Юрий Моренис - Охота на вампиров
— Напугался, да?
Он обхватил голову отца руками, а сверху еще прикрыл крыльями. Ал словно оказался в раю, и ему на мгновение показалось, словно его обнимает ангел. Но обнимал его все-таки не ангел, а родной сын…
Василий Владимирович, который видел многое и даже верил в вампиров, вдруг поперхнулся, закашлял и сказал:
— Сказочное зрелище!
Ал опустил Юрочку на пол.
— Сынок, ты меня предупреждай. Я тебя страховать буду.
— Ага! — крикнул мальчик и убежал.
Гордый отец измерил шагами расстояние от стола до места приземления.
— Какие три метра?! — объявил радостно. — Все пять! Скоро полетим по-настоящему.
Генерал выбил трубку в пепельницу и произнес:
— Неволить вас, Алексей Юрьевич, не имею права. Подумайте. Хотелось бы уже завтра знать ваше решение.
С тем и отбыл. Ал стоял у ворот и долго смотрел, как его лаковый «мерседес» растворяется в вечернем холодном дожде. Юра жался к его ногам.
— Пойдем, сынок. Ты замерз, да и спать уже пора. А мне и впрямь надо кое-что обмозговать.
Знаете, когда собираешься над чем-нибудь серьезно поразмыслить, в голову начинает приходить всякая ерунда. Подобное происходит на концертах симфонического оркестра. Располагаешься в креслах, готовишься погрузиться в мир прекрасных звуков, но только дирижер взмахивает палочкой, как неведомо откуда появляются такие черные мысли, что невольно краснеешь и хочется бежать куда глаза глядят. Потом, правда, собираешься, все утихает, и тогда начинаешь различаешь обертоны скрипок и нерв меди… Слушайте, а может так и надо?! Может, для того музыка и существует, чтобы все очищались от всего темного и светлели самым натуральным образом?..
Вот тебе, пожалуйста… Ал не мог понять, почему его вдруг потянуло на музыку… Совсем о другом думать надо! Но нет, вспомнился почему-то Вальтер Скотт. Ведь если он даст согласие, если его понесет искать на свою… приключения, то невольно ему захочется все описать. Но, как сторонник эпического повествования, он будет вынужден вновь обратиться к стилю великого шотландца:
«…одинокий путник трясся в своем «возке». «Поводья» он держал спокойно, без напряжения, но и не расслаблялся. Три тысячи верст, которые он собирался покрыть менее чем за двое суток, ни к бездумной лени, ни к излишнему риску не располагали.
Горы, в черных, обугленных соснах, остались за спиной и сразу, в долинах, его встретила ослепительная зима. За окошком наяривал сибирский мороз, но здесь, в небольшом пространстве «дилижанса», было тепло, даже жарковато. Бесшумный кондиционер держал постоянную температуру в 23 градуса. Дорога то вылетала на однообразные снежные просторы, то пряталась в густой тайге. Под деревьями местами темнел увядший покров. Зима хоть и захватила власть, но царствовала еще не везде.
Путник старался держать одну скорость. Вроде ехал быстро, но сам не торопился. Дальний путь доставлял ему удовольствие. Когда подступала нужда, останавливался и выходил нехотя. Выбирал места поглуше и попуще, не столько для себя, сколько для своего ординарца. В ординарцах у него был могучий, седой зверь…»
Внезапно в углу кабинета тьма шевельнулась и уплотнилась в высокую тень. Неслышно припадая на ногу, тень приблизилась к столу, взяла ручку и долго ее рассматривала.
Ал замер — ни жив ни мертв…
Наконец призрак разобрался с ручкой, склонился на столом что-то написал и вновь отступил во мрак кабинета.
«Господи! Кто здесь?! Никого…» Кажется, задремал. Немудрено — время за полночь.» — подумал Ал.
Он встал, подошел к столу и вздрогнул. Возле компьютера лежала записка. В ней по-английски было написано: «Scotland will be rich from Siberia».
Чушь какая-то! «Шотландия будет богата Сибирью»? Где Шотландия, а где Сибирь?! Стоп! Что-то здесь знакомо… Ни фига себе! Это же парафраз на тему Ломоносова: «Богатство России будет прирастать Сибирью». Но ведь России, а не Шотландии!
Тревожно…
Сдается, добрейший Вальтер Вальтерович подталкивал Ала собираться в путь. Мол, «не лепо ли ны бяшеть, братие, начяти старыми словесы трудных повестий»…
Глава 4
«Соломенный Дворец», ноябрь 1854 года
Любезная Мария Евграфовна!
Дикое во время моего сюда приезда и приступное одним охотникам болотистое место составляет теперь мое жилище. Из окон дома на северо-восточную сторону видна вблизи рисующаяся выпуклою дугою речка с миниатюрными островками. Речка быстра, течет по дресвяному[Дресва — мелкий щебень, крупный песок, получающийся от выветривания горных пород. (Прим автора).] и каменистому дну, местами журчит на переборах, а ниже по течению, против городской каменоломни, откуда брали материал на «Дворец», образует шумный порог. Через небольшой двор протянулся березовый частокол, обымающий в виде прямоугольника мой огород, испещренный в летнюю пору посреди зелени обыкновенных овощей цветущим маком, подсолнечниками и оставленным на семена салатом.
На правом берегу реки взгромоздились поросшие лесом горы. Ландшафт довольно приятен.
С юго-западной стороны дома горы отходят далее и образуют красивый мыс, не закрывающий дороги в город. Хотя и есть другая, более удобная. Вторая ветвь поднимается на гору возле места, избранного для особого домика, оттуда открыт вид на главный путь к реке и на горы.
Возле самого дома, на горе, пчельник, за ним сад. Там дом богатого соседа. Лес расчищен, сенокосы обширны и поля во множестве. Таким образом, дикость места мало-помалу исчезает, и дошло уже до того, что везде можно пройти и проехать с удовольствием. Цветов, ягод и грибов не могут полностью выбрать толпы приходящих из города. Лес большой, частью березовый, но много ели, сосны, акаций, черемухи, рябины, попадаются лиственницы и кедры. Из кустарников в обилии смородина и малина.
Осень нынче не по-сибирски долгая и теплая, потому еще так ярки воспоминания о лете, прошедшем в трудах и строительстве «Соломенного Дворца». Строительные работы подходят к концу, и в доме из постоянных обитателей один я. Есть рабочие, заканчивающие отделку, и кое-какая прислуга.
Серафим Аристархович Соломин отъехал с семейством в Петербург, где по моей рекомендации устроил своего Мишу в Институт Корпуса инженеров путей сообщения. Уезжал нехотя, уж больно рвался обжить новое жилище и почти все лето проводил здесь. Без лишней скромности замечу, что горожане только и судачат о «Соломенном Дворце» и часто приезжают посмотреть на него. Нынешним летом на дачах были соседи — семейство губернатора и семейство инвалидного офицера. Люди значительные, и они сами, и их гости всякий раз стремились наведаться к нам.
