Людмила Белякова - Смерть на кончике пера
– Данные хорошо идут? Ты все пишешь? – уточнил Терпсихоров.
– Обижаете, Феликс Феликсович.
Валерий Иванович куда-то ушел, оставил на песке цепочку ребристых следов. Дима, накручивая леску на катушку, вытягивал датчик из воды. Андрей чувствовал, как холодна пластмассовая нить. Прибор на ощупь казался вообще ледяным.
– Четыре градуса тепла на дне, – заметил Дима-лаборант.
– Тогда понятно, куда купальщики пропадали. Нырнут поглубже, в холодный слой попадут и хлоп! – судороги. И утопленников никогда не находили, потому что температура низкая. Покойники только после двенадцати градусов тепла всплывают, – сделал вывод полковник.
– Вот тебе и русалки-кусалки, – хмыкнул Терпсихоров, разводя руками.
– Фу, как прозаично, – поморщился Андрей. – Как вы меня, право, разочаровали, Пал Никитич и Феликс Феликсович.
Они еще несколько раз переходили с места на место, и Андрей охотно, по-мальчишески, швырялся датчиком. Вернулся зашоренный наушниками какого-то прибора Мальцев.
– Как вы себя чувствуете, Валерий Иванович? – поинтересовался Андрей.
– Прекрасно, – чуть слышно прошелестел Мальцев. – Я бы порыбачить сюда приехал.
– Так приедем! – грохнул Терпсихоров так, что Валерий Иванович чуть присел.
– Рыбалка здесь неважная, – заметил Никитич. – Мелочовки кошке на обед не наловишь, а крупняк редко попадается.
– Рыба здесь есть, – прошептал Мальцев. – Я ее чувствую. Она сейчас… поет.
Солнце начало клониться к закату. Исследователи потянулись назад к «газели».
– И чего с этим озером? – как бы между прочим осведомился Андрей, помогая грузить аппаратуру.
– Это станет ясно после компьютерной обработки, – задумчиво произнес Терпсихоров. – Геопатогенка здесь должна быть жуткая – с такой-то топологией, но вода экранирует излучение, поэтому ничего страшного нет.
– Старожилы говорят, вода то приходит, то уходит. Раньше на этом месте большое село стояло, – сообщил Андрей.
– А если вода уйдет, здесь очень даже нехорошо будет.
– Пал Никитич, вы говорили, деревню в шестидесятых отсюда переселяли? Когда подтопление началось? – уточнил у полковника Андрей уже в машине.
– А когда Хрущева сняли… Вот в шестьдесят четвертом озеро опять на место вставать начало, и всех переселили, кроме наших домов.
– Тогда картина ясна. Есть вода – нет патогенности, схлынула вода – пошло излучение, – кивнул Терпсихоров. – Циклический процесс.
«И мужики вымирают. Циклически», – подумал Андрей и спросил у академика:
– А это излучение – оно на наследственность влияет?
Они ехали по грунтовке.
– Оно на все влияет, хотя прямого соответствия с количеством врожденных патологий не выявлено. Но какие-то поломки в наследственном аппарате быть, конечно, могут.
«Значит, баба Катя родилась в такой год, когда там, как в Чернобыле, фонило, сама вредная выросла и внучке вредность передала».
– Ты чего загрустил, Андрюша? – спросил Терпсихоров. – Устал?
– Да все устали… Я завтра вам девочку одну покажу – у нее бабка из этих мест. А отсюда, Пал Никитич рассказывал, даже невест неохотно брали – они вдовели быстро.
– Да? – поднял брови академик.
– Это русалка-то наша? – обернулся Дима-криптозоолог.
– Ага. Только помалкивай, ладно? Она очень переживает, что тоже… как-то плохо на людей влияет.
– А это правда, что влияет?
– Правда. Только вы этого не подчеркивайте.
– Да чего там – померим, посмотрим, – легкомысленно махнул рукой зоолог. – Тут у вас вообще за…
Он не успел договорить: «газель» резко затормозила, всех кинуло вперед.
– У, блин, куда прешь, деревня! – зло выругался Дима-лаборант, сидевший за рулем.
Никто не видел, что произошло. Только справа от машины кто-то прошумел в кустах, и все затихло.
– Ты чего, Дим? – удивился академик.
– Да мужик какой-то под колеса сунулся! Из кустов возник. Как леший…
– Какой такой мужик? – прищурился академик.
– Бомж какой-то, заросший, черный… Мокрый, кажется.
Дима уже оправился от испуга и снова тронулся в путь.
– А как он был одет, не заметил? – спросил полковник как-то особенно.
– Не заметил… Или он вообще голый был? Такой заросший, что вроде даже и одетый… Я же его только так, по плечи видел. Глаза заметил.
– Какие, какие? – пристал к нему другой Дима.
– Дикие, горящие… По-моему, светлые… голубые.
– М-да, жаль, мы за ним не пошли.
– Нельзя, – как отрубил полковник.
– Почему? – поинтересовался Терпсихоров.
– Кто водяного коня встретит, даже увидит мельком три раза – заболеет и умрет.
– А вы что, думаете, что это?…
– А кто же? Он и был. Выпугнули мы его… Так что мне каюк, ребята, – усмехнулся старый чекист. – Я-то его аккурат в третий раз встретил.
«А я – второй, если тот раз идет в зачет», – как-то отрешенно подумал Андрей, но вслух сказал возможно оптимистичнее:
– Да вы что – в такие басни верите! И видели вы его давно. Еще сто лет проживете.
– Посмотрим… Да мне не страшно. Я хорошо пожил. Останови, сынок. Я приехал.
Они уже были на единственной улице поселка.
– Спасибо за помощь, Пал Никитич, – поблагодарил Андрей.
Старик кивнул и пошел к дому. Они посмотрели ему вслед и тронулись в обратный путь. Молчали всю дорогу.
Андрей нашел в редакции Бороду и верстальщика.
– Ну, как съездили? – обрадовался главный, поднимая на лоб очки для близи.
– Да хреново. Коня водяного из озера выгнали, он нам чуть под колеса не попал. А ваш приятель из органов в результате помирать собрался.
– Ты чего несешь, а? Вы что там, пикник устроили? Говори толком!
Андрей рассказал, что случилось на озере.
– Да, дела… Ну ничего, истина превыше всего.
– Машину мне на завтрашнее утро дадите? Мне надо людей своих отвезти на обследование.
– Бери, раз для дела.
Андрей сел за свободный Валин стол и позвонил Ксении Петровне. Договорились, что он заедет за ней, потом за Анной, и все вместе подъедут в гостиницу.
– Я устал и иду спать, Михал Юрич. Завтра меня не трогайте, я сильно занят буду.
Утром чувствительно постанывало правое плечо, которое Андрей либо отлежал, либо перетрудил вчера, швыряя датчик.
Ксения Петровна была готова, мило подкрашена, как на светский выход.
– А как Аня?
– Она у родителей, сейчас увидитесь.
– Что хоть там с нами делать-то будут?
– Температуру померят, – усмехнулся Андрей, открывая дверцу машины. – Вчера у озера мерили, сегодня у вас с Аней – для сравнения.
– Правда, что ль? И как?
– Очень низкая, почти как в Арктике. Посмотрим, как у вас.
Анна К. была одета в тонкий свитерок и джинсы.
