Тара Смит - Посредники
Конечно, это были шотландские танцы по-портлендски. Большинство танцоров в самом деле были одеты в традиционные костюмы, вот только у мужчин почему-то отсутствовали рубашки, а у девушек — бюстгальтеры. Джейкоб не считал себя большим знатоком жизни, но всегда был уверен: чем меньше одежды, тем лучше. Так что когда женщина с буйной гривой волос и улыбкой от уха до уха сказала ему, что плата за вход — его рубашка, разве он мог отказать? Три года нарезания пиццы еще не так сильно сказались на его телосложении, как это стало позднее, особенно после рождения Нив.
И в 1979 голу без рубашки Джейкоб выглядел чертовски здорово, по крайней мере, он сам так думал.
И что более важно, так думала Аманда.
Она была самой сильной женщиной, которую он когда-либо встречал. За несколько лет у нее случилось три выкидыша, отчего первые годы брака стали для Джейкоба и самым счастливым, и самым печальным периодом жизни. А все оттого, что матка у нее была в форме сердца. Это причиняло им много сердечной боли, но в глубине души Джейкобу нравился тот факт, что лоно его супруги устроено подобным образом. Аманда, в свою очередь, уверяла, что ей нравится раздобревший от пиццы живот Джейкоба, во всяком случае, она против него ничего не имела. Она внушала Джейкобу, что он — великий человек и душой, и телом, и тянулась через спящую между ними Нив, чтобы погладить его мягкое пузо. После трех фальстартов они стали сильно уважать приметы и не покупали заранее детскую кроватку, вследствие чего Нив первый год жизни спала с ними. В отличие от Джейкоба, у которого не хватало силы воли, чтобы сесть на диету, у Аманды достало смелости пойти под нож и с мужеством, какого он не ожидал от нее, пройти курс корректирующей хирургии, после чего у них в конечном итоге и появилась Нив.
Сам Джейкоб не любил ходить по врачам. Последние три года ему удавалось избегать общения с ними: Аманда прикалывала карточку к доске напоминаний над телефоном, но Джейкоб «случайно» закрывал ее счетом за дрова или заляпанной соусом визиткой какого-нибудь парня, который обещал занедорого починить на кухне место протечки. Если же Аманда напоминала ему сама, Джейкоб бормотал что-нибудь насчет того, что он еще молод и у него есть другие занятия. И ходить на медосмотр каждый год ему незачем — ему даже нет пятидесяти. Если правда то, что говорят о родителях — что им столько же лет, сколько их младшему ребенку, — значит, он все еще подросток.
Сегодня Джейкоб встал так рано из-за Нив. Все привычные утренние занятия не привлекали его сейчас — не хотелось любоваться красотой рассвета, бродить по кухне с целью сделать кофе, читать газету, выглядывать в окно, гадая, не заняться ли снова бегом со следующей недели, сыпать корм в кормушку колибри, пропалывать сад, колоть дрова — а ведь в махании топором что-то было. Нет, этим утром Джейкоб стриг траву.
Правда, скорее следовало бы сказать не стриг, а выдирал. Орудием труда ему служила ручная косилка, древняя, немного смешной конструкции. Этот раритет он прикупил пятнадцать лет назад на сельской распродаже — повстречав на одной из них свою жену, Джейкоб навсегда проникся к ним любовью, часто в ущерб для собственного кошелька. В то время у Джейкоба был «зеленый» период, как выражалась Аманда. Тогда он поставил на кухне дровяную плиту и принялся колоть дрова; установка бойлера стала настоящим шоу, но бойлер пришлось вернуть, когда оказалось, что тот греет уже горячую воду. Позднее Джейкоб разместил на крыше дома солнечные батареи, но те грели только семейку енотов. Он даже разбил огород, в котором росли помидоры с огурцами, каждую весну дававшие новую поросль. Но не ностальгия, не забота об экологии заставили Джейкоба взяться этим утром за ручную косилку, а лишь осознание того очевидного факта, что соседи прибьют его, если он включит бензиновую в шесть утра. А ему позарез нужно было заняться делом, чтобы хоть ненадолго отвлечься от своего отчаяния.
Его лужайка располагалась не как обычно, а узкими, длинными, постепенно нисходящими уступами, и он уже обливался потом, толкая тяжелое устройство туда-сюда по склону. Когда Нив было четыре, однажды выпал снег, и Джейкоб сделал дочурке санки из гнутой крышки от мусорного бака. Под непрекращающийся крик и визг она скатывалась по уступам через весь двор — наверное, воспоминания о тех счастливых временах заставляли Джейкоба толкать косилку вниз и вверх по холму, вместо того чтобы двигаться вдоль ступеней, что было бы намного легче. Или же он нарочно хотел вымотаться, выместить злость на лужайке, чтобы не обрушить ее на Нив, когда она наконец-то соблаговолит притащить свой зад домой. Единственный раз в жизни он шлепнул дочь, когда она в трехлетнем возрасте пыталась поджечь свои волосы. Он тогда треснул ее по руке и отшвырнул спички — на ковре в ее комнате до сих пор можно было найти прожженное пятно, если знать, куда смотреть. Испуганная Нив разразилась слезами и бросилась в объятия отца в поисках утешения. Джейкоб отдал бы все, только бы отогнать от дочери новую угрозу, но знал, что это невозможно. Поэтому, за отсутствием иного объекта, он атаковал лужайку.
Было рано, никто его не видел, поэтому он снял рубашку. Живот нависал над поясом шортов-карго; эти шорты Аманда купила ему в магазине «Олд нэви», но Джейкоб, оберегая свое достоинство, врал, будто раздобыл их в магазине военного снаряжения.
Бросив косилку, он выудил из бокового кармана сотовый и взглянул на часы. Шесть часов сорок три минуты, а дочери все еще нет дома. Он так и не научился управляться с этой штукой — не мог отличить одну идиотски раскрашенную иконку от другой, — и потому влажными, неловкими пальцами набрал одну за другой все десять цифр номера дочери и прижал телефон к потному уху. В висках стучало, и он знал, что сегодня опять накатит его привычная мигрень. В последнее время приступы случались все чаще.
Поправка: и причиной их в последнее время в основном была Нив.
«Алло, вы позвонили Нив…»
Невинный голосок дочери сразу, без гудка, заструился в ухо. Ее телефон был выключен. Джейкоб еле сдержался, чтобы не швырнуть сотовый на мощенную плиткой террасу на краю лужайки. Нив столько лет на ощупь искала границы дозволенного и вот теперь, найдя этот рубеж, перешагнула через него, не оглядываясь.
Сунув телефон в карман, Джейкоб снова взялся за косилку и набросился на лужайку. Нив — хорошая девочка, твердил он себе, с пыхтением поднимаясь по склону. Влюбчивая, но застенчивая, словно только что приобретенный щенок, который хочет вспрыгнуть тебе на колени, но прежде его нужно подбодрить. Немного задумчивая. До уровня Беркли ее оценки не дотягивали, и в глубине души Джейкоб боялся, уж не выкуренная ли им когда-то травка тому виной, но ведь ни он сам, ни Аманда не обладали склонностью к наукам и никогда не жаждали поступить в колледж. Когда Нив начала встречаться с сыном Фила д'Амичи, К. А., Джейкоб ненадолго вздохнул с облегчением. За те шесть месяцев, что Нив тусовалась с К. А., тот ни разу не привозил ее домой позднее 10.59 вечера. Конечно, еще час-полтора они проводили в машине, так что стекла запотевали, но Джейкоб был уверен, что К. А. достаточно дорожит своими яйцами и не станет вытаскивать их из штанов прямо возле его дома. Оценки Нив даже улучшились. Когда она показала ему годовую пятерку по истории, Джейкоб устроил настоящее представление и разглядывал аттестат на свет, пытаясь убедиться, что оценка не подчищена, но пятерка с честью выдержала экспертизу. Может, еще и поэтому удар под дых, который потом нанесла ему Нив, оказался таким болезненным. Вслух он вопрошал, в какой момент его дочери пришла в голову эта блажь, но про себя задавался вопросом, когда же это он превратился в этакого рохлю.
