Елена Усачева - Большая книга ужасов – 43
– Юра! – Мама стукнула в дверь. – Приглашай гостью на кухню.
– Пойдем, – поднялся Юрка.
– Я не успею. – Аня приподнялась, собираясь встать с кресла.
– А чего тут успевать? – Пулейкин уже был готов схватить одноклассницу и силой потащить ее за собой. Сколько можно упираться и говорить загадками! – Быстро суп похлебаем и твоими проблемами займемся. Ты зачем пришла? Колоду у меня искала? Не по адресу. Ее Митька порвал.
– Почему вы меня не любите?
Анька посмотрела в окно. И что они в этих окнах все нашли? Муранов тоже все время в окно смотрит. Пролетающих мимо него птиц считает?
– А чего тебя любить?… – начал Юрка и вновь осекся: – Нормально к тебе все относятся. Вон, Вербицкая целый день бегала, искала тебя, пролила море слез.
– Меня никто никогда не любил, – прошептала Аня. – Мать от меня отказалась, отца интересовала только его работа… Все от меня шарахаются, как от прокаженной. Но я же не виновата, что знаю больше, чем другие!
– Ну… Отличников тоже не жалуют, потому что они много знают.
Анька кивнула на дверь, и она распахнулась.
– Я вас долго ждать буду? – недовольно спросила мама.
– Идем!
Леонова первой вышла из комнаты. Двигалась она медленно, словно впереди ее ждал не обед, а гильотина.
– Руки помыть не забудьте! – напомнила им мама, исчезая в кухне.
Аня остановилась у двери ванной комнаты. Пулейкин был награжден очередным холодным взглядом.
– Пожалуйста, сделай так, чтобы моя мать меня не нашла.
– А шапки-невидимки у тебя нет?
– Уже достаю из кармана! Она меня хочет уничтожить!
Взгляд у Аньки стал каким-то печальным. И Юрка вдруг подумал, что он не помнит, как Андалузия улыбается. Или она вообще не умеет это делать? Хмыкать, скалиться – да, но искренне улыбаться – кажется, такого еще не было.
– За что? – От чувства ответственности, свалившегося на него так неожиданно, у Пулейкина даже голос сел.
– Почему вы тут застряли? – подогнала их мама. – Я уже суп наливаю.
– Мы не собирались тебя обижать, – быстро заговорил Юрка. – Ты сама виновата. Нечего было к нам со своими предсказаниями лезть!
– Я ничего не могу поделать. Просто вижу, что должно произойти, и предупреждаю.
– Вот и держи свои предупреждения при себе!
– Думаешь, ты – такой самостоятельный и от тебя что-то зависит? – Анька склонила голову, словно собиралась Юрку загипнотизировать. – Все вы созданы, чтобы подчиняться. Неважно – кому или чему. Ты из класса сбежал. Получил эсэмэску – и дал деру.
Холодная волна догадки прокатилась по Юркиной спине – от затылка до пяток.
– Так это были твои сообщения?!
– Я думала, ты догадаешься раньше.
– Подавись ты своими предсказаниями! Иди к мамочке и рассказывай ей о грядущих тенденциях моды!
– Я ей уже однажды сделала предсказание, и теперь она охотится за мной.
– Вы где? – вновь позвала их Юркина мама.
– Что же ты ей такое сказала?
– Что стану более знаменитой, чем она. Мать разозлилась. Она считает себя сильной прорицательницей. В Алансоне ее салон самый популярный. Не знаю, с чего она решила, что я буду ее конкуренткой.
– Но ведь пророчества не всегда сбываются! – Юрка волновался. Ему всегда казалось, что родители должны радоваться успехам своих детей, а не убивать их за новые победы.
– Она и хочет, чтобы мое не сбылось.
– Как она может это сделать?
Леонова замерла, словно к чему-то прислушивалась.
– Ваши вещи. Я попросила Василису раздобыть ваши вещи, чтобы погадать. А она вдруг решила вызвать Девочку. И Девочка к ней пришла. Я сразу поняла, что мать рядом. Это ее работа!
– Да что вы носитесь с этой Девочкой! – разозлился Юрка.
Все вокруг было каким-то… невозможным и неправильным. Какие девочки?! Какие предсказания?! Мир, в котором он жил еще месяц назад, не такой. Там есть школа. Есть родители. Есть его комната, телевизор и компьютер. Больше там и не может ничего быть. Родители не гоняются за детьми. Цветные картинки с королями и валетами не могут решать чью-то судьбу.
– Сотовый забыла, – быстро пробормотала Аня.
– Что?
– Сейчас вернусь.
Андалузия резво похромала обратно в его комнату. Ловко у нее получалось так ходить – выбрасывать вперед одну ногу, выворачивая бедро, быстро переступать на другую и снова совершать это странное движение.
Юрка отправился в ванную комнату. Из зеркала на него посмотрело взъерошенное обалдевшее отражение. Брови нахмурены, взгляд рассеянный, зрачок расширенный.
Вот это да… Что же теперь получается? Леонову надо защищать, а не изводить? Емцов об этом узнает – из него искры посыпятся от ярости! Надо же! Сама пришла, помощь попросила. Влюбилась, что ли?
Юрка сполоснул лицо. С наслаждением набрал полную пригоршню ледяной воды. Кожа вспыхнула от соприкосновения с холодными струями, кровь бодрее побежала по организму.
Ерунда все. Прорвемся!
Спасать… А как ее спасешь? Разве от родной матери спрячешься? С родителями спорить тяжело. Как они скажут, так и будет. А если не будет – и правда прибьют.
– Вы там утонули? – постучала в дверь мама.
Юрка вышел в коридор. Глянул в сторону кухни. На столе дымились две тарелки горячего супа. Никого.
Сердце бабахнуло, кровь подкатила к горлу. Леонова! Комната! Телефон!
Юрка помчался к себе.
Кресло чуть покачивалось из стороны в сторону. В нем кто-то сидел. Не было только видно кто.
– Леонова, ты чего? – подошел к столу Юрка.
Трубки на тетрадях не было. Если Анька взяла свой телефон, почему она не вернулась в кухню?
Кресло качнулась сильнее, разворачиваясь.
Девочка улыбалась. Остренькие зубки нависали над тонкими синюшными губками.
– Где Аня? – скрипучим голосом спросила она.
Умереть от страха Юрка не успел.
– Где Аня? – на пороге комнаты появилась его мама. – Зачем ты ее прогнал?
– Я ее не прогонял. Она за телефоном пошла и куда-то делась!
Юрка оглянулся. Исчезновение Аньки – это еще ладно. Как он объяснит маме появление этой кикиморы черноволосой?
Кресло медленно разворачивалось к столу. В нем никто не сидел.
Тренькнул звонок входной двери.
– Куда это ее носило? – всплеснула руками мама, решив, что Леонова просто вышла.
Но за дверью была не Анька. Невысокая полная женщина с зачесанными вверх, скрученными в пучок волосами, с полной короткой шеей и непривычно глубоким для осени декольте. Черное длинное двубортное пальто, круглое бледное некрасивое лицо. И серьги. Массивные, тяжелые.
Она коротко взглянула на вытянутые лица обитателей квартиры.
– Я, кажется, опоздала? Меня зовут Мари. Я мать Ани Леоновой.
Женщина бесцеремонно прошла к Юрке в комнату.
– Где она?
