Челси Ярбро - Костры Тосканы
Сумерки все сгущались. Прогуливаться по флорентийским окраинам в такую пору было небезопасно, но троица шла не прячась, возбужденная недавней расправой. Впрочем, пыл компании начинал остывать.
— Как думаешь, что этот старый черт наболтает?
Бьяджо пожал плечами.
— Что-нибудь скажет. Не все ли равно?
Клеменцо нахмурился.
— Он может на нас указать, он ведь нас видел.
— Кто ему поверит? — Бьяджо усмехнулся. — Идемте в Сан-Марко. У нас есть что рассказать Марио, он будет нам рад.
Несколько часов спустя Иоахим Бранко стукнулся в боковую дверь палаццо да Сан-Джермано, однако сделал это так тихо, что сам не услышал стука. В отчаянии он с трудом поднял руку, чтобы возобновить попытку, но тут заскрипели засовы.
— Бранко! — воскликнул потрясенный Франческо Ракоци и громко хлопнул в ладоши. — Руджиеро! Скорее сюда! — Он подставил плечо португальцу. — Кто это сделал?
— Не знаю, — пробормотал алхимик, едва проталкивая сквозь разбитые губы слова. — Они напали внезапно. Нарцисо… мой ученик, я думаю, он уже мертв…
— Где это произошло?
— В переулке. Недалеко от банка Медичи.
Тут появился Руджиеро, и Ракоци, бережно поддерживая товарища, принялся отдавать распоряжения:
— Немедленно разбуди Аральдо с Пасколи и ступай с ними к банку Медичи. Нарцисо Бочино лежит там избитый. Если он жив, доставьте его сюда; если мертв, передайте тело властям.
— Хорошо, хозяин.
— Непременно вооружитесь. Короткие мечи подойдут. — Он с тревогой покосился на Бранко: тот был близок к обмороку. — Запри эту дверь. Я буду в дальней комнате нижнего этажа. Пришли туда кого-нибудь с кухни. Все, можешь идти.
Руджиеро ушел. Ракоци пожалел, что его отослал. Взять в одиночку на руки долговязого Бранко было непросто, и все же через минуту он уже нес раненого по коридору — осторожно, как большого младенца, стараясь не оступаться и огибая углы.
Еще через пару минут тем же путем пробежали Мазуччо с Гвалтьере — младшие повара, помощники Амадео. Виду них был подавленный. Как люди самой мирной на свете профессии, они жутко боялись того, что им предстояло увидеть.
— Силы небесные! — в ужасе выдохнул Гвалтьере. Распростертое на постели тело магистра его потрясло.
Ракоци вскинул голову.
— Некогда охать! Несите воду, чистые тряпки… и поживей!
Он стаскивал с Иоахима Бранко длинное одеяние, но в некоторых местах кровь засохла, и ткань, приставшая к ранам, не поддавалась его осторожным усилиям.
Гвалтьере тотчас ушел, Мазуччо стоял столбом, не в силах пошевелиться.
— У тебя ведь тоже был перелом, — напомнил Ракоци, чтобы как-то его подбодрить.
— Да, но не такой жуткий, — прошептал, бледнея, Мазуччо.
Ракоци рассмеялся бы, будь ситуация менее удручающей.
Теперь же он ограничился тем, что произнес будничным тоном:
— Сходи, принеси какое-нибудь белье. — Мазуччи мог грохнуться в обморок, надо было занять его чем-то.
Послышался звук быстро удаляющихся шагов, их сменили шаги, приближающиеся к спальне. Не оборачиваясь, Сан-Джермано сказал:
— Мы должны потихоньку, поливая одежду водой, отлепить ткань от ран. Начнем с левой руки, она очень плоха.
— Разумеется, мэтр, — откликнулась Деметриче Воландри, ставя на кровать поднос с большой чашей, чистыми тряпками и парой ножниц. Она была в простой блузе, в той самой, которую надевала для работы в лаборатории, косу ее, закрученную в клубок на затылке, стягивала косынка. — Мне показалось, что я вам нужна.
Восхищение, мелькнувшее в темных глазах, сменилось сомнением.
— Да, конечно, нужны, но… раны Иоахима могут вас покоробить.
— Ничего, я как-нибудь это переживу. — Деметриче взглянула на португальца. Лицо ее побледнело и вытянулось, но она тут же овладела собой, — Что я должна делать?
— Для начала сходите в лабораторию. Там, в шкафу со снадобьями, найдите коробочку с надписью «Глаз Гора». Щепотка этого порошка превращает воду в раствор, убивающий в ранах заразу.
Деметриче кивнула.
— Я мигом. Но… скажите, он очень плох?
Ракоци выпрямился и ответил с большой неохотой:
— Больше всего досталось левой руке. Переломы плеча и предплечья.
— Это… когда-нибудь заживет?
— Если вы спрашиваете, срастутся ли кости, то да. Но вряд ли он сможет пользоваться этой рукой, как прежде.
Его слова были резкими, в них прорывался гнев.
— К счастью, Иоахим — правша. С правой его рукой все будет в порядке.
Кивнув в ответ, Деметриче ушла. Ракоци окунул тряпку в воду.
Руджиеро отсутствовал долее часа. Наконец он появился и знаком вызвал хозяина в коридор. Там стояли Аральдо с Пасколи, держа под руки негнущееся тело Нарцисо.
— Что случилось, мой друг?
Руджиеро, белея от ярости, заговорил на латинском:
— Он мертв. Я ходил в казармы наемников, я ходил во дворец Синьории, я был в церкви Санта-Мария дель Фьоре и в монастыре Святейшей Аннунциаты. Никто не пожелал меня выслушать и принять мертвое тело.
Слуг, казалось, больше смущал мрачный вид Сан-Джермано, чем то, что случилось. Аральдо, набравшись храбрости, произнес:
— Хозяин, один из доминиканцев сказал, что Нарцисо сам виноват. Что он вместе с вами занимался запретными опытами и потому Господь его покарал.
Ракоци изогнул тонкие брови.
— Покарал? Переломав ребра и расколов череп? — В его взгляде блеснуло холодное бешенство. — Вы добрые люди, — обратился он к слугам. — Вы сделали все, что могли, и заслужили отдых. Только прежде отнесите тело в зал для приема гостей.
Слуги, кивнув, повлекли мертвеца к парадному входу.
— Через пару часов рассветет, — устало сказал Ракоци. — Я смогу пойти в Синьорию, где, надеюсь, все прояснится.
— Что с Бранко? — спросил Руджиеро.
— Есть сложные переломы. — Ракоци покачал головой. — Ты помнишь, что делал в таких случаях Леонинас? Константинопольский врач, которого позже сожгли за колдовство? — Он нахмурился, сожалея о загубленной человеческой жизни.
— Леонинас? — Руджиеро наморщил лоб. — Кажется, он скреплял кости проволокой. Но подробностей я не помню.
Ракоци печально вздохнул.
— Я тоже. — Он оглядел свой испачканный кровью кафтан. — Боюсь, придется его выбросить. Приготовь мне к рассвету одежду.
Руджиеро кивнул и взглянул на себя.
— Позвольте мне вымыться в вашей ванне.
— Ну разумеется. Но к рассвету наполни ее для меня. Мне надо быть свежим.
— Что вы наденете?
— Я иду в Синьорию. Подбери что-нибудь производящее впечатление.
