Майкл Стэкпол - Зло сгущается
Это Лейх. Невозможно!
Еще две пули вонзились в подголовник пассажирского сиденья, и я увидел, как Лейх яростно дергает затвор винтовки. Когда мы промчались через Пятьдесят вторую улицу и начали подъем между Папаго Баттс, я убрал ногу с педали газа и свернул в правый проезд.
Водитель, обрадовавшись, что я сбросил скорость, проскочил вперед, чтобы занять позицию, откуда Лейх мог палить сколько душе угодно.
Но не тут-то было. Пока водитель крутил баранку, разворачивая грузовичок поперек дороги, я снова нажал на газ и поддел пикап точно под правое заднее колесо.
Кабина у грузовичка была тяжелее, и его сразу же занесло. Я ударил снова и отстал, а он устремился под углом сорок пять градусов к первоначальному направлению.
Летя на скорости миль шестьдесят в час, пикап ударился о бордюр, подпрыгнул на добрых три фута и врезался в низкую стенку на другой стороне велосипедной дорожки. Мистера Лейха и тело первого стрелка выбросило из кузова, как катапультой. Стрелок шлепнулся, как и положено мертвецу, но Лейх пытался управлять своим полетом. Он приземлился на правую ногу, по инерции перекувырнулся через спину и попытался удержаться на ногах с помощью штурмовой винтовки "армалит".
Разумеется, он упал и покатился, оставляя на асфальте клочья кожи, но все же сумел встать на ноги в десяти ярдах от места аварии.
Я подбил «ариэлем» его ноги. Лейх развернулся, ударился о крыло, вылетел на разделительную полосу и завопил, приземлившись в объятия большого кактуса. Он повис там, словно в мрачной пасхальной мистерии, а на другой стороне дороги пикап привалился к насыпи и замер, задрав в воздух четыре вертящихся колеса.
Уезжая прочь от этой картины, я задавал себе два вопроса. Первый: что за черт этот Лейх? Я стрелял в него в общей сложности шесть раз. Я пустил его мотоцикл навстречу автомобилю на скорости шестьдесят миль в чае и видел, как он принимает массаж на асфальте.
После этого он утолил жажду кровью своего сообщника и стоял на ногах достаточно твердо, чтобы метко стрелять из кузова мчащегося грузовика. Наконец, после того как его выбросило из пикапа, он покатился и встал. Я сбил его «ариэлем», но он все-таки умудрился остаться в живых и заорать, когда его накололо на кактус.
Где-нибудь в протоизмерении это, может, и было в порядке вещей, но появления бессмертного существа на улицах Феникса я никак не ожидал.
– Логично предположить, что этот Лейх, скажем, один из четверых близнецов, разделяющих между собой свои увечья с помощью той эмпатии, о которой говорил Эль Эспектро.
Оттого, что я произнес это предположение вслух, оно лучше не стало. Напрашивался вывод, что Лейх, как и драолинги, был порождением иного измерения, – но как он сюда попал, как связался с «Лорикой» и Нерис, и откуда знал, что ему нужно гнаться за мной именно в это утро, оставалось полем, открытым для умозаключений. Из этого набора загадок меня больше всего беспокоила последняя, но я отложил размышления до тех пор, пока не оставлю Неро Лоринга в безопасности у друзей Эль Эспектро.
Другой вопрос, разумеется, заключался в том, как объяснить Марит, что случилось с ее автомобилем.
– Да, приятель, – сказал я себе. – Тебе придется быть ОЧЕНЬ признательным.
* * *Застывшая Тень накрывала собой восточную часть того, что прежде называлось Долиной Солнца, до самой Солт-Ривер. Я видел границу на карте, но никак не предполагал, что она окажется такой резкой. Чтобы улавливать утреннее солнце, панели Застывшей Тени перекрывали восточную часть Скоттсдэйла, оставляя просвет в двадцать футов лишь над основными дорогами.
По счастью, Макдауэлл-роуд принадлежала к ним, и я попал в резервацию, без остановки проскочив под Сто первой эстакадой. Снаружи, под восхитительными лучами солнца, я разогнал машину до семидесяти миль в час и предоставил встречному ветру выдувать через заднее окно осколки стекла и клочья набивки сиденья. Я наслаждался теплом, и под ярким светом мой, страх перед Лейхом отчасти растаял.
Я свернул на шоссе номер 87, ведущее на северо-восток, и поехал через самые сухие и негостеприимные земли, какие я только видел. В отдалении мелькали маленькие ветхие домики цвета рыжей грязи. Я не сразу сообразил, что они сделаны из адобы, и это меня поразило. В этот день, в этом веке, в тени одного из величайших городов Северной Америки, люди живут в домах, слепленных из грязи!
Недалеко за тем местом, где Билайн-хайвей пересекает Аризонский канал, я свернул на север по грунтовой дороге. Я ехал по ней, поднимая огромные клубы пыли, дважды вспугивал диких кроликов, и трижды мне попадались ржавые остовы автомобилей. Но несмотря ни на что, я уверенно держал курс на гору Соуик.
Эта гора, округлый красный кусок скалы, лежит на окружающей плоской равнине, словно комок глины, пришлепнутый гончаром. Я обогнул ее с востока и остановился у дальнего края. Снова убрав в кобуру вороненый «крайт», я взял из машины кейс с винтовкой и пакет с сандвичами. Кейс был помят срикошетившей пулей, а в одном из двух сандвичей зияла большая дыра.
Я перебрался через пару небольших лощин и нашел тропинку, ведущую в неширокую расщелину между самой горой и большим утесом, – я видел ее, когда Эль Эспектро мысленно передавал мне карту. У подножия горы я встретил двух индейцев – молодого и очень старого.
– Здравствуйте, джентльмены. – Я старался держаться открыто и непринужденно, поскольку у молодого индейца висел на правом локте древний винчестер с рычагом для перезарядки. – Хороший день для прогулки.
Старик хрипло расхохотался. Молодой поднял ружье и положил на сгиб левой руки.
– Мистер, если вы проделали этот путь ради прогулки, вынужден вас разочаровать. Это земля резервации, и она закрыта для туристов. Можете разворачиваться и уходить.
В моем подсознании всплыла фраза, упрятанная туда Эль Эспектро, – Я просто ищу видений, друзья. "Отдел Ведьм" нуждается в моей помощи.
Молодой готов был меня прогнать, но старик что-то ему сказал, и ствол винчестера качнулся к земле.
– Положите пакет и кейс. Снимите ветровку.
Я выполнил приказание и остался в одной тенниске-безрукавке с пристегнутой на груди кобурой.
– Что дальше?
Старик бросил бурдюк с водой к моим ногам.
– Поднимите мешок, который бросил мой дед, – приказал молодой, – и вымойте руки. Мойте их хорошенько.
После всего, что случилось утром, я и сам был не прочь сполоснуться. Подняв бурдюк, я полил на руки и понюхал воду. Она ничем не пахла. Я вымыл руки, заткнул бурдюк и снова бросил его старику.
– Если вы попросите меня надеть хирургический халат и пройти в операционную, то я сейчас же уйду.
