Владислав Выставной - Z – значит Зомби (сборник)
«Охраняет. Она меня охраняет, – с удивлением понял Лазарь. – Неужели она услышала, как я пою?» Музыканты двинулись вперед. Вновь зазвучала хромая плясовая. Зомби обтекали Лазаря и Ташу с двух сторон. «Словно нас нет, – подумал Костя – словно мы на острове».
Когда шаги музыкантов отдалились, Таша повернулась к лежащему на земле Косте, подошла, опустилась на колени и потянула его за край куртки, словно хотела залезть к нему за пазуху. Темно-фиолетовые пятна на висках и вокруг глаз, за которые синяки и получили свое прозвище, теперь казались бледнее. Девушка наклонила голову, захрипела, заклекотала и вдруг:
Глава 9. Доктор Саркисов
;#10. Как решиться убить невинного человека? А десятки, а сотни? Миллионы людей? Особенно если раньше не убивал, если тебя к этому не готовили? Диктаторы и душегубы хорошо знали ответ на этот вопрос. Нужно всего лишь поверить, что твоя жертва – полный ноль, сломанная машина с глючным хардом. И тогда убить становится легче легкого. Как мусор выбросить.
Знакомая вонь пробилась сквозь забытье. Костя открыл глаза. Память не обманула. Они тряслись в маршрутке Гургеныча. Только за рулем…
– Борода! – прохрипел удивленный Лазарь.
– Да уж не Маргарет Тэтчер! – усмехнулся Андрей.
– А Таша… она?..
– Рядом сидит. Она тебя тащить на себе пыталась. Такие дела.
– Не помню… черт…
– Не переживай, тебя основательно отоварили по башке. Так что лежи, отдыхай. Я, понимаешь, посмотрел, что в городе делается, и совесть меня заела. Пошел вам наперерез, к ороткой дорогой. Но поначалу малость не рассчитал – вышел позже вас. А потом повезло, разжился маршруткой.
– А где Гургеныч? – Костя увидел проплывающий в окне золотой купол Храма Христа Спасителя.
– Убили, – грустно сказал Борода. – Плохо дело, Лазарь.
– Кто они… зачем?
– ООН или тот, кто теперь вместо них. – Андрей дал газу, и машина запрыгала на выбоинах неубранной дороги. – Вчера ночью слышал грохот? Это Ленинградку взорвали. Километров десять трассы. Синяков положили немерено. Миллион или больше. Сегодня на остров посольство пришлют. Будем договариваться.
– Что им нужно?
– Как что? Права предъявляют. На город, на землю.
– Как ты все узнаешь? Ты же вместе с нами переправлялся.
– Да просто, – Борода поднял над сиденьем внушительную рацию. – Военная. Канал шифрованный – могила, хрен прослушаешь. Мы, книжники, м ежду собой связь давно поддерживаем. Мало ли что. Книжники теперь вроде как сталкеры, только технически заволошеные…
В «Чебухане» и всегда-то хватало народа, а этим вечером яблоку негде было упасть. Ринат и двое работников выбились из сил, но люди и не думали расходиться. Обсуждали планы, делились впечатлениями от встречи с послом ООН.
– Видели, какой на нем костюм? Нет, ну надо же! А портфель? Ого-го!
– Подумаешь! Вот у нашего управляющего был портфель. Так это, я вам скажу, вещь!
– Граждане! Не знаете, сколько с собой можно вещей брать?
– Сорок килограмм.
– Сорок это с ребенком? А если так?
– Откуда вы это взяли, что сорок?
– Так он же сказал.
– Кто он? Кто? Кто? Кто?
– Паспорта уже сдавали?
– Нет, завтра соберут перед автобусами.
– А если нет?
– Чего нет?
– Паспорта нет.
– Тогда кровь сдайте.
– Как так кровь?
– Обыкновенно. Р-раз и все.
– А-а, вы шутите. Вот вы шутите, мужчина, а у меня может быть расстройство.
– Автобусы! Вот у нашего управляющего машина была, чтоб вам не соврать, – чудо, а не машина.
Лазарь сидел в самом тихом углу. Рядом на стуле примостилась Таша. Намордник и поводок пришлось надеть на нее снова. Но оставлять девушку в квартире Костя не стал. Должно быть, из-за Таши вокруг них образовалось свободное пространство. Лазарь сделал глоток чая. Время речей и дебатов прошло. Их не услышали. Не захотели слушать. Он вспомнил, как красный от злости Борода кричал на людей, указывая пальцем за реку. Вспомнил, как держался за перевязанный бок и ругался сквозь зубы мрачный Мансур. Этот – кремень, он сразу сказал: «Мой дв ор! Куда пойду?» Костик думал о том, что мужество бывает разное. Одно, чтобы жить робинзонами посреди города людоедов, и совсем другое, чтобы не потерять голову от внезапно появившейся надежды.
Сквозь толпу протолкался Лев Ройт, сел за столик.
– Костик, здравствуйте! И вы здесь? Сегодня такой народный подъем! Прямо Первомай!
– Здравствуйте, Рабби, – Лазарь невольно улыбнулся. – А Физика-Шизика вы не видели?
– Нет. Наверное, он все еще сидит и штопает свои носки.
– Я скучал по нему…
– Костик, говорят, вы ходили в большой город? Повидали мир?
Лазарь кивнул. Ройт выдержал паузу, очевидно ожидая рассказа. Но Костя молчал. Наконец Рабби не выдержал.
– А как с эвакуацией? Что вы думаете?
– Лажа. Обман. Их вывезут куда-нибудь за город и расстреляют, а может, газ пустят. Как это там было у фашистов… Газенваген, так, кажется?
От этих слов Ройт зябко поежился.
– Люди говорят, это книжники воду мутят, дезу про ООН распространяют, чтобы власть сохранить.
– Какую власть, Рабби? Над чем? – Костя впервые услышал этот несусветный поклеп, и ему стало до слез обидно за Бороду и других замечательных людей.
– Значит, вы уверены, что эвакуация – обман? Но зачем бы им это? – Ройт помрачнел. – Для чего?
– Я не знаю! – рявкнул Лазарь, обращая на себя внимание посетителей. Таша забеспокоилась, заворчала. Ройт примирительно поднял руки. Но Костю уже несло.
– Я видел их! Видел свистунов. Они людей синяками травят! Они Фельдшера убили! Клинику взорвали!
– А ну-ка, замолчи! – из-за стола поднялся Боцман. – Кто тебе слово давал, сопляк? Серьезные люди все уже решили. Сиди и помалкивай, тебя с твоей зомбячкой здесь не хватало!
Со всех сторон послышались одобрительные возгласы.
– Дурак ты, Боцман! – закричал Костя. – Ну и уматывай к своим свистунам! Тебя не жалко!
– Да что ты себе позволяешь? Вы слышали, что он говорит? – Боцман театрально обвел взглядом зал. – Я тебя сейчас выпорю, Лазарь. Ей богу выпорю!
Толстяк и правда снял свой ремень с бычьей головой и направился между столов к Косте.
Из зала кричали: «Давай Боцман!», «Совсем от рук отбился пацан!», «Р-ремня!»
Костя дождался, пока противник приблизится к нему, схватил со стола чайник и швырнул в широкую раскрасневшуюся физиономию. Попал удачно, прямо в лоб. От неожиданности Боцман рухнул назад, опрокидывая табуреты, но тут же сел. Теплый чай струился по пижонским очкам, баклажану носа и ломтям небритых красных щек, смешивался с кровью из рассеченного лба.
