Анастасия Мамошина - Темные истории
— Численно проигрываете, — Всеслав улыбнулся тонкими, бледными губами. — Предлагаю сделку: вы отдаете мне братца, я — оставляю вас в покое.
Мари прищурилась, не сводя с меня взгляда.
— За юную вампирку не ручаюсь, она, знаешь ли, жаждет твоей крови, Анечка.
— Всегда недалекой глупышкой была, — я пожала плечами, угрозы она для меня не представляла, но помехой могла стать досадной…
… И не убьешь ее, валенку наивную…
В ответ на мои слова девчонка вытянула руку с катаной и прошептала несколько слов, лезвие японского меча засияло бледно-зеленым.
— Хорошо подготовилась, молодец, — серьезно произнесла я, Мари фыркнула, заставив меня усмехнуться.
— Ну, что скажете?..
— Всеслав — твой, — шепнул Виталя опешившему беглецу, — Мой — маг.
— А Аня?!
— Не беспокойся за нее.
— Катись к черту. — Я нахально улыбнулась.
— Фас, — Всеслав пожал плечами.
На указание никто не отреагировал. Я язвительно усмехнулась, а вампир скривился.
— Давайте, убейте их, пока оборотни не прибежали!
Первой кинулась Мари, клинки, издав звонкое «дза-анг», слились в мимолетной поцелуе. По пальцам пробежал холодок, оружие вампирки было значительно опаснее, чем его хозяйка.
Мари улыбнулась, едва обнажив кончики клыков, и обрушила на меня неистовую серию ударов… Я пятилась, попросту парируя ее атаки.
— Не делай глупостей!
Девушка лишь стиснула зубы, стараясь пробить мою защиту.
— Ты даже поцарапать меня не можешь…
— Это мы еще посмотрим, предательница!
О, это был великолепный удар, катана со свистом рассекла воздух, оставив за собой дымно-зеленый след и…
…Замерла остановленная моим клинком, меч описал плавный полукруг.
— Сука. — Девушка едва удержала катану после отдачи, попятилась, потом прикрыла глаза, глубоко вдохнула, опустила руки.
Надо признаться меня это насторожило. И не зря. Когда вампир-ка открыла глаза, то я даже отступила на шаг, оглянувшись на Всеслава.
Тот был занят своим братцем, трава вокруг них скручивалась и разлеталась серым пеплом.
— Неожиданно, да? — изменились не только глаза, из голубых превратившись в изумрудные, с вертикальным, змеиным зрачком, но и голос, и движения.
Последние стали плавными, тягучими, опасными.
— Я бы не стала впускать в себя духа из Дворцов Смерти, — как можно небрежнее пожала плечами я.
— Я сделаю все, чтобы размазать тебя, Анечка! — от моего имени произнесенного с интонациями Всеслава меня передернуло.
— Глупо. Из-за тебя мне придется нарушить данное Мирке слово…
— Ты даже имя его произносить недостойна!
Я отпрыгнула в сторону, отбив катану противницы, ноги Мари оплели выглянувшие из земли корни, но та разорвала их раньше, чем они успели закрепиться.
… А мне нужно было время…
Самый кончик катаны распорол футболку — я едва успела уклониться.
За следующие пару минут мы наградили друг друга порезами на щеках: я Мари — на левой, она меня — на правой. Что весьма обидно — регенерация не помогала, впрочем, ей тоже, хотя утешением это служило слабым.
Удар-блок-атака-уклонение-контратака-блок-злое шипение, когда на одной из нас появлялась очередная легкая царапина.
Второй клинок, клинок Мирослава, нужен был словно воздух, если я, конечно, не хочу убить эту глупую наивную девчонку…
А убивать совсем не хотелось: во-первых, жалко дурочку, во-вторых, я обещала Миру, что она не умрет.
Правда кто ж знал, что она захочет убить меня.
Мари в очередной раз попыталась снести мне голову, но я уклонилась, а ее клинок увяз в стволе дерева.
Вот оно!
Дерево вздрогнуло, изогнулось, земля лопнула от вздыбившихся корней, вниз посыпались листья.
Вампирка вскрикнула, вокруг нее вспыхнуло багровое пламя, но дерево безжалостно стиснуло ее ветвями.
В глазах Мари промелькнул ужас, когда она поняла, что от ее пламени сгораю я, но ужас быстро сменился мрачным торжеством.
Кожа на мне покрывалась волдырями и лопалась, обугливалась, зато клен был цел и держал крепко.
— Анька!
Чтоб я еще раз мага с собой взяла! Я скрипнула зубами, передо мной мерцал меч, с вычурной, но изящной гардой, тусклым лезвием, погубившим не одного вампира… и своего хозяина.
Боль становилась нестерпимой, я уже не могла регенерировать, теряя сознание, но клинок наконец дался мне в руки, и я, собрав все силы, вбила меч Мирослава в грудь глупышки.
Пламя угасло, демоническая сущность заметалась в пригвожденном к дереву теле, не в силах его покинуть.
— Валенок, — тихо произнесла я. — Не умрешь, но узнаешь, почему я казнила Мира…
Голубые глаза вампирки смотрели на меня, но видели уже не обугленную хозяйку, а события трехлетней давности.
— Аня!
Я с трудом оглянулась, Виталя, забыв про все на свете, кроме своей подгоревшей жены, лишь блокировал атаки противника, пытаясь бежать ко мне.
Опустившись на колени, я коснулась земли, живой, прогретой летним теплом, питающей шелковистую по весне, а ныне высушенную солнцем траву, дающую дом тысячам червячков и букашек.
Жаль…
Трава чернела, жучки-червячки бились в агонии, отдавая мне свои жизни, где-то рядом истошно запищала мышь… Земля на несколько метров окрест превратилась в бездыханную каменную глыбу, уцелело лишь дерево, державшее Мари.
Я подняла и дернула плечами, пеплом рассыпалась одежда, провела рукой по лицу, сдирая прогоревшую кожу, почему-то не осыпавшуюся при регенерации.
Виталя, не зная, что уже и испытывать (паника за мою жизнь еще не отступила, а возмущение моей наготой наоборот еще не завладело чувствами) просто стоял, маг позади него тоже.
— Всю жизнь мечтал увидеть обряд возрождения оборотня! — восхищенно прошептал он.
— Не за что, — буркнула я.
Муж тряхнул головой, очевидно решив «главное — живая», и спеленал заклинанием несопротивляющегося противника.
Тихомир тяжко вздохнул, его поверженный брат лежал ничком в пепле, и сомнений в его смерти не возникало.
— Абсурд какой-то! — я натянула виталькину футболку и повязала на бедрах куртку беглеца. — Это что, все?! А где Володя?
— Сбежал, едва Тихомир начал прижимать братца.
Я хмыкнула:
— Далеко не ушел…
Тело белокурого лежало на самом краю, у железной дороги, мимо с грохотом промчался грузовой состав.
— Спасибо за идею, — голос беглеца был осипшим, не сразу и слова разберешь. — Я выпил их жизнь.
— Не знала, что вампиры на такое способны…
— Способны, только вот цена высока, — Тих наконец повернулся к нам, и я увидела алые, совершенно безумные глаза. — Не могу больше держаться. Убей.
