Алые Евангелия (ЛП) - Баркер Клайв

— Мертв, — произнес жрец Ада. — Владыка Ада мертв.

4

Гарри подошел ближе. Изучив неподвижное тело, стало очевидно, что трон, на котором восседал Дьявол, при всей своей изящной резьбе представлял собой не что иное, как искусно изготовленный смертный стул. Теперь Гарри осознал, что все механизмы, между которых он прокладывал себе путь, в конечном итоге вели к этому роковому трону. Вся комната предназначалась только для активации веера лезвий длиной с копье, расположенных подобно перьям павлиньего хвоста. Эти лезвия вонзались в Дьявола слева, справа и снизу и бесцеремонно выходили из него в идеальной симметрии.

Все лезвия, не смотря на близость друг к другу, располагались безупречно, поэтому только из головы выходило целых семнадцать, их яркий сонм образовывал жуткий ореол, возвышавшийся на семь-восемь дюймов над черепом Дьявола. Кровь стекала по его лицу из семнадцати ран, и засохла багровым подтеком в палево-светлых кудрях. Господи, а он был красив: лоб гладок, почти славянские черты лица, скулы высоки, орлиный нос, а губы на столько же безмятежны, на сколько и чувственны. Рот был слегка приоткрыт, как бы испуская последний вздох, перед тем как машина для сведения счетов с жизнью вогнала в него свой арсенал оружия.

По обеим сторонам симметрично расположенные лезвия проникали через прорези в мраморном троне. Они пронзали труп с одной стороны и выходили с противоположной, сверкающие узкие наконечники копий как бы окружали его, образуя знаки прославления, даже в смерти. Из каждой из этих многочисленных ран, конечно же, также вытекала кровь, пропитывая его некогда девственно чистую мантию; потеки яркого пурпура на белизне ткани.

— Как долго… — сказал Гарри.

— Неведомо, — ответил жрец Ада. — Тысяча дней. Тысяча лет. Плоть ангела неповластна тлену.

— Ты знал?

— Нет.

— Я ожидал встретить…

— Разум, замкнутый в себе на протяжении веков, всецело в поисках божественного. Одним словом — величие.

— Да.

— Он видел Его, и знал Его, и был наиболее любим Им.

— Но утрата всего этого…

— Стало большим, чем он мог вынести. Я думал, что он будет искать знак Создателя внутри себя и утешаться его наличием. А вместо этого… вот.

— Зачем такое изощренное самоубийство? — спросил Гарри, жестом указывая на окружающую обстановку.

— Господь Бог — мстительный Бог. Смертным приговором Люцифера была жизнь вечная. Он был выше смерти. Он нашел способ хитростью преодолеть бессмертие.

Пока он говорил, жрец Ада шагнул на помост, обогнул трон, затем протянул руку и схватил конец одного из копий, пронзавших труп Люцифера. Раздался короткий, внезапный крик сверхъестественных голосов, и Гарри, оглянувшись на Сенобита, увидел, как тот вызывающе держится за конец копья, прикрепленного с помощью троса толщиной в два дюйма к защитному механизму, среагировавшего на близость жреца Ада к телу. Даже в смерти Люцифер несомненно желал уединения.

Через тело жреца прошел выброс энергии, от которого того неистово застряло. Жрец устоял, тогда раздался второй вдесятеро усилившийся крик, и сила энергий, вырвавшаяся из копья возросла соизмеримо. На этот раз жрец ада не смог удержаться на ногах. Его отбросило с помоста назад и через недра машины.

Однако он не покинул трон без сувенира. Он достаточно долго удерживал копье, чтобы оно полностью выскользнуло из трупа. Однако в момент удара об пол его рука разжалась, и копье оказалось не более чем в паре ярдов от того места, где стоял Гарри. Детектив подошел к копью немного ближе и опустился на ноющие корточки, чтобы рассмотреть его получше. Он не смог определить, из какого металла было изготовлено копье. В его субстанции присутствовала некая радужная переливчатость, увлекшая Гарри, после того как завладела его вниманием, в место, казавшееся безграничным, как будто ангел каким-то образом поймал и заключил отрезок бесконечности внутри копья.

В этот миг огромные двигатели, заполнявшие вдоль и поперек помещение под собором, обрели для Гарри некий смысл. В устройствах лабиринта он видел свидетельства почти всех видов магических практик, с которыми был знаком (и многих, с которыми не был): древние изображения первобытной магии, нанесенные на устройства из белого золота, все по форме напоминали мужские и женские половые органы; диаграммы, выгравированные в полированном серебре, предназначавшиеся, если ему не изменяла память, для открытия дверей там, где таковых не имелось. Конечно, их было больше, бесчисленное множество, на большинство из которых он лишь мельком взглянул. Он увидел, что Люцифер придал силу своему последнему грандиозному акту неповиновения, собрав вместе части всех магических систем, созданных человечеством в своей жажде до откровений, и сделал себя своим собственным палачом, тем самым успешно обойдя Волю Создателя.

Все это понимание заполнило голову Гарри в считанные секунды, за это время жрец Ада поднялся с того места, куда его отбросил удар, и возвращался на помост, двигаясь с бесстрастной легкостью, вытянув руки перед собой, из его ладоней, открытых ран на груди и из глаз вырывались сгустки искрящейся тьмы. Наблюдая за ним, Гарри заметил, что только в самый последний момент, когда Жрец одним большим шагом взошел на помост, его лицо выдало ярость, подпитывавшую эту контратаку.

Он являлся существом, ценившее чувство собственного достоинства очень высоко, и удар от трона, небрежно его отбросивший, ущемил и его гордость. Теперь он намеренно потянулся к трону, несмотря на силу, которую тот только что продемонстрировал, и без колебаний повторил свое преступление, вытащив второе копье. При этом произошел очередной выброс энергии, но на этот раз он был готов к нему. Чёрные сгустки, продолжавшие увеличиваться в числе вокруг и позади него, обтекли его голову словно волна, и их тёмная прибойная волна столкнулась с силой, высвобожденной троном и движимой собственным голодом, и прошла сквозь неё, подобно ярому революционеру, преобразуя по ходу продвижения..

Жрец Ада уже перемещался к третьему копью, а затем к четвертому, его лицо освещалось снизу дугами силы, вырывающимися из трона и разбивающимися о его тело. Если он и чувствовал их, то не подавал вида; он просто продолжал заниматься своим делом — разбирал беспощадный механизм смертного стула, извлекая одно вонзенное копье за другим. Время от времени он отсоединял змеевидную трубу от древка копья, в которое она входила, что сопровождалось выбросом кислотных газов. В других случаях он просто выдергивал лезвия прямо из трупа Дьявола и отбрасывал их в сторону, одно за другим, пока помост, на котором восседал Люцифер, не превратился в гнездо металлических змей, выкованных из неизвестных человечеству сплавов.

Жрец Ада оглянулся через левое плечо и прошептал сгустившейся тьме, приближавшейся к нему, как обеспокоенный союзник, полный решимости не пропустить ни единого его приказа. Гарри наблюдал за всем происходящим, пока в его голове роились вопросы. Была ли эта странная фигура, все более обмякавшая на месте смертника по мере извлечения поддерживающих её клинков, действительно Врагом рода человеческого, Воплощением Зла, Падшим, Сатаной? Сидя на своем смертном троне, он выглядел до жалости слишком человечным. Мысль о том, что вот это когда-то могло быть наиболее любимо Богом, казалась смехотворной, городской байкой, распространяемой напившимися ангелами. И все же Гарри видел достаточно свидетельств исключительного понимания Люцифером оккультных систем — их кода, их знаков, их последствий — чтобы увериться, что существо на троне было чем-то большим, чем казалось на первый взгляд.

Тем временем предмет перешептывания жреца Ада со сгустившейся тьмой стал очевиден, как только ее потоки устремились под трон и начали процесс извлечения копий, пронзивших труп снизу. Пока они занимались своими делами снизу, Сенобит вытягивал клинки с другой стороны тела, непринужденно преобразуя выбросы силы из трона, в мелкие темные частицы, подпитывающие грозовую тучу позади него. Наконец, он отступил от трона, глядя на Падшего полным ненависти взглядом.