Шарлин Харрис - Ласковые псы ада
— Еще раз прошу прощения. Я мог бы отложить испытание, но Дантон уже дважды от него уклонялся, посмев перед этим бахвалиться, как он отлично справится. Демонстрации необоснованного самовосхищения я терпеть не намерен, и испытание должно было пройти, как запланировано. Это редкий случай — обычно ученик проваливается без такой мелодрамы.
Мы поднялись по лестнице и пошли путаницей коридоров, пока Гастек не открыл дверь какой-то комнаты. Просторное помещение напоминало скорее гостиную, нежели офис: полукруг секционированного дивана теплого красного цвета, простой письменный стол в углу, книги на полках. Слева находилась дверь в кухоньку, и какой-то вампир там уже смешивал коктейли. Справа из окна от пола до потолка открывался вид на конюшни.
— Садитесь, прошу вас.
Я выбрала себе место на диване, Рафаэль сел рядом, Гастек напротив. Вампир втерся в комнату и протянул Гастеку «эспрессо». Повелитель Мертвецов рассеянно улыбнулся и с явным удовольствием сделал первый глоток. Кровосос плюхнулся на пол у его ног. Движения его были так естественны, а Гастек держался так свободно, что приходилось все время себе напоминать: даже самые мелкими движениями вампира управляет Повелитель Мертвецов.
— По-моему, мы встречались, — сказал Гастек. — В кабинете у Кейт. Вы держали под прицелом моего вампира.
— Вы выразили сомнения насчет моей реакции.
— И она произвела на меня неизгладимое впечатление. Вот почему я просил вас разоружиться.
— Вы ожидали, что ваш ученик провалится?
— Совершенно точно. Этот вот вампир оценен в тридцать четыре тысячи пятьсот долларов. Неэкономично было бы создавать положение, при котором он получил бы в череп дюжину пуль.
До чего же он хладнокровен. Холоден.
Гастек отпил кофе.
— Насколько я понимаю, вы пришли просить об услуге, которую я задолжал Кейт.
— Да.
— Кстати, как она?
Что-то в этом совершенно обыкновенном голосе, которым был задан вопрос, заставило меня чуть оскалить зубы.
— Она поправляется, — ответил Рафаэль. — В качестве Друга Стаи она пользуется Защитой Стаи.
Он пока что держался очень тихо, и я знала почему. Все, что им будет сказано, может быть и будет использовано Народом против Стаи. Поэтому он высказался максимально кратко, но так, чтобы не осталось неясностей.
Гастек тихо засмеялся:
— Могу вас заверить, она вполне может сама себя защитить. На любую агрессию она отвечает ногой в лицо. Кстати, правда, что она во время Полуночных игр сломала красный меч, насадив себя на него?
У меня в голове зазвенел сигнал тревоги.
— Я не помню, чтобы это было именно так, — соврала я. — Насколько мне помнится, участник команды противника хотел ударить этим мечом. Кейт перехватила удар, и когда он попытался высвободить клинок, сам об него поранился. Меч разбила кровь из его руки.
— Понимаю. — Гастек допил кофе и протянул чашку вампиру. — Так что я могу для вас сделать?
— Я бы просила вас ответить на ряд вопросов. — А формулировать их надо было очень тщательно. — Наша беседа конфиденциальна. Я прошу вас ни с кем ее не обсуждать, кроме как в тех случаях, когда этого потребует закон.
— Я с радостью это сделаю, если только ваши вопросы будут в рамках условий исходного соглашения.
Соглашение указывало, что он не будет делать ничего, что могло бы нанести вред ему лично, его подвластным или же Народу в целом.
— Знакома ли вам местность, именуемая Скребка и находящаяся к западу от Ред-Маркет?
— Да.
— Верно ли, что Народ регулярно патрулирует большую территорию города, прилегающую к «Казино»?
— Да.
— Проходят ли какие-либо маршруты патрулирования через Скребку?
— Нет.
Значит, вампир не был наблюдателем Народа.
— Проводит ли, насколько вам известно. Народ какие-либо операции на Скребке?
— Нет.
— Знакомы ли вы с греческим язычеством?
Я смотрела внимательно, но он совершенно не показал, что вопрос был для него неожиданным.
— Мои знания довольно ограничены — рамками, обычными для большинства образованных людей. Назвать себя экспертом не мог бы никоим образом.
— С учетом предыдущего вопроса, как бы вы определили понятие «тень»?
— Нематериальное явление, представляющее собой суть недавно умершего индивидуума, лишенная тела «душа», если хотите. Чисто философское понятие.
— Если бы вы встретились с тенью, как бы вы объяснили ее существование?
Гастек отклонился назад, переплетя длинные пальцы.
— Призраков не существует. Все «духи», «погибшие души» и так далее — суеверия. Чтобы существовать в нашей реальности, индивиду нужна материальная форма. Поэтому, встретившись с тенью, я бы решил, что это либо фальшивка, либо посмертная проекция. Бывает, что к индивидам с магическими способностями смерть приходит медленно, поскольку даже когда тело перестает функционировать и наступает клиническая смерть, магия поддерживает существование разума в течение продолжительного периода, хотя его носитель фактически уже мертв. И вот некоторые могут в таком состоянии проецировать собственный образ, особенно если им ассистирует опытный некромант или медиум.
— Фольклор, — продолжал он, — полон примерами подобного феномена. Например, в одной из сказок «Арабских ночей» описывается мудрец, которому отрубили голову и положили на блюдо. Эта голова узнавала людей, которых мудрец знал при жизни, и была способна говорить. Но я увлекся.
Он наклонил голову, приглашая задать следующий вопрос.
— Известны ли вам некроманты, не связанные с Народом, которые способны на навигацию и которые сейчас активно действуют в нашем городе?
Отвращение выразилось на лице Гастека, будто вдруг ему в ноздри ударил неприятный запах. Было видно, что отвечать на этот вопрос ему не хочется.
— Да.
— Укажите, пожалуйста, конкретные личности.
— Линн Моррисс.
Ничего себе! Паучиха Линн — одна из семи Первых Повелителей Мертвецов в Атланте. Все Повелители Мертвецов из Народа ставят на вампиров свое тавро. У Линн оно имеет вид стилизованного паука.
— Когда она покинула ваш Народ?
— Она прекратила членство в Народе три дня назад.
По словам Рафаэля, это и был день смерти Алекса Дулоса. Возможно, что совпадение, но я сильно в этом сомневаюсь.
— Еще она выкупила нескольких вампиров из своей конюшни, — по своей охоте добавил Гастек.
— Сколько она может пилотировать одновременно? — спросил Рафаэль.
— Трех, — ответил Гастек. — До четырех, когда в ударе. Больше — внимание распыляется, нет того контроля.
