Юрий Моренис - Охота на вампиров
Ал замолчал и усмехнулся. Он как никто другой чувствовал оборотней и относился к ним совершенно лояльно.
— И еще добавлю, капитан… Человек, страдающий ликантропией, как правило, в больших городах не живет. Ему ближе к природе надо. Идеально где-нибудь на глухом хуторе или в деревне на околице, чтобы сподручнее в лес бегать.
— Они, что же, на людей не нападают?
— Почему? Нападают… Но только те, кто себя не помнит. А другие, которые осознают все, наверняка счастливы, когда в шкуре волка оказываются.
Оба уже наелись и, довольные, откинулись на стульях. Федор курил, а Ал смотрел в окно. Уже давно стемнело, метель улеглась. В кафе стало тихо и малолюдно, время вечерних застолий еще не подошло.
Ал посмотрел за окно и неожиданно сказал:
— Самое время для вервольфа. Хотел бы сейчас пробежать хищником по морозцу, а?
— Что?!
— Отдыхай, капитан. Ты сам натуральный волк. Вон как глаза азартно горят. Чуешь добрую охоту?
Федор вдруг покраснел.
— Да не смущайся ты. Оно и должно быть так. Вампиры оборотней ненавидят, как и те их. Настоящего зверя падалью не прельстишь.
Молодой человек улыбнулся:
— Да ну тебя, Ал. Я даже оборотнем себя почувствовал. Ты мне внушил, да? — И сам себе ответил. — Конечно, внушил! Я же говорю, гипнотизер хренов…
— Но-но… Я у тебя в начальстве, капитан, — Ал строго постучал пальцем по столешнице.
— Виноват, Алексей Юрьевич! Забылся, исправлюсь, — Федя явно дурачился. Неожиданно он стал серьезным. — А может, они не ошиблись?
— Кто?
— Начальство, — он вновь ткнул в потолок. — Заслали тебя, как агента, чтоб эти твари проявили себя.
— Ага, а меня при этом постигла участь майоров и капитана?
— А почему бы и нет? Так ведь и неизвестно, были ли они в гостинице… В их рапортах ни слова об этом не было сказано. Одни догадки. А с тобой все ясно. Если пропадешь, то землю рыть будем, а найдем!
— Спасибо на добром слове, Федор Зинаидович, — усмехнулся Ал. — Жестокий ты человек! Нашел пионера.
— Ну прости, если что не так…
— Ты не прав, капитан. И я объясню почему.
Подошла официантка, убрала пустые горшочки, спросила не надо ли еще чего.
— Кофе и мороженное, — распорядился Ал. — «Любишь мороженое. Серый Волк? — спросила Красная Шапочка»
— Люблю, когда человечина кончается.
Я тоже, — согласился Ал. — А ты молодец, капитан. Как раз по чину.
— Благодарю, сэр.
— Ну, так слушай… То, что они нежить, понятно. Но есть еще одно слово в русском языке — «нелюди». Они и есть не люди, не человеки. В любой Божьей твари заложены три основных инстинкта: инстинкт самосохранения, инстинкт продолжения рода и инстинкт насыщения. Тем и живем… А нелюдям продолжать род не надо — мертвяки. Поэтому и сохранять себя незачем, и насыщаться ни к чему.
— Но кровь они пьют?
— Пьют. Но это другое — инстинкт убийства, который у человека отсутствует.
— Ты заговариваешься, Ал, — усмехнулся Федор.
— Нет, на войне действует инстинкт самосохранения — люди убивают друг друга чтобы выжить. А у маньяков присутствует неадекватное состояние инстинкта продолжения рода. Сюда же можно отнести ревность и месть… Но не будем углубляться… Ты знаешь, что под гипнозом человек может творить невероятное? Петь, например, хотя до этого никогда не пел, или рисовать не хуже самого Репина. Что там! Личность можно поменять! Скажут женщине, что она мужик, так та будет пытаться басом разговаривать. Но вот когда гипнотизируемому вкладывали в руки нож, деревянный или резиновый, и приказывали убить — не мог! Даже осужденный убийца не мог! От рождения в человеке отсутствует желание убивать просто так.
Федор аж присвистнул и растерянно оглянулся.
— Ой, простите, — сказал он пустому залу.
— Бог простит.
— Да кто же они такие! — воскликнул капитан.
— Одно слово — нелюди, — произнес Ал. — И существуют они не по людским аконам и психология у них не человеческая. Поэтому методы ваши — внедрение агентуры, вербовка сексотов — здесь не гадятся. Трупом не прикинешься. Срезу вычислят; и в вампира превратят.
— Да зачем им еще вампиры? — хитро прищурился Федор. — Не иначе свой род продолжают?
— Дурья твоя башка, Федька! Не род продолжают, а изводят все человечество. Уничтожают нас. Потому и таятся в темноте. А еще, реакция у них отменная и силища огромная. Голыми руками не возьмешь. Говорят, они летают. Это ошибка. Они не летают, прыгают высоко. В ногах их сила. Спецназу здесь делать нечего.
— А мы чего тогда лезем?
— А кто еще, Федор Зинандович? Мы с тобой, хоть не военные, но как раз те, кто нужен. Охотники. С большой буквы — Охотники.
— Безоружные Охотники, — невесело добавил молодой человек. — Те, небось, вооружены до зубов…
— Ничего они не вооружены. Вампиры — сами оружие.
— Спасибо, успокоил.
— Не дрейфь, юноша! Порой и у классной винтовки затвор клинит. А мы с тобой знаем, как с ними бороться: вера, крест, святая вода, осиновые колья, — Ал загибал пальцы, — добрый клинок…
— Серебряные пули, — перебил Федор.
— Не факт. Ими в основном несчастных оборотней щелкают. А вот дохнут ли вампиры от серебряных пуль — вопрос непроверенный. Другое дело нож — лучше с толикой серебра.
— Хорошо, Ал. Предположим, вооружились мы на манер папуасов: гремим кольями, булькаем водой, трясем и пляшем… Дальше что?
— Ищем логово, лежбище с гробами. Где-то ведь они паркуются?
— А гостиница?
— Что гостиница?! Кто их там видел? С точки зрения бытового обслуживания, нормальный отель. Конечно несколько экзотичный, так ведь от постояльцев отбою нет. Кто в гостинице, кроме простых граждан, пропадал? Вы же разговаривали с обслуживающим персоналом? Все на месте. Даже текучки особой нет, потому что платят хорошо. А теряющиеся следы коллег — не доказательство.
— А зеркало?!
— Поди, арестуй его. А если нам показалось? Простые блики. Помнишь, какая метель была? Может, ты, Федя, и завывания ветра за их голоса принимал?
— Чего ты наезжаешь?!
— О деле думать надо. Наша основная цель — главного обнаружить!
— Главного?!
— С чего-то же здесь вся эта катавасия началась? Люди стали исчезать… Люди пропадают, однако тел их не находят. Местные, как темнеет, на улицу боятся выходить. Живут в слухах и страхе.
Федор засмеялся:
— Ничего себе боятся! Кабачок-то заполняется.
Ал оглянулся. И правда, в зале собралось достаточно народу. В воздухе стоял гул. На небольшой эстраде музыканты настраивали инструменты.
