Марти Бурнов - Мёртвый город на Неве
Глуты подходили все ближе, теснили Орталу к краю. Силы быстро истощались.
Иван Андреевич кинулся пару раз на врага, ему даже удалось отхватить кусок от глута, но каждый раз его отшвыривали обратно. И теперь он, тихо поскуливая, терся у Орталы в ногах, изрядно мешая.
Подплывали все новые и новые мор-глуты. Они яростно вращали глазами, вытягивая силы, и разум Орталы помутился. Она уже не знала, кто она и куда идет, город стал вдруг страшным и чужим, в душе поселилась тоска. Она сопротивлялась из последних сил, но выхода, казалось, не было.
Неожиданно, почти у нее под ногами, громыхнула и отползла тяжелая чугунная крышка люка. Перепуганный хрепл чуть не свалился в зияющий чернотой провал. Они стояли прямо над опорой моста, под тумбой с большим чугунным фонарем, который, правда, не горел.
Из люка показалась облезлая голова, скорее даже — черепушка старого зомби. Поскрипывая суставами, он вылез наружу и низко поклонился.
— Госпожа! Я знал, что ты придешь! Недавно у меня был гость, и я почувствовал это. Как я рад, госпожа! Как рад!..
Ортале и хреплу было отрадно повстречать союзника в такой момент, но что он может? Что может сделать этот старый и ветхий зомби против армии глутов, что надвигалась со стороны Марсова поля?..
— Примите, госпожа, это придаст вам сил, — с этими словами, зомби вытащил из кармана стопку и налил в нее из штофа прозрачную жидкость.
Не задумываясь, Ортала выпила. Водка. Чистая, но удивительно крепкая, она действительно придала сил. Не магических конечно, а простых, человеческих, но теперь скованность пропала, и Ортала могла бежать. Она вновь почувствовала себя простой девушкой Леной. Огляделась.
Бежать было некуда. Мор-глуты окружили ее и яростно вращали глазами, прорываясь сквозь остатки сносимого ветром тумана.
— Бегите вперед! — проскрипел зомби, запрокинул голову и приложил к губам штоф.
«Он издевается!» — подумала Ортала. Куда бежать? Кругом глуты!
А зомби самозабвенно пил. Показалось, что прошла вечность, пока он, наконец, оторвался от штофа. И надо сказать, что водки в штофе не убавилось, а сколько он выпил — оставалось загадкой.
— Подарок господина Вольронта! — каркнул зомби, потрясая штофом.
А затем он вытащил из кармана коробок, чиркнул спичкой и поднес ко рту.
«Ф-ф-фух» — и изо рта зомби вырвался небывалых размеров столп спиртового пламени. Мор-глуты прыснули в разные стороны, а Ортала и хрёпл бросились в освободившийся проход.
Старый зомби проворно юркнул в люк и загрохотал чугунной крышкой:
— Бегите! Я попробую задержать их! — крикнул он напоследок.
Ортала бежала из последних сил. Иван Андреевич не отставал, громкими пронзительными визгами отпугивая попадавшихся на пути мор-глутов. От тумана не осталось и следа, но теперь появилась надежда.
Пролет моста содрогнулся. Заскрежетали какие-то механизмы.
«Он хочет развести мост! — догадалась Ортала. — Только бы успел, только бы успел!..»
Она остановилась перевести дух, лишь миновав середину. Обернулась.
Пролет моста, который они только что проскочили, задрожал и чуть приподнялся. Мор-глутов на нем собралось столько, что не видно было мостовой. На миг они застыли, словно пытаясь осмыслить происходящее, а затем…
Весь пролет оборвался и устремился вниз, в бушующую пучину Невских вод. Механизм не выдержал, а может — истлел от времени. Тяжелый вздох пронесся над рекой. Глуты тонули. Они могли недолго парить над водой, но высокие волны проглатывали их, превращая в водяных мороков.
Оставшиеся мор-глуты собрались на той стороне, у самой кромки, и беспомощно вращали выпученными глазами. Сзади напирали все новые и сталкивали тех, кто стоял у края в бушующую бездну.
Ортала была спасена. Ветер, который только что чуть не погубил ее, унося колдовской туман, нес теперь свежесть. Дождь охлаждал. Хрёпл уже нетерпеливо цокал по мостовой копытцами, поглядывая в сторону Петропавловки. А Ортала услышала песню. Тоскливую и протяжную — песню повешенных. Послышались ей в этой песне знакомые голоса. Дворяне, верные слуги ее, пели сейчас. Но почему повешенные? Неужели Дюссельдорф расправился и с ними?! И она устремилась на зов.
18
Лил проливной дождь. Промокший до нитки, Антон присел отдохнуть на краю рва. Берег тут был высокий и резко уходил в воду. Ров, судя по всему, был достаточно глубоким, хоть и не широким. Нестор Карлович стоял рядом, разглядывая свои руки, обросшие тонкими темными прожилками новой плоти. Волки скрылись в кустах, охраняя периметр. Семен неподалеку шуршал мокрыми кленовыми листьями. Глуты затаились — их не было видно, но Антон физически ощущал их присутствие. Ощущение было странным: с одной стороны — страх перед их бесплотным мраком, перед безмолвной черной бездной, частью которой они являлись; с другой — ненасытный голод Якоба, который тот пытался утолить, поглощая частицы этой бездны. Об этом не хотелось думать, и Антон решил действовать. А там — будь что будет!
— Нам туда? — спросил он, кивнув на противоположный берег.
— Туда… — ответил зомби, и в голосе его сквозила обреченность.
— Ну, что ж… идем! — Антон собрался было спрыгнуть в воду, но зомби подскочил к нему, схватил за руку и потянул обратно на берег.
— Стой! Стой! — закричал Нестор Карлович. — Дождемся Анну! Без нее нельзя! Никак нельзя!
Антон с недоверием покосился на воду. До другого берега было всего метров десять. Дождь струями хлестал по поверхности, отчего казалось, что вода шевелится.
Антон пригляделся, и понял, что не только дождь и ветер создают рябь на воде: то тут, то там черная ее поверхность разрывалась всплесками. Будто резвилась стая крупных рыб.
— Что это? — спросил он Нестора Карловича.
— Утопленники, — равнодушно ответил зомби.
Как будто это что-то объясняло! Антон встал, отряхивая мокрые руки. Расспрашивать зомби об утопленниках не хотелось. Антон устал. Адски устал за все эти дни. И теперь сам уже готов был стать утопленником, только бы все это поскорее закончилось. Лишь одно придавало ему сил — Анна. Русалка из чужого мира. Лишь ради нее стоило жить и бороться. Подумав о ней, он немного успокоился, перестал трястись от холода. Дождь, зарядивший, казалось, с новой силой, стекавший с волос струйками, не казался более холодным и противным.
Снизу раздался особенно сильный всплеск.
— А вот и Аннушка! — обрадовался Нестор Карлович.
Анна с шипением выскочила из воды. Следом за ней потянулись руки. Множество рук.
— Прочь! Прочь, неприкаянные! — ругалась русалка и не спешила принимать человеческий облик.
