Отто Пензлер - Вампирские архивы: Книга 2. Проклятие крови
— Выбирай сам, — вздохнул я, уступая ему.
Его глаза удовлетворенно заблестели, и он принялся шумно тасовать карты.
— Снимай, — произнес он и плеснул себе еще виски.
Мне было совестно тратить прекрасный вечер на карточную игру, но выбора не оставалось. Уоррингтон играл не ахти как умело и победил только на чистом везении.
— Ставим по десять шиллингов, — объявил он.
— Ты забываешь, что я не миллионер. — Я покачал головой.
— Пустяки! Я люблю игру, достойную победы. Продолжаем.
Он буквально пожирал глазами карты и тасовал их с особой тщательностью. Его поведение изумило меня, а Уоррингтона изумило то, что я начал выигрывать.
По ходу игры лицо моего приятеля становилось все мрачнее. В лихорадочных движениях ощущалась алчность, а в тоне вновь появилась раздражительность.
— С меня довольно! — не выдержав, воскликнул я.
— Нет, мы продолжим игру! — упрямо возразил Уоррингтон, вскакивая на ноги. — Ты победитель, Хейвуд. Я готов отправить тебя в ад, но я обязательно должен взять реванш.
Меня в одинаковой степени удивили и слова, и ярость, с какой они были произнесены. Уоррингтон бешено вращал глазами, а его лицо перекосила сердитая гримаса.
Неожиданно я заметил у него на шее какую-то странную царапину.
— Что это у тебя? — спросил я. — Ты никак порезался?
Он ощупал лицо.
— Чепуха, — буркнул он.
Я пригляделся и понял, что это вовсе не порез, а просто красное пятнышко размером с мелкую монету. Так бывает, когда воротник тугой и пуговица врезается в горло.
— Продолжаем игру, — потребовал хозяин.
Его раздосадованность проигрышем я по-прежнему списывал на чрезмерное количество выпитого виски.
— Послушай, ты проиграл всего несколько фунтов. Стоит ли печалиться? Завтра отыграешься.
Алчный блеск в его глазах потух, и Уоррингтон неуклюже рассмеялся.
— Да, ты прав. Что-то слишком волнуюсь из-за ерунды.
— Виски, — назидательным тоном произнес я.
Он уставился в свой бокал.
— Сколько же я выпил? — спросил он и присвистнул. — Это недопустимо, Нед! Я должен начать жизнь с чистого листа. Идем, полюбуемся звездным небом.
Я был только рад оторваться от карт, и вскоре мы вновь очутились на террасе. Уоррингтон задумчиво взирал на звезды. Затем его взгляд переместился на залитую лунным светом долину — точнее, туда, где находился Сент-Фарамонд.
Когда мы расставались на ночь, он по-прежнему был удручен своим поведением.
— Приятных тебе снов, — сказал он мне.
— И тебе тоже.
— Думаю, я сумею заснуть. — Он слабо улыбнулся, но неожиданно схватил меня за руку. — Нед, прошу тебя, не позволяй мне вести себя столь идиотским образом, — порывисто, но вполне искренне произнес он. — Понимаешь: усадьба, Марион совсем рядом. Мне не совладать со своими чувствами. Но я так не хочу, чтобы она считала меня безвольным. Помоги мне.
— Обязательно, — пообещал я, стискивая его руку. — А сейчас постарайся выспаться.
На том мы и расстались.
Во вторую ночь я спал даже крепче. Меня разбудило щебетанье дроздов в саду. Я встал, подошел к окну и увидел, что солнце уже достаточно высоко. Деревья и трава переливались капельками росы. Я опять опоздал к завтраку! Чувствуя себя виноватым, я торопливо оделся и спустился вниз. Уоррингтон уже находился в столовой и ожидал меня, стоя возле окна. Услышав мои шаги, он повернулся. У него было такое осунувшееся, изнуренное лицо, что я опешил. Казалось, он провел ночь без сна. Но больше всего меня поразили его налитые кровью глаза. Так выглядят кутилы, успевшие растратить все, чем одарила их природа. Я спросил его, в чем дело. Уоррингтон молча плюхнулся на стул.
— Наконец я тебя дождался. Извольте кушать, сэр, — язвительно бросил он мне. — Только уж не взыщите, что кофе остыл.
Я пропустил его колкость мимо ушей.
— Ты что, опять плохо спал? — спросил я.
— Представь себе, я спал прекрасно, — все в той же вызывающей манере ответил он. — Давай завтракать, а потом я возьму у тебя реванш.
— Какой еще реванш? — удивился я. — Ты же собирался с утра ехать в Сент-Фарамонд.
— Обойдется! — грубо ответил он. — С этими женщинами чем больше цацкаешься, тем они капризнее. А ты что, боишься мне проиграть?
— Я вообще не собираюсь сейчас играть, — ответил я, задетый его тоном. — Если желаешь, сыграем вечером, и больше я за карты не сажусь.
Он пробурчал что-то себе под нос, и дальше мы завтракали молча. Не скрою, такое обращение Уоррингтона со мною обижало меня. Но мои обиды отступали на задний план перед странностями в его поведении, которые было трудно объяснить одними лишь перепадами настроения. Раз он не видит себя со стороны, то я, как его друг, должен ему об этом сказать.
— Уоррингтон, что с тобою? Такое ощущение, будто ты пил ночь напролет. Вспомни, о чем ты просил меня вчера.
— Не суйся не в свои дела! — рявкнул он, отстраняясь от меня, хотя по лицу было видно, что ему неловко и стыдно.
Отступать я не собирался и заговорил с ним уже откровеннее и резче:
— Давай проясним ситуацию. Если ты болен, попробуем разобраться в причине твоей болезни. Но я не намерен дальше терпеть твое вздорное настроение.
— Я не болен, — огрызнулся он.
— Да ты посмотри на себя! — воскликнул я, поворачивая его лицом к зеркалу над камином.
Собственное отражение заставило Уоррингтона озадаченно наморщить лоб.
— Боже милосердный! Нед, я же совсем не такой, — уже другим голосом произнес он. — Должно быть, и я впрямь вчера хватил лишку.
Он жалобно поглядел на меня.
— Давай, возьми себя в руки. Поездка верхом тебя взбодрит. И больше ни капли виски.
— Нет! Конечно же нет! — порывисто закричал он.
Он содрогнулся всем телом, потом сжал мою руку и выбежал из столовой. Через некоторое время я последовал за ним.
Утро было тихим и солнечным. Уоррингтон стоял на террасе, глядя в сторону Сент-Фарамонда.
— Идем в конюшню, Нед, — с прежней импульсивностью сказал он мне. — Выберешь себе клячу поприличнее.
Я покачал головой.
— Лучше твоей лошади все равно нет. Но я с тобой не поеду, — сказал я, выдерживая его удивленный взгляд. — Отправляйся один. В этой поездке тебе не нужны провожатые. Я останусь здесь и попытаюсь разузнать еще что-нибудь о Марвинах.
Он нахмурился, но всего на мгновение.
— Как тебе угодно, дружище. Я еду без промедления.
Вскоре ему подвели лошадь, и Уоррингтон весело засмеялся.
— Тебя, Нед, ожидает прескучный день, но ты сам его выбрал, любитель древностей. За ланч ты сядешь в одиночестве — я, скорее всего, вернусь поздно.
