Улей 2: Нерест (ЛП) - Каррэн Тим
Он мог видеть женщину, симпатичную молодую женщину с колючими ярко-рыжими волосами. Она держала за руку маленькую девочку. Слим знал, что он с ними. Они шли по лесу, и у маленькой девочки была палка, которую она называла своей волшебной палочкой. Она сказала, что может взмахнуть палочкой и заставить волшебные звезды упасть с неба... раз, два, три. Женщина засмеялась, и Слим засмеялся, и маленькая девочка сказала, что хочет отправиться с ним в холодное место, на Северный полюс, но он сказал ей, что это не Северный полюс, а Южный полюс и...
О Боже...
(рэйчел?)
Это ты?
(рэйчел... рэйчел???)
"Я помню, я помню...
Нет... НЕТ... НЕ ЗАБИРАЙ ИХ, ЗАБИРАЙ ИХ У МЕНЯЯЯЯ...
Жидкий, теплый поток заполнил его разум, стирая все это, и он знал, что это Древние не хотят, чтобы он думал об этих вещах. Но как раз перед тем, как это было стерто - смыто, как ластиком стирающим что-то написанное на доске - там было что-то, что-то сильное и реальное, и оно приносило радость и боль и... и он не был уверен, что именно, только то, что это была безупречная чистота, которую они у него отняли.
Они приближались.
"О, пожалуйста, не трогайте меня, не трогайте меня снова, только не снова".
Он знал, что это не призраки, не немертвые, а живые Древние.
Они приближались к нему сейчас.
Его мозг вспыхнул от боли, и он закричал. Они могли нежно, безвредно прикоснуться к вам... но иногда они могли ударить вас током, или их щупальца были такими горячими или такими холодными, что могли обжечь вас.
Он слышал шелест их крыльев и резиновый звук их треугольных лап по полу, скольжение их конечностей. И этот резкий, тошнотворный аромат, который исходил от них.
Они начали говорить с ним этими жужжащими голосами, которые было больно просто слышать. Да, да, да, он сделает то, что они хотят. Он убьет себя, если они попросят, только пожалуйста, пожалуйста...
"Не боль, не боль, не боль..."
Они были тенями вокруг него.
Тени, которые проходили сквозь стены, становились плотными, как только проходили сквозь, но все еще оставались тенями. Скопившиеся, чуждые, жуткие тени, которые были живыми, вязкими и дышали. Он слышал кожистые трепетания крыльев, скребущий звук конечностей. Да, они двигались вокруг него в теневом шоу форм и искажений, кружащимся сухим горячим ветром, воющем вихре крыльев, глаз и тянущихся щупалец, и Слим начал мысленно кричать: "Я никому ничего не сказал... они хотят знать, Реллинг и другие хотят знать, но я... НЕ БУДУ... ГОВОРИТЬ... ИМ..."
Теперь он стоял и не помнил, как встал, но он стоял. Они кружили вокруг него, напирали со всех сторон, существа, которые приносили тьму, намного более темную, чем в камере. Это была тьма, которую можно было почувствовать, узнать и от которой можно было уклониться.
Они прикасались к нему.
Извивающиеся пальцы-усики.
Прикосновение змей.
Ползучие змеи... жгучие, маслянистые, сжимающие.
И глаза... эти красные, красные глаза смотрели на него и в него, живые, электрические и бестелесные, снимая слои психики и души так же аккуратно, как скальпели, обнажая красное, влажное мясо под ними. Они питались его воспоминаниями, разворачивали слои луковой шелухи души, обертывавшей и питавшей то, что было под ним, касались его, сортировали, наполняли собой, пробирались через интимные и тайные места, как черви, прогрызающие туннели в мясе... А затем они отстранились, когда он потерял сознание, упал на одного из них, и эти гладкие, холодно-горячие конечности поставили его обратно. Он дрожал и стонал, теперь отделенный от всего, чем он был раньше, его воспоминания были пережеваны и поглощены ими.
Он чувствовал себя отвратительно.
Оскверненным.
Наполненным психическим ужасом и физическим отвращением к ним.
Он закрыл глаза, убеждая себя, что их нет, но эти ледяные щупальцеобразные конечности схватили и сжали, истекая мерзкими, едкими выделениями. Их разум нельзя было отвергнуть, и, хотя все было тьмой, глаза их ярко светились, резким раскаленным красным, который сжигал зрение и свободу воли Слима. Эти разумы возвращались снова, как акулы, которые кусают пловца, позволяя течь сладкой и горячей крови, возвращаясь позже для пиршества из мяса, жира и конечностей...
...скользя через его собственные глаза, словно жирные, извивающиеся змеи, мускусные и отталкивающие. Извиваясь в мозгу, кусая и жуя, гнездясь в теневых местах его мертворожденной психики, откладывая свои испускающие пар яйца и заражая его своим потомством, которое даже сейчас вылуплялось горячими, извивающимися петлями, заражая и загрязняя, порождая пагубную жизнь и наполняя его собой, пока он не погрузится в них.
Погруженный в зеленое, вязкое море, тонувший в тлетворной необъятности самого улья...
И поскольку все в его разуме было зачищено, отравлено и вырвано сочными, кровавыми горстями, он мог слышать свой голос, кричащий, кричащий против гудящего центрального разума их всех: "Меня зовут Слим, меня зовут Слим... Глен, Глен, Глен Ардозио! Я не часть тебя! Я не часть того, что ты есть! Ты не можешь обладать мной! Ты не можешь владеть мной! Я есть! Я есть! Я есть! Я ЕСТЬ Я, И ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЭТОГО СДЕЛАТЬ, ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ВЛАДЕТЬ ТЕМ, КТО Я ЕСТЬ ЕСТЬ..."
А потом, позже, когда Слим вынырнул на поверхность этого намертво застоявшегося и загрязненного пруда, он открыл глаза, и он был один. Он не слетел с катушек от того, что здравомыслящий ум мог бы счесть психическим групповым изнасилованием, он просто сидел там в темноте.
И медленно, медленно, довольно гротескная и непристойная усмешка расползлась по губам, поднимаясь к поверхности того, чем он теперь был... белый, наполненный газом кадавр, разбивающий поверхность черного озера.
14
СТАНЦИЯ ПОЛАР КЛАЙМ
КОГДА КОЙЛ ОТКРЫЛ дверь, протирая глаза от сна, там стояла Гвен. Но это была не обычная Гвен, которая появлялась с бутылкой вина и страстным взглядом в глазах. Эта Гвен была напряжена и напугана и балансировала на грани. - Давай, Никки! Тащи свою задницу в лабораторию CosRay прямо сейчас, - сказала она, почти задыхаясь, что-то под ее словами царапало, как ржавое железо. - Происходит что-то странное!
- Что?
Но она уже убежала.
Он натянул одежду и пригладил волосы рукой, натягивая ботинки и парку. Он побежал по коридору, и что-то сжалось внутри него.
Лаборатория CosRay официально была Обсерваторией нейтрино/космических лучей, и туда можно было попасть, следуя по туннелю от купола, который тянулся почти сто футов. Крайдерман и Дэнни Шин играли в настольную игру в кают-компании, когда он пробегал мимо, Морской бой, и он пролетел прямо мимо них.
"Эй, Никки?" - крикнул Крайдерман. "Где пожар, мужик?"
Койл побежал по коридору D, в котором располагались Биолаборатория, Геолаборатория и Лаборатория Зондирования, все эти разнообразные технические помещения, где забавлялись мензурки. Затем он прошел через дверь и вошел в сам туннель, который не отапливался, и это было похоже на прыжок в горное озеро в январе, когда холод ударил его и окутал. В конце туннеля, прислонившись к электрическим каналам, идущими от купола, ждала Гвен.
"Давай, Никки", - сказала она. "Это странное дерьмо".
Он последовал за ее удаляющейся фигурой через дверь и сразу почувствовал, как что-то прошло сквозь него, как какой-то странный статический заряд, от которого волосы встали дыбом на затылке. Волна ужаса и отчаяния прокатилась по нему и чуть не раздавила своим ударом. Она была и тут же ушла. Но оставила сокрушительную тревогу.
Здание CosRay было разделено на полдюжины меньших комнат, которые окружали само помещение обсерватории, большинство из них были заполнены запасными частями и разным хламом. Оборудование обсерватории было автоматизировано, и единственным человеком, который когда-либо приходил туда, был Эйке, чтобы загрузить данные на диск.
