Гай Смит - Лагерь
Он повернулся, пошел прочь, ожидая, что его окликнут, но никто не позвал его. Они были все слишком поглощены мертвыми и умирающей девушкой. По всей вероятности, она уже умерла. Он надеялся, что это так, ей же лучше.
Джефф пошел в сторону дюн, держась в стороне от железнодорожного пути. Пассажиры в вагончиках все еще кричали и визжали. В свое время их спасут. Трупы унесут, соберут обломки, и к завтрашнему дню все будет в порядке.
Он шел без цели, словно бродяга, наблюдая за канадскими гусями на озере. Он заметил, что вокруг не было почти ни души, все пошли поглазеть на случившееся. В такие минуты начинаешь презирать все человечество, не хочешь быть его частью, хочешь стать птицей или зверем, чем угодно.
Он невольно направился к главной автостоянке. Теперь он спешил, заранее опасаясь, что он может обнаружить, дойдя до конца третьего ряда. Ржавеющий фургон Нормана стоял там в ожидании, чтобы кто-то пришел и забрал его. Он почувствовал одиночество, заброшенность, исходящие от этого стареющего автомобиля, от груды металла, которая знала, что владелец ее не вернется.
«Макси» все еще стояла там, припаркованная рядом с фургоном Нормана. Он обошел вокруг своей машины, осмотрел ее внимательно, особенно шины; они не были спущены. Он искал какие-то явные признаки порчи, но их не было. Он отпер дверцу водителя дрожащей рукой, проскользнул за руль, помедлил, прежде чем включить зажигание. Там может быть мина-ловушка! Нет, они работают слишком тонко, их метод — «несчастные случаи», а не хладнокровное организованное убийство. Мотор завелся, он проверил сцепление, дал задний ход и выключил двигатель. Он весь взмок, его тошнило.
Начни снова, уезжай, не оставайся здесь. Уезжай немедленно! Только одно останавливало его — Энн Стэкхауз! Иначе он бы уехал, прорвался бы через ворота главного входа, если нужно было бы. Они бы не посмели что-то предпринять среди бела дня, когда вокруг столько отдыхающих, он был в этом уверен. Но это не имело значения, потому что он никуда не едет. Он возвращается в шале. Если он убежит отсюда, то только с Энн.
Он вылез из машины, запер дверцу, хотя знал, что замки против этой организации не помогут. Сегодня вечером Энн придет в шале, и он уговорит ее поехать с ним в город, заманит туда обманом, если надо. И как только они проедут через ворота, ничто не сможет остановить их; ни он, ни она не вернутся. Это был огонек надежды посреди кровавой смерти, путь к спасению. Тошнота почти прошла, но напряжение осталось. Прямо как в фильме о военнопленных, которые прорыли туннель, чтобы бежать из лагеря. Хуже всего было ожидание.
Как только Джефф вошел в шале, он понял, что они там побывали. Никаких внешних признаков: ящики комода задвинуты, дверцы платяного шкафа закрыты. Все было точно так же, как когда он уходил утром. Холодок пробежал по его спине; он проверил все места, где мог бы спрятаться непрошенный гость. Он искал, сам не зная что. Они слишком умны, если в шале что-то и спрятано, он этого не найдет. Они проверяют его. Они убили Нормана, и он следующий в их безжалостном списке жертв!
Боже праведный, он не мог здесь остаться, не сейчас. Он переодел плавки, одежда его осталась на берегу, нашел чистую рубашку. Надо пойти туда, где есть люди, обычные отдыхающие. Чем больше, тем лучше, надо быть там, играть на автоматах в галерее, чем-то заниматься. Никаких поездок, ничего такого, где они могли бы устроить еще одну катастрофу. Надо просто собраться с мыслями и остаться в живых.
Он не знал, зачем он им нужен, но теперь появилась еще одна причина: он был приятель Нормана. Он ничего не знал, но он догадывался, и уже это одно было опасно. Он может задавать вопросы, сообщить что-то журналистам. Мертвый он им не опасен. Боже, каждая минута казалась вечностью, и он поймал себя на том, что боится темноты.
Это опять была игра в ожидание, если посмотреть здраво, то желание, чтобы жизнь пробежала поскорее. Он провел полчаса, наблюдая за футбольным матчем на стадионе, это был полуфинал соревнований между шале — Желтый лагерь играл против Зеленого, как сказал один болельщик. Играли грубо, счет был 5: 4 конец тайма для «желтых». Джефф ушел, подошел к «лягушатнику», мелкому бассейну прямоугольной формы, где дети могли играть в безопасности. Разноцветные «слоны» поливали их водой из хоботов, дети пищали от удовольствия. Это все фасад, подумал он, ни за что не догадаться, что здесь происходит, если не знаешь. А он и не знает. Только то, что они избавляются от людей, словно прихлопывают муху, если те начинают им мешать.
Он оставался там до шести часов; струи воды из новомодных фонтанов освежали, когда ветер дул в его сторону. Люди начали одеваться, прикрываясь большими полотенцами, матери переодевали детей. День заканчивался, взрослые предвкушали удовольствие от вечерних развлечений. Может быть, они пойдут в кино, а потом в ночное кабаре, так как в лагере можно заказать няню, которая присмотрит за детьми. А можно отправиться в один из баров, где постоянно продлевают время продажи алкогольных напитков.
Джефф заметил, что винный бар открыт; и это местечко сойдет, чтобы убить пару часиков; здесь предлагались разные закуски — салаты из рыбы, икра и чипсы, или просто отварной картофель с чем-то на выбор. Если кошелек позволяет, место для еды вполне приличное.
Он заказал салат из креветок и стакан красного вина «Моргон». Может быть, ему следует напиться, как многие тут делают. Нет, ему нужна ясная голова, если он хочет остаться в живых. И Энн тоже.
В баре было несколько ранних посетителей, они все пришли сюда из первоклассных шале, одеты небрежно, но их можно легко представить в смокингах, обедающих в дорогих ресторанах, старающихся заключить сделку. Владельцы фирм, владельцы недвижимостью — они могли быть кем угодно. Джефф почувствовал себя не в своей тарелке — какой-то строитель, работающий по найму. Но, леди и джентльмены, я тоже учился в закрытой частной школе. Рекин Колледж, если хотите — можете проверить. Пошли вы все подальше!
Когда Джефф возвращался в шале, он старался не дышать. 9. 30 вечера, густые сумерки, горят фонари, тени, в которых могла бы укрыться армия. Или один убийца. Он шел, озираясь, стараясь не сходить с асфальта, избегая дорожки. Он не сразу нашел свое шале — все они здесь были одинаковые. В ушах у него шумело, ключ никак не хотел вставляться в замок.
Он распахнул дверь, потянулся к выключателю, готовый выскочить наружу, если там кто-то есть. Никого не было. Он с шумом выдохнул, оставил входную дверь приоткрытой, пока проверял все комнаты, шкаф. Они больше не приходили, как ему, по крайней мере, показалось, но их «запах» от того посещения еще не выветрился. Нервозность в атмосфере, которую он ощущал, заставила его задернуть шторы.
