Александр Варго - Невыживший (сборник)
Оказалось, что во время казни при «правильном» ударе кнут должен был рассекать кожу и мышцы до костей, что служило доказательством того, что палач бьет в полную силу. Постепенно кнут отсыревал в крови и терял жесткость, поэтому после каждых пятнадцати ударов его приходилось менять на новый. А Полтавин сказал, что убийца нанес Жженовой не менее сорока ударов. Что же, он, получается, прихватил с собой несколько кнутов? Или орудовал промокшим в крови? Самсонов задумался. Он постарался представить ход мыслей и действия преступника. Конечно, убийца – не палач и не имеет практики наказания людей битьем. Он не мог знать, что кнут отсыреет. Но при этом пользовался им весьма ловко – значит, регулярно упражнялся. Кто у нас постоянно имеет дело с кнутом? Пастух? Укротитель?
Самсонов принялся читать дальше. Наказание кнутом требовало от исполнителя немалых усилий. За час обычно наносилось от двадцати до сорока ударов. Очень часто экзекуция оканчивалась смертью осужденного. Причем все зависело не от числа, а от силы и способа нанесения ударов. Один палач утверждал, что может тремя ударами убить человека, проникнув кнутом до самых легких. Иногда экзекутор перебивал позвоночник первыми же тремя ударами, а порой даже триста ударов не причиняли наказуемому непоправимого вреда.
Значит, убийца либо владел кнутом не так хорошо, как предполагал Полтавин, либо стремился продлить наказание, и тогда это, наоборот, говорит о его мастерстве. Самсонов решил, что все-таки правильный второй вариант, ведь преступнику пришлось перебить Жженовой позвоночник уже отсыревшим кнутом, а это, вероятно, было совсем не просто.
Старший лейтенант несколько раз перечитал описание составных частей кнута. Что-то ему показалось важным, но он не мог сообразить, что именно.
«Плетеный кожаный ремень круглого сечения разделяется на «тело», «фол» и «крекер». «Тело» изготавливается из полос кожи и утончается к концу, где закрепляется узкий ремень – «фол». К нему же, в свою очередь, крепится состоящий из конского волоса или синтетики «крекер». Рабочую часть кнута обычно вываривали в воске или молоке, а затем высушивали». Какой-то момент в этом отрывке зацепил внимание полицейского, но какой? Самсонов взглянул на часы: шесть тридцать. Надо выпить еще кофе, решил он, и отправился на кухню.
Где-то на пятом глотке полицейский сообразил, что привлекло его в описании кнута: конские волосы! Их использовали для изготовления «крекера», а Полтавин говорил, что в ранах обнаружили какие-то волосы. И Самсонов был готов побиться об заклад, что они окажутся конскими. Он даже на миг испытал желание позвонить криминалисту и предложить пари, но сдержался.
Что ж, теперь оставалось лишь выяснить, кто из подозреваемых имеет возможность регулярно упражняться с кнутом. Самсонов отпил кофе и снова нетерпеливо посмотрел на часы: его распирало от охотничьего азарта.
* * *Самсонов приехал на работу раньше всех.
– Чего ни свет ни заря приперся? – спросил его дежурный, зевавший за стеклом при входе в управление. – Из ваших еще нет никого.
– Я ранняя пташка, – ответил старший лейтенант. – Моих увидишь – скажи, чтобы шли прямо ко мне в кабинет, ладно?
– Заметано, – махнул рукой дежурный.
Самсонов прежде всего связался с вокзалом, чтобы выяснить, уехал ли в Москву Симохин. Пришлось ждать минут двадцать, прежде чем ему ответили, что данный пассажир зарегистрировался и сел в поезд, а сошел с него в Москве.
Повесив трубку, старший лейтенант некоторое время сидел, обдумывая факты, которыми располагал. Круг подозреваемых одновременно и сужался, и расширялся – этот процесс казался бесконечным, но в нем нужно было уловить нужные концы и связать их.
Самсонов снова снял трубку и позвонил Полтавину. Тот был на месте, в лаборатории. Похоже, его команда работала всю ночь, как полицейский и ожидал.
– Как раз собирался тебе телефонировать, – сообщил криминалист, что-то жуя. – Я насчет того волоса. Если угадаешь, чей он, плачу два косаря! Если нет…
– Принято, – перебил его Самсонов. – Волос конский.
Возникла пауза. Затем раздался обескураженный голос Полтавина:
– Ну, ты даешь! Как догадался?
– Читал, из чего делают кнуты.
– Молодец! – недовольно буркнул патологоанатом. – Я должен был сообразить, что ты время не терял.
– С тебя два косаря.
– Знаю. Кстати, я тоже читал про кнуты и вот о чем подумал: в наше время используют все-таки чаще синтетику, а не конские волосы, так что убийца должен иметь доступ к месту, где есть лошади. Понимаешь? Очевидно, там кнут и изготовили. Возможно, он сам его сделал.
– Да, согласен с тобой, – сказал Самсонов. – Ты имеешь в виду конюшни?
– Конечно. Кстати, раз уж мы заговорили о лошадях, я хочу напомнить, что уже сегодня…
– Только не опять про ипподром! – взмолился Самсонов. – Мне сейчас действительно не до тотализатора! Женщина, возможно, вот-вот умрет.
– Если уже не умерла, – напомнил криминалист.
– Я предпочитаю думать иначе.
– Надеешься. Ты никогда не умел оставаться равнодушным к делам, которые расследуешь.
– По-моему, это не плохо.
– Я этого и не говорил. Но вернемся к нашим баранам – то есть кнуту.
– Есть еще что-то?
– Да. Помимо конских волос, мы нашли в ранах частицы воска.
– Воска? – переспросил Самсонов. – А он-то тут при чем? Хотя погоди… – он напряг память, – кажется, я про это тоже читал.
– Да-да, – перебил Полтавин, – кнуты вываривали в воске, чтобы сделать пожестче. Вряд ли тебе это поможет, ты и так уже знаешь, что надо взять в расчет всяких там конюхов, но для полноты картины решил тебе сказать. Отчет сейчас перешлю на электронную почту, только допечатаю пару строк.
– Хорошо, жду.
Едва Самсонов повесил трубку, как в кабинет постучали, и в дверь заглянул Коровин.
– Привет! – сказал он. – Говорят, ты нас собираешь у себя.
– Да, садись.
Самсонов в двух словах рассказал младшему следователю про события минувшей ночи. Тот только пучил глаза от удивления.
– Значит, надо узнать, не имеет ли кто из наших подозреваемых отношения к конюшням? – проговорил он с сомнением, почесывая небритый подбородок. – Но, Валер, мы и так их разглядели со всех сторон и снизу доверху. Нет у них никаких конюшен. Может, мы дождемся, пока Башметов получит ордер?
– Это будет не раньше полудня, – сказал Самсонов. – А Корчакова к тому времени уже может быть мертва.
– Ладно, ты прав, – не стал больше спорить Коровин. – Так что, мне заняться?
– Нет, я возьму это на себя. Для вас у меня есть другие поручения. Кстати, одно можешь выполнить прямо сейчас.
– Какое?
– Я думаю, понадобится доступ к нашим базам.
– Не проблема. – Коровин сел за компьютер. – Объясни пока, что требуется.
Когда пришли Дремин и Морозов, Самсонов решил, что пора начинать (Рогожину он дал отгул, потому что опер после бессонной ночи все равно был никакой). Для начала он кратко ввел сотрудников в курс дела, пересказав недавние события.
– Таким образом, убийца явно психанул, сорвавшись на журналистке, – подвел он итог. – Теперь у нас есть еще одна зацепка, но этого мало. Нужно работать с подозреваемыми.
– Куда уж еще с ними работать?! – вздохнул Морозов.
– Мы зациклились на Симохине, – сказал Самсонов, – а есть и другие подозреваемые.
– Это кто же? – поинтересовался Дремин. – Мы вроде всех проверили уже.
– Нет, не всех. У Нестеровой, Ляпиной и Кремниевой тоже есть мужья. Если уж мы предполагали, что муж Симохиной может маскировать убийство своей супруги под действия маньяка, то почему обходим стороной других?
– Наверное, потому что другие не судятся с женами из-за общего бизнеса? – предположил Дремин.
– Мы с Женей кое-что проверили, – Самсонов кивнул Коровину, сидевшему со стаканчиком кофе в руках, – и оказалось, что Кремниева застрахована на шесть миллионов рублей, и страховку в случае чего получит ее муж.
– Серьезно? – Дремин явно заинтересовался. – И что, ему так нужны деньги, что он может пойти на убийство супруги?
– Неизвестно. Но проверить необходимо. Опять же Душицкий, жених Корчаковой. Надо выяснить, где он и что делает.
– У него-то какой может быть мотив? – подал голос Морозов. Он сидел на подоконнике и курил в приоткрытое окно. – Они даже не женаты с ней.
– То, что нам мотив неизвестен, еще не значит, что его нет, – назидательно ответил Самсонов. – Возьмешь его на себя.
Морозов закатил глаза.
– Валер, скоро у нас будет ордер, и мы узнаем, кто усыновил наших основных подозреваемых – мальчиков из приюта! – простонал он. – Зачем суетиться?
– Затем, что, во-первых, Корчакова ждать не может, а во-вторых, где гарантия, что имя одного из усыновленных – это имя убийцы?
– Я думал… – начал было рыжий опер, но Самсонов его перебил:
– Это просто одна из версий, не более того. Мы не можем все поставить на нее, а потом развести ручками и сказать, что, мол, ошиблись.
