Джеймс Херберт - Копье
Он встал и подошел к окну. Оно было заперто, как и дверь, и он долго всматривался в окружающую ночь, не видя ничего, кроме собственного отражения в темном стекле, и почти забыл о времени, когда звук поворачивающегося в замке ключа заставил его взглянуть на дверь. Ручка повернулась и дверь начала медленно открываться.
Он почти с облегчением вздохнул, когда она проскользнула в комнату, и его облегчение стало полным, когда он убедился, что это не Холли.
Глава 17
Я буду широко использовать анормальных людей, всех этих искателей приключений на рынке любви, которые со всех сторон окружают нас. Их много, они совершенно бесполезны для нормальной порядочной жизни, но столь же полезны и бесценны для нашей работы.
Адольф ГитлерНаконец Холли решила, что пришло время попытаться хоть что-то предпринять. Она понимала, что ее люди с большой неохотой пошли бы на прямой контакт, но ее отсутствие должно их побудить к этому, хотя может быть они и упустили время.
Она была искренне удивлена, когда «оступилась» на скрытом местоположении ракеты. Она была уверена, что Гант и его маниакальные сподвижники имеют какие-то серьезные планы, но она не могла представить, что их реализация может быть связана с такими явно неприкрытыми агрессивными действиями. Даже если и было известно о том, что Гант повсеместно поощряет и поддерживает терроризм, продавал оружие отдельным группировкам, то это могло быть отнесено на счет его подрыва равновесия в мире. Она не считала себя дурой, и не собиралась делать снимки с этого «тайника», но они все еще не верили ей. Ведь, в конце концов, она была свободным журналистом, так по крайней мере она заявляла о себе, и в этой ситуации желание сделать подобный снимок было бы вполне естественным. Многие журналисты не отказались бы написать очерк под броским заголовком: «Эдвард Гант – олицетворение военной промышленности ХХ века», поэтому не было ничего удивительного в ее упорстве, с которым она собирала материалы для статьи. Сам факт, что Гант в последнее время проявлял личный интерес к средствам массовой информации, и то, что ее история о дальних родственных связях с его последней женой не вызывала сомнений, давало ей право на некоторые привилегии. Но, к сожалению, это, казалось, привилегированное положение, было всего лишь отражением действительности в кривом зеркале.
Гант действительно еще вчера пригласил ее в свое наиболее оберегаемое от посторонних глаз имение, пообещав ей «эксклюзивное» интервью, которое несомненно было бы предметом зависти всего журналистского мира. Присланная за ней машина появилась у дверей ее дома ранним утром, и одновременно ей была передана записка от Ганта. В итоге, у нее просто не было времени, чтобы предупредить своих людей о предстоящем путешествии, хотя она и была уверена, что они постоянно наблюдают за ней.
Когда же она узнала из разговора с Гарри истинное назначение скрытой ракетной установки, она была изумлена ужасающим коварством планов бизнесмена. На самом деле, если нельзя было последить, кто именно осуществил запуск этой ракеты, то подозрение падет в равной мере как на арабов, так и на Израиль. При этом создавалась парадоксальная ситуация, что каждая из сторон имела стопроцентную уверенность в виновности своего противника, так как на самом деле ни одна из них не была причастна к этому. В конечном счете, это разрушило бы все попытки установить мир между двумя нациями и привело бы к дальнейшей эскалации войны, в которой, по всей видимости, победа Израиля была бы весьма сомнительной.
Холли понимала, что комната прослушивается, иначе зачем они временно поместили бы туда Гарри? Это была одна из причин, по которой она должна была отрицать то, что действительно была знакома с некоторым секретами Ганта, касающимися его организации. Тем не менее, ей не пришлось врать и изворачиваться по поводу Моссад. Она хотела как-то поддержать его, объяснить ему, что есть еще и другие, кто знает о Ганте и о его тайной организации. Она хотела рассказать ему о подозрениях правительства ее страны по поводу этой про-Гитлеровской организации, которая является самой крупной и мощной за все послевоенные годы, и которая даже смогла проникнуть во многие государственные структуры и даже в английскую разведку. Но их целью не являлось подчинение себе лишь одной Англии, им был нужен весь мир.
Неожиданное появление на сцене детектива буквально мистифицировало их всех, и Холли все еще не могла понять, почему этот человек представлял для Ганта такой интерес. Ее короткое знакомство с ним не принесло сколько-нибудь существенной информации, за исключением может быть того факта, что он когда-то служил в Моссад. Тогда почему Гант проявляет к нему такой неподдельный интерес, почему он так важен для него? Почему Гант подпускает его так близко к себе? И еще она хотела бы знать, почему он занял такое важное место в ее собственной жизни?
Холли поднялась с единственного в комнате легкого стула и направилась к двери. Приложив ухо к деревянной панели, она долго слушала тишину в коридоре, но эта тишина не успокаивала ее: она сомневалась, что они оставят ее без присмотра, даже если будут уверены в ее непричастности ко всему, что происходило вокруг. Она потрогала ручку двери и покрутила ее в обе стороны.
– Не делайте этого, леди, – раздался резкий голос из коридора, – вы никогда не выйдете отсюда. – Тогда она в отчаянии оглядела комнату, инстинктивно рассчитывая на то, что у нее появится хоть какая-то спасительная мысль. Но совершенно неожиданно именно на такую мысль ее натолкнул предмет, на который едва ли не в первую очередь упал ее взгляд.
Кристина закрыла за собой дверь и, улыбаясь, взглянула на Стедмена.
Безусловна она была красива. Этот факт он и не пытался отрицать. Ее красота усиливалась костюмом, который состоял из юбки, сшитой из темно-коричневого тонкого вельвета, и коричневой, на два тона светлее, блузки с глубоким вырезом, который подчеркивал ее соблазнительные формы и придавал вид агрессивной сексуальности. Весь ее облик должен был вызывать в нем внезапный приступ неодолимого желания. Он поймал ее короткий взгляд в сторону бутылки, стоявшей на подносе, и его страсть мгновенно испарилась.
– Я хотела увидеть тебя, Гарри, – сказала Кристина, прежде чем приблизится к нему.
– Зачем? – грубовато спросил он.
Теперь она стояла недалеко от него.
– Чтобы поговорить с тобой, и, может быть, помочь тебе. Помочь убежать.
На какое-то время он был ошеломлен и чуть не потерял дар речи.
