Дэн Симмонс - Молитвы разбитому камню
— Дедушка, как они это делают? — не оборачиваясь, спросил Сэмми.
— Наверное, голограммы, — пожал плечами Дисантис.
— Нет, не голограммы, — снисходительно ответил внук. — Слишком уж ярко. И даже видно, как куски разлетаются. Спорим, это манекены-роботы.
Элизабет перекатилась с живота на спину и посмотрела на деда. На ее пижаме красовалась мультяшная чудо-утка.
— Дедушка, а про что мистер Сэйерс говорил, когда мы летели обратно? — спросила внучка.
— Когда?
— В вертолете, он сказал: «Мы сегодня задали Чарли перцу». А кто такой Чарли?
— Глупая, — вмешался брат. — Чарли[59] — это вьетконговцы. Плохие парни.
— Дедушка, а почему вы их называли Чарли?
Взрыв на экране бросил оранжевый отсвет на лицо девочки.
— Не помню. — Дисантис немного помолчал. — Ложитесь-ка лучше спать, пока отец не вернулся. Завтра будет тяжелый день.
В номере Ральфа тишину нарушало лишь монотонное гудение кондиционера. Он сидел и безуспешно пытался вспомнить, почему же вьетконговцев называли Чарли. А может, он и не знал никогда. Старик выключил свет, открыл стеклянные двери и вышел на балкон. Его окутала влажная темнота. Дисантис слышал, как тремя этажами ниже на террасе смеются Джастин, Сэйерс и остальные. Смеху вторили отдаленные раскаты грома. На темном горизонте вспыхивали молнии.
На следующий день по дороге на пикник Сэйерс наступил на противопехотную мину.
Под руководством экскурсовода туристы отправились патрулировать узкую тропинку в джунглях. Сэйерс шел во главе колонны, разговаривал с преподобным Дьюиттом, телепроповедником из алабамского Дотана, и совсем не смотрел под ноги. Джастин и Хизер шагали рядом с Ньютонами, молодой супружеской парой из Хартфорда, а Дисантис плелся в самом хвосте и держал за руки Сэмми и Элизабет — следил, чтобы они не ссорились друг с другом.
Сэйерс зацепил ногой растяжку, установленную поперек тропы; в воздух взметнулся столб земли, мина подлетела метра на три и взорвалась, оставив после себя белое облачко.
— Вот черт, — выругался Роджер. — Простите, преподобный.
Гид выступил вперед и с виноватой улыбкой надел на руки американцам повязки; Сэйерсу — красную с надписью «убит», а преподобному Дьюитту и Тому Ньютону — желтые, на которых значилось «ранен».
— Теперь я не попаду на пикник? — поинтересовался «убитый».
Гид снова улыбнулся и показал остальным туристам, как обустроить на прогалине посадочную площадку для медицинского вертолета. Мин и лейтенант Нагучи вырубали подлесок при помощи мачете, Хизер и Сью Ньютон помогали раскладывать сигнальные полотнища из блестящего оранжевого пластика. Сэмми разрешили запустить зеленую дымовую ракету.
Ветер, поднятый приземлившимся эвакуационным вертолетом, примял высокую траву и сорвал с Дисантиса белую кепку. Сэйерс, Дьюитт и Ньютон сидели, упершись локтями в землю, и, когда выгрузили носилки, замахали санитарам руками. Машина взлетела, шум винтов вскоре стих в отдалении, и патруль отправился дальше.
Джастин, который теперь шел впереди, двигался медленно и осторожно, то и дело поднимал руку и останавливал отряд. Они нашли еще две растяжки и целую заминированную поляну. Экскурсовод показал, как проверять дорогу штыком. Затем они и вовсе сошли с тропы и последние полкилометра пробирались вдоль нее по густой траве.
Крытая тростником беседка для пикников располагалась на холме с видом на море. Их ожидали три накрытых стола — хлеб, всевозможные начинки для бутербродов, салаты, фрукты и охлажденное пиво. Сэйерс, Ньютон и Дьюитт были уже здесь и вместе с двумя служащими парка жарили на костре гамбургеры и хот-доги.
— Вы чего так задержались? — смеясь, спросил Сэйерс.
После обеда некоторые туристы спустились на пляж — искупаться, полежать на солнышке или просто вздремнуть. Сэмми нашел в джунглях неподалеку от беседки сеть туннелей, и экскурсовод научил детей, как кидать туда шашки со слезоточивым газом, фугасы и осколочные гранаты. Потом ребятня и несколько взрослых, кто был помоложе, ползком двинулись исследовать туннели. Дисантис сидел в одиночестве за столом, пил пиво, смотрел на море и слушал их радостные крики. А еще он хорошо слышал разговор Хизер и Сью Ньютон, лежавших совсем рядом на пляжных полотенцах.
— Мы хотели папу взять, но он отказался ехать, — рассказывала Сью Ньютон. — А Томми и говорит: «Какого черта, раз правительство спонсирует тур, давай поедем сами». Вот мы и поехали.
— Мы решили, что отцу это пойдет на пользу, — ответила Хизер. — Когда он приехал с войны, в семидесятых, меня еще на свете не было, он не вернулся к матери, а отправился куда-то в леса, в Орегон, или Вашингтон, или еще куда-то, и жил там несколько лет.
— Да ты что! — воскликнула Сью. — Мой папа так с ума не сходил.
— Ну, потом ему полегчало. Последние десять лет или около того вообще ведет себя нормально. Но врач сказал, что тур «Ветераны» ему поможет. А у Джастина в конторе как раз дела идут хорошо, так что он смог взять отпуск.
Затем женщины заговорили о детях. Вскоре пошел дождь, и три «хьюи» и один неуклюжий транспортный «чинук» доставили их обратно в «Шератон». По дороге туристы распевали «Девяносто девять бутылок пива».[60]
Дождь кончился. На вторую половину дня планов не было. Часть отдыхающих решили отправиться за покупками в один из торговых центров, которые располагались между парком развлечений и гостиничным комплексом. Дисантис сел в электробус и укатил в Сайгон. Там он бродил по улицам до самой темноты.
Новое название так и не прижилось, поэтому в начале девяностых город переименовали из Хошимина обратно в Сайгон. Он сильно изменился и теперь мало напоминал ту оживленную мешанину из пешеходов, мопедов, борделей, баров, ресторанов и дешевых гостиниц, которую помнил Дисантис. Иностранный капитал в основном пошел на развитие парка развлечений и туристической зоны, так что в самом городе ощущалось, скорее, наследие серой эпохи нового социализма, а не лихорадочной жизни прежнего Сайгона сорокалетней давности. Бульвары, запруженные людьми, безликие здания, многоэтажки из стекла и стали. Иногда, правда, Ральф замечал замусоренные боковые улочки и вспоминал конец шестидесятых, шумную, изящную улицу Ту До.
Дисантис стоял у перехода на бульваре Тонг Нджут и ждал, когда на светофоре загорится зеленый. Тут его и окликнул Нгуен Ван Мин:
— Мистер Дисантис.
— Мистер Мин.
Они прошли мимо парка, где раньше стоял Дворец Независимости. Низенький вьетнамец поправил очки и спросил:
