаг. Свет не горел! Сердце у него упало, вновь подступила тошнота, ему захотелось помчаться к дому, заколотить кулаками по входной двери, крича ее имя. Но все это было напрасно, потому что ее там не было.
Боже, я, наверно, не заметил ее по дороге сюда, мне лучше поторопиться назад! Это была оптимистическая мысль. Он попробовал толкнуть дверь, но она была на замке, постучал, хотя и знал, что ответа не будет. Просто потому, что там никого нет.
И тут у него возникло чувство, которое он уже испытал в своем шале. Из этого пустого здания исходили какие-то флюиды, напоминающие смрадное дыхание, тихо насмехаясь над ним. У него засосало под ложечкой.
Какое-то ощущение чьего-то присутствия после того, как они ушли; его охватил страх, он попытался отбросить его, но это не удалось.
Джефф отпрянул, озираясь по сторонам, съежился, ему захотелось убежать. Он ничего не видел и не слышал, но его начала охватывать паника. Он просто знал, и покоя ему не будет.
Чувство страха и безысходности мертвым грузом тянуло его в омут отчаяния.
Джефф Биби стоял в темноте на пустынной улице и знал, что они одержали над ним победу, они вырвали у него Энн. А теперь они доберутся и до него, это лишь вопрос времени. Он был деморализован, готов стать их добычей.
Глава 23
— Это место напоминает мне сортир, — проворчал Дэвид Долман злобным, невнятным голосом. — Даже хуже.
Артур Смит переминался с ноги на ногу, он уже жалел, что связался с этим типом. Вначале они просто обменивались резкими, обличительными высказываниями об обществе и правительстве, выражали недовольство. Теперь же ситуация становилась похожа на ту, когда принесенный домой игривый и безобидный щеночек превращается в злобное существо, которое норовит вонзить в тебя клыки. Но тут была одна разница: собаку можно всегда умертвить, от Долмана же избавиться было невозможно. Он был опасен по-другому: фанатик, не просто воинственно настроенный человек, а анархист!
— Тебе еще повезло, — пробормотал Смит. — Все шале в лагере заняты, кроме этого. Оно пустует из-за того, что протекло во время сильной бури на прошлой неделе. Они здесь никого не селят. Нам велели привести тут все в порядок, а я из-за тебя валандаюсь. Господи, да если бы я захотел, я бы тут все высушил, подклеил бы обои, все было бы давно готово. Не знаю, сколько они еще будут терпеть. Я сказал боссу, что нужно две недели подождать, чтобы подсохло, тогда только можно начинать ремонт. Будем надеяться, что они не явятся с проверкой. Если они только найдут тебя здесь, я пропал!
— Они меня не найдут, — Долман говорил уверенно, заносчиво. Он еще раз осмотрелся; на кирпичной кладке фронтона было большое мокрое пятно, видно, где рабочие соскоблили дешевые обои цветочками. Стулья поставлены на стол в углу, ящики выдвинуты, шкафчики открыты. Электросчетчик отключен. Единственный признак того, что шале обитаемо — его собственный чемодан. Убежище, временная берлога беглеца, наполненная едким запахом дезинфекции. — Но ты должен признать, что все идет хорошо. — Он встал, заковылял, хромая на все еще перевязанную ногу.
Артур Смит кивнул, попытался изобразить бодрый вид. Слишком хорошо, черт бы его побрал! Черт, после того случая на ослиных бегах он надеялся, что с этим все кончено. Надо же! Попытался возбудить массы с какой-то идиотской трибуны. Парни из безопасности такого не терпят, и не потерпели. Они надули Долмана, свалили его в шале. Ну и сидел бы там, пока совсем не поправился, сейчас бы уже домой ехал, какого ж хрена!
Дэйв Долман вернулся, хромая, в активную жизнь. На сей раз он действовал более изощренно, он шнырял по лагерю, выискивая нужных ему парней, он их просто-таки носом чуял! Артур ему помогал, прятал его, но теперь дела стали выходить из-под контроля. Долман взялся не за среднего рабочего человека, он отыскал детей, подростков, сидящих на пособии по безработице, которые просто не хотели работать. Он их так зажигал, так заводил, что эти молокососы готовы были немедленно устроить дебош. Футбольные болельщики, хулиганы, кривляки, бритоголовые — их легко отыскать. Сами по себе они тихие, приходят в «Рай» за выпивкой и птичками, но если собрать их всех вместе, то можно получить грозную армию. Никаких массовых митингов; он разговаривал с ними в барах, сводил друг с другом. У Дэйва их было человек 50–60. Они только ждали сигнала, и Бог знает, что он запланировал! Какие-то беспорядки, это уж точно.
