Антон Иванов - Большая книга ужасов – 8
Кончилось тем, что я перешел почти на бег и ощутил себя марафонцем на дистанции. В общем, к родному дому мы вернулись гораздо скорей, чем дошли сюда.
– Сейчас зайдем ко мне, – уже в лифте сказала Жанна. – Узнаем у тети Оли, что с мамой.
Однако в квартире Тарасевичей нас встретил лишь одинокий Пирс. Против обыкновения, он пренебрег обычным своим ритуалом приветствия с высокими прыжками и облизыванием лиц. Лишь, мрачно поглядывая на нас, сперва обнюхал мои джинсы, а потом Жаннины.
– Пирсик, что с тобой? – Жанна склонилась к нему и пощупала нос. – Нет, холодный. Значит, здоров.
Пес опять принялся шумно обнюхивать мои ноги. Потом зашелся заливистым лаем.
– Все ясно, – разобрал меня смех. – Жанка, он почуял Барсика.
Лай сменился рычанием. Затем Пирс, скуля, побежал в кухню.
– Наверное, есть хочет, – сказала Жанна. – Но ему на сегодня хватит. Я уже его кормила.
Я посмотрел на часы. Предки вот-вот должны вернуться с работы. Значит, мне надо домой. О чем я и объявил Жанне.
– Слушай, а может, пока они еще не пришли, сделаем все, что надо? – вопросительно посмотрела она на меня.
Я понял: она по-прежнему боится сидеть одна дома и, вероятно, рассчитывает, что, пока мы соберем пыль и рассыпем вдоль стен защитное зелье из мешочков, тетя Оля наверняка успеет доехать.
– Почему бы и нет? – нарочито бодро откликнулся я, и мы принялись за дело.
С пылью возникли большие проблемы. Выяснилось, что Юлия Павловна каждый день тщательно пылесосит квартиру и моет пол. Сегодня, естественно, она этого не делала, так как была в больнице. Но со вчерашнего дня пыль, естественно, еще не скопилась, и мы собирали ее в каждом углу буквально по микрону. Выход пришел в голову мне. Вооружившись кухонным ножом, я принялся скрести под плинтусами и хоть немного, но все-таки там обнаружил.
Мы тщательно ссыпали драгоценные пылинки в Пелагеин мешочек и перевязали ниткой.
Пирс все это время уныло бродил за нами, тщательно обнюхивая плинтусы. Наверное, по его мнению, столь долго и упорно можно искать лишь то, на что можно поохотиться. Но никаких заманчивых запахов он не учуял и наконец потерял всякий интерес к нашей деятельности.
Положив мешочек с пылью на письменный стол, Жанна достала оберег.
– Ну, и куда мы его повесим? – обвел я глазами комнату.
– Раз сказала в середине, значит, на люстру, – решила Жанна.
Скинув ботинки, я полез на стул и зацепил тесемку мешочка за рожок. Тут же раздался тоскливый вой Пирса. От неожиданности я едва не грохнулся со стула на пол.
– Наверное, он что-то чует, – испуганно покосилась на пса Жанна.
Не успела она это произнести, зазвонил телефон. Мы уставились друг на друга. В настойчивых звонках, сменивших вой Пирса, нам почудилось что-то зловещее. Жанна никак не решалась взять трубку.
– Слушай, все-таки надо подойти, – наконец пришел в себя я.
Жанна кивнула, но с места не двинулась. Я медленно поднял трубку и поднес к уху.
– Слушаю.
– Это кто? – раздался в ответ женский голос. Я узнал тетю Олю.
– Ольга Николаевна, это Федя.
– Где Жанну носит? – недовольно осведомилась подруга Юлии Павловны. – Битый час не могу дозвониться.
– Мы гуляли, – скороговоркою произнес я. – Сейчас я ее позову.
Протягивая трубку Жанне, я заметил, что глаза у нее широко раскрылись от ужаса и занимают теперь едва ли не пол-лица.
– Тетя Оля, как мама? – выкрикнула она.
Пауза. Однако по Жанниному лицу я увидел, что она несколько успокоилась. У меня тоже отлегло от сердца. Видимо, все не столь плохо, как мы опасались.
– Значит, маме не хуже, – наконец проговорила девочка.
Снова пауза, но короче прежней. И Жаннин ответ:
– Ох, к девяти будете? Хорошо, тетя Оля, жду.
И она положила трубку.
– Маме не хуже, но и не лучше. Температура пока держится. Врачи говорят – осложнение, но состояние стабильное.
Честно сказать, информация не сильно меня ободрила. Выходит, Юлии Павловне все еще стабильно плохо, и кто знает, чем это может кончиться? Однако мне и в голову бы не пришло делиться с Жанной подобными опасениями. И я ишь деловито произнес:
– Давай в темпе сыпать те порошки.
«Кто знает, вдруг и правда поможет», – добавил про себя я. Во всяком случае, что-то надо было делать. А ничего, кроме этого, мы сейчас не могли.
Сбор пыли оказался сущей безделицей по сравнению со второй частью операции. Легко сказать: «Посыпьте вдоль всех стен». Видимо, «бабка» Пелагея руководствовалась обстановкой собственной избы. Мебели там у нее раз-два и обчелся. А в однокомнатной квартире Тарасевичей возле каждой стены что-нибудь стояло. Стенка, книжные полки, диван, этажерка. А уж на кухне… Словом, обозрев все пространство, я просто схватился за голову. А Жанна, как назло, подбросила еще одну проблему:
– Интересно, в ванной комнате тоже по всем стенам надо сыпать? Как же мы под ванну-то пролезем? Там кафелем заложено.
Я поскреб затылок:
– Вообще-то Пелагея про ванную не говорила, но, думаю, для верности все-таки надо.
– Ну, и как же мы это сделаем? – по-прежнему недоумевала Жанна.
– Посыпем вдоль кафеля, – чуть поразмыслив, откликнулся я. – Вполне сойдет за стену.
– Ты прав, – просветлело лицо у Жанны. Чтобы обезопасить себя, я позвонил предкам. Они уже оказались дома.
– Мы с Жанной решили вместе сделать уроки, – деловито объяснил я отцу. – Как освобожусь, приду. Только не знаю когда. По математике задание очень трудное.
– Ученье свет, неученье – тьма, – отозвался предок и положил трубку.
– Порядок. Поехали, – обратился я к Жанне. – Развязывай мешочки.
Все, что нам было по силам, мы отодвинули и щедро посыпали плинтусы. Однако стенка и книжные полки потребовали иного подхода. Полки мы обсыпали понизу. А затем я вскарабкался на стремянку и насыпал порошок в щель между стенкой и стеной.
В кухне и передней нам тоже пришлось пойти на некоторые компромиссы. Но в целом, действуя то хитростью, то ловкостью, мы с задачей справились.
– Кажется, все, – наконец устало выдохнул я.
– Нет, не все, – возразила Жанна. – Мне еще надо найти что-то свое и мамино.
Со «своим» Жанна решила вопрос моментально. Она извлекла из сумки расческу, которую носит с собой в школу. А вот по поводу Юлии Павловны пришлось поломать голову. Что можно взять такое, чем она все время пользуется?
Жанна внимательно оглядела комнату и вдруг кинулась к стенке.
– Вот, – схватила она с полочки книгу. – Мама все время ее читает.
На обложке полу стершимися золотыми буквами по-французски было написано: «Поэзия Возрождения». И впрямь то, что надо. Юлия Павловна занимается французской литературой и работает в Библиотеке иностранной литературы.
