Рейчел Кейн - Бог хаоса
— Буду, если вы примете лекарство.
Он покачал головой.
— Не могу. На то есть свои причины, малышка. Пожалуйста, ты должна дать мне слово.
Шейн энергично затряс головой, Майкл, похоже, тоже сомневался, а Ева… Ева выглядела так, словно тут же рванула бы отсюда, если бы знала другой путь назад, кроме того, которым они пришли, — сквозь эту жуткую тьму.
— Да, — сказала Клер.
Мирнин улыбнулся устало и с долей грусти.
— Тогда мне хотелось бы заранее извиниться, потому что я собираюсь серьезно злоупотребить твоим доверием.
Выпустив руку Клер, он схватил Шейна за рубашку и ногой распахнул дверь. Втащил Шейна внутрь, и дверь за ними захлопнулась прежде, чем кто-либо успел среагировать, даже Майкл, который с опозданием всего на мгновение принялся колотить в нее. Но нет, дверь, видимо, сооружали с расчетом на то, чтобы она устояла перед любым вампиром.
— Шейн! — Клер принялась биться головой о символ Основателя. — Нет! Мирнин, верните его, пожалуйста…
Майкл резко обернулся.
— Держитесь позади меня! — приказал он девушкам.
Клер оглянулась через плечо и увидела, что по всему коридору раскрываются двери, как будто кто-то нажал на кнопку. Из дверей повалили вампиры и люди, отрезая троице путь к отступлению.
И у всех на шее были отметины от клыков, в точности как у самой Клер.
И у Майкла.
Он смотрел на них вроде бы совершенно спокойно… и потом ринулся навстречу вампирам.
— Майкл!
Ева бросилась следом, но Клер удержала ее.
Когда Майкл поравнялся с первым вампиром, Клер ожидала, что они подерутся… ну, что-то в этом роде. Однако они просто посмотрели друг на друга, и потом другой вампир кивнул.
— Приветствую тебя, брат Майкл.
— Приветствую, — сказал еще один вампир.
А за ним и человек.
Когда Майкл обернулся, в его обычно небесно-голубых глазах пылал темно-красный огонь.
— О черт! — прошептала Ева. — Нет, только не это!
Дверь за их спинами открылась. За ней находился большой каменный зал, как будто перенесенный сюда прямо из какого-нибудь замка, и на помосте стоял деревянный, задрапированный красным бархатом трон, запомнившийся Клер по празднеству в честь Бишопа.
Именно он и восседал сейчас на троне.
— Присоединяйтесь, — пригласил их Бишоп.
Клер и Ева посмотрели друг на друга. Шейн лежал на каменном полу, лицом вниз; ему не давал встать Мирнин.
— Входите, дети. — Бишоп заулыбался. — Все закончилось, я победил.
Клер испытывала чувство, будто оказалась на краю обрыва и весь мир вокруг исчез. Мирнин не смотрел на нее; он стоял перед Бишопом, склонив голову.
Ева, бросив взгляд в зал, снова переключила внимание на Майкла, который сейчас шагал в их сторону.
Это был не тот Майкл, которого они знали… совсем не тот.
— Отпустите Шейна, — дрожащим голосом, но отчетливо сумела произнести Клер.
Бишоп поднял палец, и Майкл ринулся к Еве, схватил ее за горло, притянул к себе, обнажил клыки.
— Нет! — вскрикнула Клер.
— Не смей приказывать мне, дитя, — сказал Бишоп. — Ты вообще должна быть уже мертва. Я почти поражен. Теперь перефразируй свою просьбу. С использованием слова «пожалуйста».
Клер облизнула губы, почувствовав вкус пота.
— Пожалуйста! Пожалуйста, отпустите Шейна. Пожалуйста, не причиняйте вреда Еве.
Бишоп задумался и кивнул.
— Эта девочка мне не нужна, — Он кивнул Майклу, и тот отпустил Еву. Она попятилась, держась руками за горло и недоверчиво глядя на Майкла, — Я получил то, что хотел. Не правда ли, Мирнин?
Мирнин задрал рубашку Шейна, и стала видна засунутая за брючный ремень книга.
Нет!
Мирнин вытащил ее и подошел к Бишопу.
«Я собираюсь серьезно злоупотребить твоим доверием», — сказал он Клер.
До этого момента она не придавала этому значения.
Бишоп протянул руку к книге.
— Постойте, — сказал Мирнин. — Был договор, что книга в обмен на семью Тео Голдмена.
— Кого? А, да. — Бишоп улыбнулся, — Они будут в полной безопасности.
— И невредимы.
— Ты считаешь возможным ставить мне условия? — спросил Бишоп, — Прекрасно. Они выйдут на свободу, целые и невредимые. Пусть все станут свидетелями того, что Тео Голдмену и его семье не будет причинено ни малейшего вреда ни мной, ни по моему приказу, но их присутствие в Морганвилле нежелательно. Я не хочу, чтобы они оставались здесь.
Мирнин склонил голову, опустился перед троном на одно колено и обеими руками поднял книгу над головой. Бишоп взялся за нее и испустил долгий, шумный вздох.
— Наконец-то. Наконец-то.
Мирнин остался в той же позе.
— Вы сказали также, что вам нужна Амелия. Могу я предложить кое-кого взамен?
— Можешь, поскольку в данный момент я настроен по отношению к тебе благодушно.
— Эта девочка носит знак Амелии, — сказал Мирнин. — И она единственная в городе, получившая его по древним законам. Это делает ее частью самой Амелии — кровь за кровь.
Клер затаила дыхание. Казалось, все головы повернулись к ней, все взгляды устремились в ее сторону. Шейн рванулся ей на помощь, но не успел сделать и шага — Майкл сбил друга с ног и злобно оскалился. Мирнин поднялся, подошел к Клер и древним, церемонным жестом предложил ей руку.
В его темном взгляде не было и следа безумия.
Именно поэтому она внезапно решила, что никогда, никогда в жизни не простит его. Им двигала не болезнь.
Он действовал по собственной инициативе.
— Пошли. Доверься мне, Клер, пожалуйста.
Обойдя Мирнина, она подошла к подножию трона и посмотрела на Бишопа.
— Ну, чего вы ждете? — спросила она. — Убейте меня.
— Убить тебя? — удивленно повторил он, — С какой стати я стану совершать такую глупость? Мирнин совершенно прав. Убивать тебя не имеет никакого смысла. Ты нужна мне, чтобы запустить механизм Морганвилля и поддерживать его работу. Я уже объявил Ричарда Моррелла главным над людьми. Мирнин удостоился чести править теми вампирами, которые предпочитают остаться в моем королевстве и принести мне клятву верности.
Мирнин поклонился в пояс.
— Я, конечно, глубоко признателен вам за эту милость, мой повелитель.
— Одно условие, — сказал Бишоп, — Голова Оливера.
Мирнин улыбнулся.
— Я знаю, где найти его, мой повелитель.
— Вот и займись этим.
Мирнин снова поклонился, делая руками сложные пассы; на взгляд Клер, это выглядело почти издевательски.
Почти.
Продолжая кланяться, он прошептал:
— Делай, что он скажет.
И пошел прочь, как будто происходящее больше не волновало его.
