Елена Усачева - Большая книга ужасов – 43
Обзор книги Елена Усачева - Большая книга ужасов – 43
Зло существует, оно живет среди нас. Самое главное – не вспоминать о нем, и тогда все будет хорошо. Любопытство Катьки обернулось против нее самой. Решив заглянуть в дом к цыганке, она стала свидетельницей страшного ритуала. Теперь цыганка пойдет на все, чтобы извести девчонку, ведь на карту поставлено слишком многое – проклятье, которое вот уже двести лет тяготеет над деревней вот-вот исполнится, и никто не должен помешать этому. На помощь Кате приходит ее сестра-близнец. Если она не успеет разрушить колдовство, то от деревни не останется и камня на камне, а Катя умрет в страшных мучениях.
«Девочка по имени смерть»
Будущее зависит только от тебя, и никакое гадание не способно ничего изменить! Так думали и приятели из восьмого класса, пока к ним не пришла новенькая – Аня недавно вернулась из Франции – и начала пророчить несчастья и беды. Но что хуже всего – они стали сбываться! Мальчишки поняли, что шутки с Аней до добра не доведут, но как вывести девчонку на чистую воду, ведь за невзрачной внешностью школьницы скрывается настоящая ведьма.
Елена Усачева
Большая книга ужасов 43
Лес проклятых
Глава первая
Дом у леса
Белоснежные лепестки были рядом. Кажется, протяни руку – и цветок сорван. Но именно там, где так нагло из зеленоватой застоявшейся болотной воды торчала кувшинка, было самое топкое место. Неловкое движение, и ты по пояс в грязи.
– Нырнешь? – спросила одна.
– И не подумаю, – поджала губы другая.
Они были похожи – одинаково курносые, сероглазые, с русыми жиденькими косичками. Обе пухлые, невысокие, с надутыми от недовольства губками. На болоте они топтались уже давно.
Родились они почти одновременно. Ира первой, потому она считалась старшей, да и решительности в ней было на двоих. На ладони левой руки у нее длинный шрам. Он остался после «удачного» падения с вишни. Младшая, Катя, беспрекословно подчинялась Ире, ходила за ней по пятам и во всем ее слушалась. От сестры ее отличала крошечная родинка на правом ухе и умение замечательно передразнивать. В остальном они были очень похожи и безжалостно пользовались этим, доводя учителей и приятелей до сумасшествия. Жили они в городе и каждое лето приезжали в деревню к бабушке. Родители изредка навещали их и только в конце августа увозили домой.
Сейчас был июль, о возвращении в город можно не думать…
Ира недовольно сощурилась:
– Мы так и будем здесь торчать? Доставай!
– Ага, – согласилась Катя и с любопытством посмотрела на сестру.
– Чего ты на меня смотришь? Лезь, – скомандовала Ира.
Катя неуверенно переступила с ноги на ногу.
– Мокро, – жалобно произнесла она, надеясь, что сестра передумает.
– Давай, давай, не растаешь. – Ира была неумолима.
Катя сняла сандалии – уже немалый подвиг. Может, остановиться и придумать что-нибудь получше? Но сестра ждала. Катя сделала шаг. Зеленый бугорок у нее под ногами чавкнул и провалился под воду.
– Холодно, – пожаловалась Катя.
Ира довольно кивнула головой.
– Руку давай, а то упадешь.
Катя схватилась за сестру, шагнула и… погрузилась в болото по колено.
– Ай!
– Быстрее!
Чумазыми пальцами коснулась зеленого прозрачного стебля. Из-под листика выскочила здоровенная грязно-серая лягушка. Не рассчитав прыжка, она головой врезалась в Катину руку и плюхнулась обратно в родную стихию. Катя взвизгнула, дернув сестру на себя. Ира потеряла равновесие и плашмя рухнула в болото. Катя сделала еще один шаг, устояла на ногах и быстро выбралась на сушу. Ирина голова показалась из болотной жижи.
– Дура! – отдуваясь и отплевываясь от грязи, выкрикнула она.
– Сама такая, – без заминки ответила Катя. – Тебе нужен был цветок, вот и рвала бы сама.
– Подавись ты своим цветком. – Ира дернула стебель болтавшейся у нее перед носом кувшинки.
– Ставь скорее сюда, – от нетерпения затанцевала на месте Катя, протягивая Ире банку с водой.
– Сама ставь! – Ира отбросила цветок, с трудом вытащила ноги из затягивающей тины. – Чуть туфлю не потеряла, – недовольно пробурчала она, разглядывая разорвавшуюся застежку сандалии.
– Красота! – восторженно ахала Катя, разглядывая восковые лепестки.
– Чего ты там нюхаешь? Он ничем не пахнет.
– Подумаешь! Зато красиво.
– А раз красиво, тогда ты за молоком пойдешь. – Ира поднялась на ноги.
– Почему я? – растерялась Катя.
– По кочану и по кочерыжке.
Ира повозила пальцем по перепачканной коленке и побрела к реке отмываться.
– Бидон на колышке, – бросила она через плечо.
Катя чуть не расплакалась от обиды. Чего ей сейчас совсем не хотелось, так это одной отправляться за молоком к цыганам. Боялась она входить в большой прохладный дом, где, затаив дыхание, надо было ждать появления старой цыганки и, пряча глаза, протягивать ей бидон и деньги.
От бессилия и невозможности что-либо изменить Катя показала Ириной спине язык и, прижимая к себе банку с цветком, побежала вверх по тропе.
Деревня Вязовня стояла на пригорке. С трех сторон ее подпирал лес. Он так решительно наступал, что крайний дом, как раз цыганский, терялся за стволами сосен. С четвертой стороны, через дорогу, за светлым ельником, под пригорком текла река.
Если выбежать на склон, оттуда видно далеко-далеко. Справа под холмом, у самого ельника, болотце. Рядом колодец. Мимо него к реке бежит тропинка. На ней еще виднеется маленькая фигурка сестры. Реку плотной стеной загораживают старые ивы. На излучине вода вырывается из древесного плена и, блестя на солнце, зовет окунуться в свои прохладные объятия.
«Везет Ирке», – в очередной раз вздохнула Катя и побрела к деревне.
Дом бабы Риши – второй от края. Невысокий, со скособоченной террасой, с зеленой крышей. В полутемной комнате, заставленной кроватями, даже в самую сильную жару прохладно, а в холод – тепло. Это от большой русской печки, раскорячившейся на всю избу: она занимала полкухни и часть комнаты.
Цыганский дом – крайний. На этом конце деревни только у них была корова, поэтому жители ближайших домов шли за молоком именно к ним. С бабой Ришей они договорились так: приходят после обеденной дойки. Обычно сестры бегали за молоком вместе. Сейчас же вредная Ирка послала Катю одну.
Катя втайне надеялась, что она опоздает и бабушка сходит за молоком сама. Но, уже выходя из леса, поняла, что все ее надежды напрасны. Баба Риша стояла у калитки и из-под ладони смотрела в сторону реки, ожидая внучек. Увидев Катю, она махнула рукой в сторону цыганского дома, и Катя поникла. Эшафота и гильотины ей не избежать.
Она поставила банку с кувшинкой в тень у стены дома, сняла с колышка прожаренный на солнце бидон, звякнула крышкой и, чтобы хоть как-то показать свое недовольство, от души хлопнула калиткой.
Решимости хватило ровно на двадцать шагов. У цыганского забора решимость покинула ее: дальше надо было уже как-то пробираться по вражеской территории, населенной упырями, вурдалаками и демонами.
Почему этот дом казался им таким страшным, сестры толком не могли сказать. В них жило твердое убеждение: все, что связано с цыганами, – опасно! Они воруют детей, живут по каким-то своим законам и, может быть, даже умеют колдовать! Когда старая цыганка Валя, в широкой юбке, разноцветной рубахе и ярко-красном платке, показывалась на улице, сестры спешили спрятаться. Ее сына Михаила в деревне видели редко. А вот за его женой Настей, тоже ходившей в цветной цыганской юбке и рубахе, наблюдать было интересно. Каждое утро Настя отправлялась на колодец за водой. И не просто с ведрами или с бидоном, как это делала вся деревня, а с коромыслом. Не спеша, легкой походкой пересекала она дорогу и исчезала в ельнике. Там, спустившись с горки, доходила до колодца.
