Дин Кунц - Мертвый и живой
С неуемным стремлением к могуществу, гениальностью, холодным материализмом и безжалостной практичностью, а теперь еще и со вставшей на его сторону синхронностью, Виктор стал неприкасаемым, бессмертным.
Достиг бессмертия!
На лифте он поднялся на первый этаж, где находились залы с резервуарами сотворения. Двери кабины открылись, Виктор вышел и обнаружил, что все сотрудники фермы, шестьдесят два Новых человека, ждут его, как во все века люди собирались на улицах, чтобы искупаться в лучах славы знаменитости или поприветствовать великих политических вождей, мужество и преданность делу которых служили примером и путеводной звездой пролетариату.
Из-за того, что Виктору пришлось стоять под дождем, пока рожденный Харкером мутант убивал Хамелеона, выглядел он не очень. В любой другой день злился бы из-за того, что ему пришлось появиться на публике в мокром и мятом костюме, с растрепанными волосами. Но в этот великий для него час состояние одежды и волос не имело ровно никакого значения: стоящие перед ним понимали, что он стал бессмертным, и видели только сияние, которое окружало его.
И как же они таращились на него, потрясенные его мудростью, униженные своей ничтожностью, сокрушенные его божественной силой.
Виктор поднял руки, широко их развел.
– Я понимаю благоговейный трепет, который вы испытываете, глядя на вашего создателя, но всегда помните: лучший способ почтить его – еще более усердно выполнять порученную вам работу, отдавать себя полностью, всеми фибрами тела, реализации его видения мира.
И когда они надвинулись, Виктор понял, что они хотят поднять его на руки и отнести в кабинет, как на протяжении всей истории человечества восторженные толпы проносили героев по улицам и усаживали на трон. Ранее он отругал бы их за то, что они тратят попусту как свое, так и его время. Но, возможно, в этот день, учитывая знаменательность происшедших событий и его присоединение к бессмертным, их следовало простить, потому что, позволив им воздать положенные ему почести, он, конечно, вдохновлял их на новые подвиги, совершаемые ради него.
Глава 68
Джоко в отчаянии. Промокший под дождем. На пассажирском сиденье, с подтянутыми к груди коленями, и руками, обхватившими ноги. Козырек бейсболки повернут назад.
Эрика за рулем. Не ведет машину. Смотрит в ночь.
Виктор не мертв. Должен быть, но не мертв.
Джоко не мертв. Должен быть, но не мертв. Полный облом.
Она просто смотрела в ночь. Ничего не говорила.
Джоко хотелось, чтобы она хоть что-то сказала.
Может, она все сделает правильно. Забьет Джоко до смерти. Он этого заслужил. Но нет. Слишком она хорошая. Джоко, как всегда, не везет.
Что-то он может сделать сам. Опустить стекло. Высунуть голову из окна. Поднять стекло. Отрезать себе голову.
– Я запрограммирована на повиновение, – наконец заговорила Эрика. – Я делала что-то такое, чего он не одобрил бы… но никогда не пыталась активно не повиноваться ему.
Джоко мог бы снять футболку. Разорвать на полоски. Засунуть полоски в нос. Скрутить бейсболку. Заткнуть себе горло. Задохнуться.
– Что-то случилось со мной этой ночью, – продолжила она. – Я не знаю. Может, я могу проехать мимо фермы, может, просто буду ехать, ехать и ехать.
Джоко может уйти в чащу. Наколоть большой палец. Подождать, пока дикие свиньи учуют кровь, придут и съедят его.
– Но я боюсь снять внедорожник с тормоза и тронуться с места. Что, если я не смогу проехать мимо фермы? Что, если даже не смогу отпустить тебя на все четыре стороны?
Джоко поднял руку.
– Можно сказать?
– Что?
– Джоко интересно, есть ли у тебя пешня для колки льда?
– Зачем тебе пешня для колки льда?
– У тебя она есть?
– Нет.
– Тогда не важно.
Она наклонилась вперед. Легла лбом на руль. Закрыла глаза, тяжело вздохнула.
Можно ли покончить с собой с помощью монтировки? Думай об этом. Думай. Думай.
– Можно сказать?
– Сказать что?
– Видишь ухо Джоко?
– Да.
– Ушной проход достаточно большой, чтобы он воткнул в него узкий конец твоей монтировки?
– Да что ты такое говоришь?
– Не важно.
Решившись, она отпустила ручник. Перевела ручку коробки передач в положение «Драйв», выехала с площадки отдыха.
– Куда мы едем? – спросил Джоко.
– Куда-нибудь.
– Мы будем проезжать высокий обрыв?
– Нет. По этой дороге – нет.
– Мы будем пересекать железнодорожные рельсы?
– Не знаю. А что?
– Не важно.
Глава 69
Как только Виктор счел возможным пойти навстречу желаниям обожающей его толпы, он вдруг осознал, что помимо работников фермы в ней почему-то оказался и Девкалион, и детективы О’Коннор и Мэддисон.
Как же он умен, если предвидел, что очень скоро синхронность восстановит равновесие в этом мире, скорректирует все ошибки механизмом удивительных совпадений. Само присутствие его первенца и детективов подтверждало достижение им статуса бессмертного, и теперь ему не терпелось увидеть, благодаря какому совпадению они будут убиты.
Пистолет оставался при нем, в наплечной кобуре под пиджаком, но стрелять в эту троицу самолично Виктор полагал ниже своего достоинства, особенно теперь, когда из гения-уникума, каким он был всегда, превратился в идеал здравомыслия и логики, благодаря чему на него работали самые мощные силы природы. Самозащита – необходимость для толпы, к которой он никогда не принадлежал, а теперь еще больше отдалился от нее. Синхронность и, несомненно, другие скрытые механизмы придут к нему на помощь самым удивительным и неожиданным способом.
Многочисленные руки оторвали его от пола, и он подумал, что Новые люди понесут его на плечах, как в древние времена носили китайского императора, сидящего на троне. Они принесут его в кабинет, чтобы он мог продолжить свою работу, добиться еще больших успехов, чем уже достигнутые. Но в их рвении, в их желании почтить своего создателя, они понесли его в лежачем положении, две шеренги носильщиков уложили Виктора на свои плечи, и он видел только потолок, если не поворачивал голову направо или налево. Их руки крепко держали его лодыжки, колени, запястья и предплечья. Силы без труда хватало, чтобы нести его, потому что он создал их сильными и выносливыми, с запасом прочности хорошей машины.
Внезапно носильщики тронулись с места, а остальные сбились вокруг них в тесную толпу, возможно, надеясь прикоснуться к нему или попасться на глаза, когда он повернет голову, чтобы потом долгие годы рассказывать, что находились здесь в этот исторический день, а он посмотрел на них, узнал и улыбнулся. Атмосфера стояла праздничная, все радовались и веселились, что давалось Новым людям очень нелегко, учитывая заложенные в них программы. Потом Виктор сообразил, что они сориентированы на будущие победы, которые одержит их хозяин в этой новой лаборатории, ждут дня… теперь значительно более близкого… когда начнется безжалостное убийство ненавистных Старых людей. Этому, вероятнее всего, они и радовались: перспективе геноцида, освобождения мира от всех, до самого последнего, кто когда-либо говорил о Боге.
